Станция-2 (СИ) - Блинов Юрий Николаевич (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Помнишь, я говорил про узелки. Те самые, которые словно нервные окончания с усиками?
— Это те, которые похожи на клетки мозга?
— Да. Так вот, там не просто узелки — они растут! Внутри них какое-то движение. И мне кажется, я знаю, что это.
***
— Просто невероятно! — весь инженерный состав и научные работники ЦУПа и Центра управления в Хьюстоне рассматривали изображения, переданные Ерохиным. То и дело слышались возгласы и комментарии
— Послушай, Валентин — МакКорник и не думал скрывать возбуждения, когда заговорил, переключившись на индивидуальный канал связи со своим заокеанским коллегой — если всё подтвердится, и эта штука наплодит потомство, предположение об органическом происхождении существа станет фактом!
— Трудно сказать, но, скорее всего так, если где-то, в дальних уголках космоса не научились делать самовоспроизводящихся роботов.
— В любом случае — задумчиво добавил МакКорник, — если данное существо способно к размножению, значит это уже какая-то форма жизни, и не так уж важно, органическая она или нет.
— Верно.
— Огорчает лишь то, что эта зараза является агрессивной по отношению к человеку, и мы вынуждены её уничтожить. Сколько времени осталось до старта челнока?
— Ещё пара дней. Ракета уже готова, грузы частично укомплектованы, ядерные заряды ожидают своей очереди на стартовой площадке.
— Послушай, возможно, до того времени, как Ерохин и Стэндфорд проделают всю необходимую работу по минированию станции и будут эвакуированы, им удастся ещё что-нибудь узнать про 'кляксу' — высказал мысль МакКорник.
— Вероятно, так — по спине Рыльского непроизвольно пробежал озноб. — Но им придётся быть очень осторожными, Дэн.
— Да, Валентин — МакКорник почему-то задумался — мне жаль, что так вышло.
— Ты о чём именно?
— Жаль, что у нашего астронавта не так много возможностей для анализа, как у Ерохина.
— Забудь, Дэн, тут не до зависти. Прежде всего, сейчас стоит вопрос об их выживании, хотя… Обещаю, что если Ерохин ещё что-нибудь узнает, мы обязательно поделимся с вами.
— Надеюсь, что так оно и будет… — проворчал вполголоса руководитель центра NASA, но не успел договорить.
— Мистер МакКорник, вас по правительственному каналу — прервал его разговор один из помощников, приглашая к трубке.
Отключив связь с Рыльским и почесав подбородок, Дэн задумался, кто бы это мог быть. Несколько секунд спустя, подкатив своё кресло к аппарату горячей линии, он уже разговаривал с тем, кого меньше всего хотел сейчас услышать.
— Что у нас со спутниками NZ-234-L1 и NZ-381-K4? — раздался в телефоне бодрый голос, в котором МакКорник без труда узнал Эдгара Лаури, заместителя директора ЦРУ. — Успеваем скорректировать их орбиты.
— Всё оказалось не так просто, сэр — без особого энтузиазма ответил руководитель NASA. — Только L1 смог сманеврировать в нужном нам направлении. Скорей всего именно через него мы попробуем установить контакт.
— Хорошо, держите меня в курсе всех дел. Как только получится выйти на расстояние пеленга, вы лично, сэр, и все операторы космического центра, задействованные в операции, получат двойной оклад.
После этого на другом конце послышались гудки, МакКорник откинулся в кресле и уставился в одну точку. Глаза его слезились, потому что сказывалось нервное напряжение последних рабочих дней, и Дэн страшно хотел только одного — хорошенько выспаться. Он вознамерился, было встать и отправиться домой, вызвав служебную машину, как вдруг откуда-то послышался голос одного из его заместителей:
— Только что сообщили, к нам пожаловали люди из разведуправления! Просят остаться ненадолго для выяснения некоторых технических вопросов и консультаций.
— Явились не запылились — недовольно проворчал МакКорник вполголоса. — Вот же, свинья этот Лаури, мог ведь и предупредить о своих гостях.
Похоже, с отъездом домой придётся подождать, ребята из ЦРУ не любили тревожить его по пустякам, хотя вряд ли задержатся тут надолго.
