Корабль спасителя Вселенной (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
- Зачем всё это... - он неуверенно попытался обнять ягду Езеру за плечи.
Та отступила, глаза её расширились, плечи поднялись, подбородок запрокинулся, словно она задыхалась и, наконец, она зашлась смехом. Она смеялась долго, сгибаясь, вытирая слёзы запястьями, хватаясь за одежду ягда Стикта, чтоб сохранить равновесие. Когда её смех перешёл во всхлипывания, она подняла мокрое, красное лицо и сказала:
- Прости, я так люблю дешёвые романы, что продают в космопортах. Там такие дешёвые отношения... Она что-то сказала, он что-то ответил, потом поцелуи и всё такое прочее, и так упоительно и сладко.
- Значит, не нужно убивать Танту? - еле двигая языком, выдавил из себя ягд Стикт.
После этого ягда Езера опять засмеялась. Закончив потешаться над расстроенным ягдом Стиктом, она потребовала у него подробного рассказа о ночном штурме, когда стрерх вошёл внутрь, а арабы и Фен Хунн, убивали выбегающих из всех помещений разбойников. В последний момент штурма арбалетной стрелой был убит один из арабов и ягд Тантарра решил расстрелять башни из штралеров, и даже успел сделать один выстрел, превратил в груду дымящегося мяса последних из нападавших. Ягд Стикт умолил его больше не стрелять, демаскируаскрывая охотникам их местоположение на Зиеме, но стрелять больше было не по кому. Ягда Езера была за пределами монастыря и не присутствовала при этом, с её точки зрения, захватывающем зрелище, при отсутствии других развлечений. Даже банальная реклама косметических процедур и средств для самооперций на внутренних органах, её сейчас бы попробовали. До этого она видела, как к монастырю по узкой дороге в скалах приближаются факелы атакующих, как хунну гонит вперёд моравов со смолой для поджога ворот, а на них сбрасывают камни. После этого вперёд был послан стрерх. Сейчас ягд Стикт, подрагивая от озноба, описывал всё долго и прилежно. И о том, как лжеепископ угрожал убить, как заложников, двух греческих монахинь, сидящих у него в подвале для грязных развлечений, выдавал себя за брата короля Дагобера, предложил в обмен на свою жизнь показать, где спрятан алтарь и серебряная посуда, отдать овец, коров, вино, соль, отменить обязательную передачу ему десятой части всего урожая в этих местах.
Ягда Езера слушала его задумчиво, но было видно, что мысли её далеко. Просохли и засеребрились деревянные крыши конюшен, сараев и кухни. Рабы-моравы быстро перетаскали лохани с водой для Паратки. Айуб и трое арабов медленно выехали из монастыря и скрылись в скалах. Опрятная старуха принесла горшок дымящихся костей и начала кормить ими лохматую собаку, размером с телёнка. На дворе бегали куры, смуглый мальчик с тряпкой на бедрах вместо штанов и меховой безрукавке на голом теле, гонял их хворостиной, следя, чтобы они не выбегали через ворота за пределы крепости. Видно было, как со стороны Ольмоутца в небо поднимаются несколько хвостов сигнальных дымов.
- Хватит, - сказала ягда Езера.
В сопровождении ягда Стикта, она величественно проследовала в башню Повелителя. Сидоний и Здравка, глядели им вслед, сидя на приступке у колодца.
- Говорю тебе, когда настоятель монастыря, преподобный Андрей Веронский, срубил священную ель, все местные моравы ушли на восток, за Белые Карпаты, - сказал Сидоний, - не знаю, над кем будет царствовать здесь королева.
- А может быть она купцов будет грабить как самозваный епископ, - предположил Здравка с умным видом, - однако, опять дождь будет.
- Да, что-то не то с погодой в этом году из-за пожаров, наверное - и льёт, и льёт...
