Новый порядок - Крижановский Артур (читать книги полностью TXT) 📗
— И ты согласился? — недоверчиво спросил Романцев. — Ты же всегда был чертовски осторожен.
— Для начала я ответил «нет», — улыбнулся Ураев. — Предлог нашелся — недостаток информации. Я сказал Шувалову, что не привык так работать. Я действительно не хотел рисковать своими людьми, а тем более влипнуть в какую-нибудь темную историю.
— Как ему удалось тебя уговорить?
— Деньги, — вздохнул Ураев. — Деньги и рекомендации, которые у него были, как у самого Господа Бога. Он предложил мне позвонить нескольким влиятельным, а главное, заслуживающим доверия лицам, и те поспешили заверить, что с Шуваловым порядок. Дополнительно я связался с парочкой своих бывших коллег, обретающихся нынче в охранном бизнесе, — результат тот же. Понимаешь, Алексей, такое впечатление, что он знал всю мою подноготную. Шувалов спросил, сколько стоят мои услуги, причем попросил назвать самые высокие расценки. Я назвал цифру пятьсот. Он улыбнулся и сказал, что более двухсот пятидесяти за один час работы я еще никогда не брал. Алексей, это была святая правда. И за эти деньги мои люди зачастую стояли под свинцовым дождичком. Он предложил тысячу. За час сопровождения. Шесть человек — шесть тысяч. Умножь шесть на двадцать четыре, работа должна была занять ровно сутки... Представляешь? Мое сердце дрогнуло. Он выложил двадцать пять тысяч задатка и банковскую гарантию на остальную сумму.
И я согласился.
— Почему они сами не позаботились о безопасности этого человека? Насколько я знаю, Центр к тому времени располагал собственной мощной службой безопасности.
— Я об этом не знал, но догадался задать ему такой вопрос. Да, они способны и сами позаботиться о безопасности этого человека, но он настоятельно просил не сопровождать его. Этот человек так и сказал: «Я хочу побыть один».
— Один? — изумленно переспросил Романцев. — Самолет, аэропорт, вокзал, наконец поезд, — это называется «побыть одному»? Согласись, это звучит странно.
— То же самое я сказал Шувалову. Но тот лишь красноречиво посмотрел на деньги. Черт побери, подумал я, чего только в жизни не бывает. У человека трагедия, шок, вызванный потерей близких. В такие моменты люди по-другому воспринимают мир. Скорее всего он из обеспеченных людей, а у таких свои причуды.
Одним словом, я начал действовать. Визы оформил Шувалов, он же позаботился о билетах. У нас было пять комплектов билетов, по количеству купейных вагонов в поезде. Я проинструктировал своих людей, и на следующий день они приступили к работе.
— Это был Романов?
— Да, — кивнул Ураев. — Меня разбирало любопытство, и я притащился вслед за своими парнями в аэропорт.
— Ты его видел?
— Он произвел на меня большое впечатление, — признался Ураев. — И дело здесь не в его внешности, хотя матушка-природа, как говорится, постаралась на славу. Штучный экземпляр. Рост примерно метр восемьдесят восемь, возраст тридцать пять или около того. Одет со вкусом, но не броско. Можно долго расписывать, но не в этом дело.
— А в чем? — тихо спросил Романцев.
— Глаза, — также тихо ответил Ураев. — Я ни у кого не видел таких глаз. А взгляд... Стоун ему и в подметки не годится, хотя ты знаешь, какой у Стоуна взгляд. Чтобы было понятно, возьми взгляд Стоуна и возведи его в энную степень. Но и это слабое представление. Его глаза нужно видеть.
— Портретист из тебя никудышный, — иронично улыбнулся Романцев. — Двигайся дальше.
— Попробовал бы ты сам его описать, — буркнул Ураев. — Хотел бы я посмотреть, как у тебя это получится. Так вот, я незаметно за ним присматривал, и мне показалось, что он видит все и вся, но одновременно не замечает, что творится вокруг него. Вот такое странное впечатление. Я не обнаружил на его лице следов каких-либо переживаний, оно было бесстрастным, то есть не выражало ровным счетом ничего. Гораздо позже, после нескольких встреч с этим человеком, я понял, сколь ошибочным было мое первое впечатление. Ему было чертовски плохо. Он все делал правильно — прошел таможенные формальности, заказал такси и так далее, но делал все это с таким видом, словно вокруг него никого нет, как будто он попал на пустынную планету. Еще раз я его видел лишь мельком, уже на Белорусском. К нему подошел Шувалов, они о чем-то недолго побеседовали, затем он пожал Шувалову руку и отправился в свой вагон. Я убедился, что мои люди на месте, и вернулся в Бюро.
— Подсчитывать барыши, — засмеялся Романцев.