Ладно, Дэн уже привык не спать сутками, надо будет попросить кого-нибудь сварить ему большую кружку крепкого кофе.
***
Тот небольшой участок 'Станции-2', в котором оказался изолирован Стэндфорд после инцидента с вторжением пришельца, вполне годилась для длительного существования. Здесь находилось всё необходимое для основных потребностей астронавта, будь то еда, душ и туалет. В электронных недрах отсека Джозеф нашёл файлы с фильмами и книги, поэтому скучать ему не приходилось. За толстыми стенами и переборками человек ощущал себя в относительной безопасности и справедливо полагал, что достаточно плотно забаррикадировал все возможные щели, чтобы сюда не проникла никакая зараза из соседних отсеков.
По ночам, услышав малейший шорох за стеной, Джозеф всякий раз просыпался и прислушивался, моля только об одном: если ему суждено будет умереть, пусть это произойдёт быстро и безболезненно. Но со временем он стал привыкать ко всевозможным скребущим звукам, и не реагировал на них столь болезненно, как в самом начале своего вынужденного заточения.
Конечно, тот факт, что контакта с Землёй у астронавта не было, невероятно его огорчало. За те первые несколько дней, когда Ерохин уже провёл целый ряд сеансов связи с российским Центром управления полётами, докладывая о страшных событиях на борту орбитального комплекса, о судьбе несчастного Джозефа не было известно ни руководству NASA, ни любимой жене Саре и их сынишке Нику, ни вообще никому.
Джозеф скучал по своим близким. Отсюда, с расстояния несколько сотен километров они казались ему такими далёкими, будто он находился сейчас не в отсеке орбитальной станции, совершая виток за витком, а являлся пропавшим без вести пилотом космического корабля, кто однажды, давным-давно отправился в сторону звезды Альфа-Центавра и потерялся среди просторов бескрайнего космоса.
Его пугала не столько жуткая тварь, копошащаяся где-то за стенкой жилого отсека, сколько отсутствие определённости своего будущего. Узнают ли о его существовании там, на Земле? Выберется ли он когда-нибудь из этой жуткой передряги? И сможет ли снова когда-нибудь обнять супругу и сына?
Он перепробовал всё: осмотрел узлы и блоки поблизости, и первое время после аварии даже несколько раз пробовал выходить в ближайший коридор, пытаясь если не устранить, то хотя бы диагностировать поломку. Если вдруг начинали мелькать огни по коридору, Стэндфорд уже знал — это первые признаки того, что злобная космическая тварь собственной персоной стремится поймать человека в свои 'приветливые' объятия. В таких случаях он быстро ретировался, и всегда вовремя успевал захлопнуть за собой люк двеери.
Единственное, что ещё хоть как-то исправно действовало, были камеры, установленные тут и там в разных отсеках орбитального комплекса. С некоторых из них до сих пор стабильно шёл сигнал к нему на монитор, и астронавт даже не знал, хорошо это для него или плохо.
Он видел, как всё началось. Джо напрямую наблюдал через те самые камеры смерть нескольких членов экипажа и люто сожалел о том, что не смог тогда ничем им помочь. Своё же неожиданное спасение он отводил на счёт невероятной удачи, и всячески благодарил Небеса за то, что оставался до сих пор живым.
Вскоре астронавт научился определять передвижение твари вдоль коридоров станции и мог знать, далеко ли от его отсека та находится. Именно по мониторам он ориентировался, когда делал очередную вылазку за дверь, однако снаружи всё было опутано липкой паутиной, и он не мог далеко отойти за пределы своего убежища, боясь запутаться, как муха в паутине.
Хуже всего было то, что вот уже несколько суток никак не удавалось установить хоть какую-то связь с Ерохиным — единственным кроме него оставшимся в живых членом экипажа 'Станции-2'. О том, что русский космонавт уцелел, тот знал с самого начала, но сам Ерохин, похоже, до сих пор был уверен, что остался на станции один, потому что прекратил попытки выяснить, так ли это. Здесь могли помочь лишь световые сигналы через иллюминатор, которые однажды, возможно, Ерохин увидит и всё поймёт.