Глава двенадцатая
БАШНЯ ПОВЕЛИТЕЛЯ
Уже ближе к вечеру, после того, как ещё раз коротко и зло отшумел ливень, а Паратка закончила выпекать пшеничные коржи, вернулся Айуб с тремя арабами. Они оставили изнемогших от долгого пути крутого подъёма к монастырю лошадей у коновязи и вошли в башню Повелителя. Им в нос ударил запах горелого дёгтя от горящих очагов факелов, мочи и старой пыли. После подъёма по узкой лестнице, стало видно большое помещение с очагом посередине. В дальнем углу, среди тюков, бочек и корзин, видны были тюки, две девушки с распущенными волосами, перебирали какие-то тряпки, раскладывая их в разные сундуки. Рядом, на бочке дремал араб, в плоской сирийской шапочке и восточном халате. Сквозь ресницы он вяло смотрел на вошедших. Фен Хунн выслушал Айуба, несколько раз переспрашивал его, не всегда понимая значения слов. Потом он, шурша пластинами своего панциря, поднялся по каменным ступеням, ведущим на верхние ярусы башни и остановился. Лестница уходила ещё выше, но он оглянулся и стукнул рукоятью плети в доски низкой двери. После короткого лязга запоров дверь открылась внутрь. На пороге возник араб в кожаном панцире поверх плаща. Он лениво махнул широкой ладонью:
- Заходи.
Каменный колодец зала был десять шагов в длину и семь в ширину. Сверху виднелись мощные балки, справа, через окна-бойницы, бил оконный свет. Слева виднелись ниши, завешенные шерстяными тряпками. В углах лежали корзины, отрезы шёлка, льна, меха, белёсые мешки с драгоценной солью, бочки с рыбой, связки факелов, щиты, копья, связки стрел, луки, арбалеты. Под окнами на скамье примостился раненый стрелой молодой араб и было видно, что его бьёт дрожь. Посредине зала, за низким столом, покрытым объедками, кувшинами, оружием, друг напротив друга, сидел ещё один араб и ягд Стикт. У глухой стены, на уступе, возвышался большой деревянный трон, украшенный резьбой. Опершись на спинку трона, в тени, стоял один ягд Тантарра. По обе стороны от него на железных треногах горели жировые светильники. Справа в дальнем углу, на узких железных ящиках, полу лежали ещё двое арабов. В очаге, устроенном в нише стены, горели дрова. Дым, не полностью попадая в дымоход, висел под потолком. Когда Фен Хунн вошёл, никто не шелохнулся. Только раненый, прооперированный у Ольмоутца ягдом Тантаррой, помахал ладонью, отгоняя мух. Фэн Хунн почесал рукоятью плети свой расплющенный нос, перешагнул через лавку у стола и бесцеремонно сел. Он положил изогнутый меч на колени и покосился на ягда Стикта.
- Что там слышно? - по-тюркски спросил его ягд Тантарра.
Он уселся на подлокотник трона. Светильники осветили его длинные, угольно-чёрные волосы, прижатые ко лбу золотой полосой, напоминающей корону. Его узкая борода на широких скулах срослась с усами, большой нос блестел от пота. Глаза его были воспалены от бессонницы и вина.
Надменное безбородое лицо гунна, разрезанное надвое тенью, приняло почтительное выражение. Он хрипло сказал:
- Мы объявили твою волю в Стотне и Либе. Там сказали, что епископ был самозваным, но хоронил, изгнал чуму, оберегал их от авар. Себе много не брал. Говорили, что зря его убили пришельцы, зря отняли алтарь, убили.
Гунн, чуть помедлив, добавил:
- Было несколько недовольных.
- Дальше, - ягд Тантарра скрестил руки на груди.
- Они не против нового короля, они просили, чтоб ты не жёг домов, не убивал. Просили не заставлять идти с тобой в военные походы и не грабить торговцев. В солнечный месяц надо ухаживать за огородами, выпалывать хмель, в первый раз стричь овец.
Фен Хунн развёл руками, блеснули перстни на его пальцах.
- Они хотят забрать и похоронить тело епископа и его воинов, а ещё разрешить молится Священному Дубу.
- А ещё они хотят жить как их предки, выбирая старейшин и жрецов, а вовсе не неограниченной монархии без свободных тайных выборов, - сказал на кумите ягд Стикт, глядя в стол.
- Этих наглецов нужно убить, - сказал ягд Тантарра, словно не слыша замечания товарища.
Он наклонил голову. Продолжил говорить на тюркском языке, закатывая глаза:
- Это как с Ли Ши Минем, я помню. Пока он не убил братьев, он не стал императором.
- Не знаю, как у китайцев, но сестра лжеепископа была замужем за крупным торговцем солью из Зальцбурга, большим другом баварского герцога Гарибальда II. Это, конечно, не святой Максим, убитый а Зальцбурге варварам, баварцы этого нам не простят.