— Я решил, что дело в шляпе, — с улыбкой ответил Ураев. — На этот раз интуиция меня подвела. Впрочем, поначалу все шло гладко. Мои люди докладывали обстановку с каждой станции, где останавливался поезд. Последний звонок был из Минска. Все прекрасно, никаких осложнений, курорт, одним словом. А потом — тишина. Проходит час, другой, третий, по времени поезд должен прибыть в Вильнюс, а от моих людей ни слова. Прошло еще два часа — телефон молчит. Ты представляешь мое положение? Дурные предчувствия не заставили себя ждать. Снимаю трубку и пытаюсь дозвониться к Шувалову, он оставил контактный телефон, — длинные гудки. На моих часах уже шесть утра, а поезд прибывает в Клайпеду в восемь. Эти два часа превратились для меня в сплошной кошмар. По прибытии поезда в Клайпеду мои парни должны были сообщить о себе. Как ты уже догадался, звонка не последовало. Ни в восемь, ни в девять, ни в десять. Тогда я оставил на телефоне секретаршу и отправился искать этот чертов Центр, предварительно взяв его адрес у одного из своих приятелей. И что ты думаешь?
— Я ничего не думаю, — буркнул Романцев. — Я жду продолжения.
Из груди Ураева вырвался нервный смешок.
— Вот и я ни о чем не мог думать в тот момент. Вернее, одна мысль все же была: всем ли прохожим видно, какой я кретин, или кому-то это нужно объяснять... А знаешь почему?
— Догадываюсь, — улыбнулся Романцев. — Там ничего не было.
— Не совсем, — уточнил Ураев. — Там действительно размещался филиал Центра. Когда-то. Объявление на дверях гласило, что с одиннадцатого ноября филиал закрыт. Правда, смешно?
— И что ты предпринял?
— Начал пороть горячку, — признался Ураев. — Ломился в двери и все такое прочее. В здании было пусто. Затем я догадался позвонить в Бюро, и там меня уже ждали новости. Оказывается, звонили какие-то люди их Клайпеды и заверили, что с нашими сотрудниками ничего не случилось. То есть они не совсем в порядке, но суток через трое наверняка будут в полном порядке. Просили не беспокоиться, мол, они сами доставят моих парней в Москву. Напоследок извинились за причиненные неудобства и пообещали в качестве компенсации перевести на мой счет... — Ураев выдержал эффектную паузу, — двести пятьдесят тысяч долларов.
— Неплохо, — присвистнул от удивления Романцев. — Ну и как, перевели?
— Да, но я не слишком обрадовался этой новости. За просто так четверть миллиона никто не дает. Меня смутила их оперативность — через два часа позвонили из банка и подтвердили перевод денег. Это в наше-то время, когда месяцами дожидаешься оплаты предоставленных услуг! Я так понял, что дела обстоят худо, а разговор о том, что моих сотрудников через три дня вернут в Москву, — блеф, затяжка времени.
Я связался по телефону с давним приятелем в Минске, он важная шишка в местных органах госбезопасности, и попросил его навести справки о моих парнях. Пока я наводил справки об этом таинственном Центре, пришел факс из Минска: «Обнаружил твоих людей, живы-здоровы, но возникли некоторые сложности, нетелефонный разговор, срочно вылетай...»
Вечером я был уже в Минске, и приятель встретил меня прямо в аэропорту. Мне сразу не понравилось, как он на меня посмотрел. Так смотрят на прокаженного или на человека, которого через пару минут поставят к стенке.
— Феликс, — сказал он мне. — На этот раз, похоже, ты влип. Ты засунул свой нос не туда, куда следует...
— Я и сам еще толком не знаю, — отвечаю ему, — куда я его засунул.
Он опять как-то странно на меня посмотрел и говорит:
— Поехали. Я тебе покажу кое-что.
Он отвез меня в одну из местных психиатрических клиник и по пути рассказал все, что удалось узнать. Дело было так. В одном из вагонов проводник обратил внимание на странное поведение пассажира. Здоровенный мужчина ползал на коленках по вагону и что-то нечленораздельно лопотал. Проводнику пришло на ум, что тот мертвецки пьян, и он вызвал наряд милиции. Те обнаружили в других купе еще пятерых «пьянчужек». Они вызвали по рации подкрепление и сняли моих парней с поезда, затем отправили в вытрезвитель. Документы у них были липовые, в подобных ситуациях с подлинными документами мы никогда не работаем, поэтому ни Бюро, ни родственники этих людей в известность поставлены не были. Персонал медвытрезвителя быстро разобрался, что алкоголь здесь ни при чем, и обратился в «скорую». Тем же не оставалось ничего другого, как доставить парней в психиатрическую клинику.
