Невеста полоза (СИ) - Ищук Александр (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
– Ахерн!!
На этот раз отозвались.
– Позови его сюда. Но учти, я понимаю по-ирландски.
– Ахерн, иди сюда, – перевел мне Полоз слова пленного.
– Чего я там не видел? – донеслось в площади.
– Иди, иди, – настаивал одутловатый.
– Ну, если ты меня просто так дернул… – проорал Ахерн. Ну, и имена у ирландцев…
– Умница, – похвалил я одутловатого, рубанул его по шее и осторожно, чтобы не шуметь, уложил и стены.
– И какого хрена тебе нужно? – перевел мне Полоз слова следующей жертвы, появившейся из-за угла. Та же беспечность, что и у первого: Калаш висит на пузе, настроение самое распрекрасное, гражданин курит и пованивает вискарем.
Он повернул за угол, получил несовместимую с жизнью травму в виде перелома гортани и был уложен рядом с первым. Через две минуты, когда душа Ахерна отделилась от тела, я привел в чувство первого. Нажал над бровями на две точки, и он начал ворочаться. Еще через минуту он затравленно смотрел на меня, периодически бросая взгляд на мертвого Ахерна.
– Продолжаем разговор. Зови двух оставшихся. Крикнешь им только то, что я велю. Понял?
Пленник энергично закивал.
– Ты крикнешь: парни, идите сюда, вы тоже должны это видеть. Понял?!
Очередное энергичное кивание.
– Прокашляйся и начинай.
Одутловатый крикнул.
– Что там у вас? – перевел Полоз заинтересованный ответ подельников пленного.
– Посмотрите сами, – шепчу я.
– Сами посмотрите, – кричит пленный.
– Они идут тем же путем, – сообщил Полоз, и я снова бью пленного по шее. Подхожу к углу. Слышу, как топают два будущих покойника. Топают с убийственной беспечностью. Курят и воняют. Приятно иметь дело с непрофессионалами. Приятно, но скучновато. И вот, они повернули за угол. Один за другим. Бросок к первому, прижимаюсь к нему, как к родному, и ножом наношу удар в горло замыкающему, если так можно сказать про колонну из двух человек. Замыкающий еще не начал оседать, а я обратным движением рассекаю горло первому. Оба лежат и дергаются. Даже не хрипят, что радует. Пока два джентльмена конвульсируют, разоружаю одутловатого и связываю его руки за спиной. Потом беру Калаш жертвы номер два. Хорошую машинку придумал Михаил Тимофеевич, за что низкий ему поклон. После войны, даст Бог, большой венок принесу к его памятнику. Даже раздолбайское отношение к автомату со стороны покойного владельца не смогло испортить аппарат. Вытащил все магазины к Калашу и пошел «будить» пленного номер «раз».
Тем же способом привожу в себя одутловатого.
– Сейчас мы идем и сообщаем местным, что они свободны.
– А что будет со мной?! – пролепетал тот, не отрывая взгляда от окровавленных подельников.
– Сделаешь все как надо, отпущу, – обещаю я.
– Ай, ай, ай! Как нехорошо обманывать пленных! – смеется Полоз.
Я натянул балаклаву на свое лицо, поднял пленного, и, прикрываясь им как щитом, направился на площадь. Как и ожидалось, конвоиры кончились. Сидящие местные, увидев нашу сладкую парочку, испуганно затихли.
– Я прошу прощения, что говорю на английском, вашего языка я не знаю, – обратился я к местным, – но хочу вам сообщить, что вы свободны. Пока компаньоны данного субъекта не вернулись, предлагаю всем вам сбежать в лес.
Меня поняли. Через двадцать секунд местных сдуло.
– А дальше что? – робко поинтересовался пленник.
– А дальше – самое интересное! – усмехнулся я и произвел пару выстрелов в воздух. После чего уложил одутловатого на землю и улегся за ним, как за бруствером.
– Только не дергайся! – предупредил я. Товарищи ирландские «патриоты» отреагировали ожидаемо: услышав выстрелы – осмотрелись, обнаружили отсутствие пленных и одного вяло дергающегося подельника, лежащего на земле. Не обнаружили остальных корешей и источник опасности и, как стадо баранов, ломанулись в сторону площади. Из десяти бегущих только трое прижимались к заборам и домам. Остальные перли, как носороги. По носорогам я и высадил первый магазин. Выставил над одутловатым ствол и выстрелил. Стрелял по ногам. Попал, но не по всем. Пользуясь тем, что народ прилег (кто с перебитыми ногами, кто для сохранности своей шкурки), бешеным ужиком уполз за здание, где меня ждали три жмура и… как оказалось, два аборигена мужского пола, уже ободравшие покойников.
– Ты кто? – мне в грудь уперся ствол, едва я поднял на ноги. Спросили на английском. Делаю пол-оборота вправо, уходя с линии огня, правой рукой отвожу ствол от себя, левой ногой выбиваю магазин из автомата, потом ногой в затвор. Как только патрон покинул патронник, делаю шаг к любопытному аборигену, одновременно выворачивая автомат из его рук, несильно бью прикладом в лоб, смещаюсь и пинаю по яйцам второму.
А на площади уже стрельба и крики. Судя по всему, стреляют в «моего» одутловатого. А он молчит. Видимо, попали.
– Вы почему не в лесу, полудурки? – интересуюсь у лежащих аборигенов. Молчат. Поймавший прикладом еще «плывет», а гражданин, словивший по «размножению», собрав в ладони все, что у него осталось после моего пинка, лежит и стонет.
– Если хотите жить – лежите тут и не дергайтесь.
Я же, вытащив из разгрузок покойных две гранаты, со всей дури метнул их через крышу в сторону бойцов ИРА. Обе гранаты метнул влево для того, чтобы выжившие метнулись вправо под мой огонь. Как только услышал предупреждающий крик, в котором прозвучало что-то похожее на слово «граната», высунулся из-за угла и снял двух человек, бегущих именно вправо, и одного сидящего среди подранков. Естественно, меня заметили и начали стрелять. Било два ствола. Вытаскиваю из разгрузок покойных еще две гранаты, на этот раз срываю чеку у обеих и кидаю в место расположение стрелков. Высунув только один ствол, стреляю в их сторону, дабы они не ломанулись со своих мест. Взрывы и вопли. Оббегаю здание с другой стороны и смотрю. Картина: «Приходи, кума, любоваться». Ходячих нет. Сидячих тоже не наблюдается. Масса лежачих и стонущих. Перевел Калаш на одиночный. Первый выстрел (контрольный) в одутловатого. С его стороны никакой реакции. Со стороны его подельников тоже. Стреляю в ближайшего бойца, лежащего на боку. Тоже никакой реакции, но от левого забора в меня начинают стрелять. Прячусь за угол.
– Полоз, меня никто не обходит?
– Расслабился, воин, – ухмыляется он.
– Ты меня на эту мокруху подписал, так что давай, работай!
– Я же помочь хочу.
– Я бы и без помощи местной ведьмы добежал. Бешеной собаке – сто верст не крюк. Так что на счет обходных маневров противника?
– Все, кто бежал в нашу сторону, лежат на дороге и пытаются понять – что им делать.
– А командир их чего?
– Погиб он смертью храбрых, – смеется Полоз. – Сначала пулю в башку поймал, потом граната рядом рванула. Вот его бандюки и призадумались.
– А два сторожа на входе в деревню?
– Сторожат, но очень напуганы.
– Среди тех, кто на дороге, все ранены?
– Кто живой – все!
– Очень хорошо. Если начнется движуха – сообщи. А я пойду с местными храбрецами пообщаюсь.
Храбрецы уже оклемались и снова вооружились. Увидав меня, встали на ноги, но оружие в мою сторону не направляли.
– Привет, защитникам отечества!
– Привет, – пробормотал пожилой дядька, получивший по яйцам.
– А ты, невоспитанный юнец, тыкающий в незнакомых спасителей автоматами, чего не здороваешься?
Абориген, поймавший в лоб прикладом, действительно был юн. Не больше 20 лет. И очень похож на пожилого.
– Привет, – пробурчал он.
– Вы родственники? – уточнил я у пожилого.
– Это мой сын, – пояснил он. А потом уточнил: – Младший.
– Понял. Вы почему с остальными не ушли?
– Люди Трехпалого убили моего старшего, – пояснил пожилой. – Мы остались, чтобы отомстить.
– Трехпалый – это вожак данной банды?
– Да, – удивленно протянул собеседник. – А ты не знаешь, с кем воюешь?
– Мне до фонаря. Меня попросили вас освободить. Я выполняю просьбу.
