Перезагрузка - Тинтера Эми (версия книг .TXT) 📗
За спиной раздались шаги, и я быстро оглянулась. Это был всего лишь старик, покачивавший пакетом на ходу.
Я прибавила скорость и вот уже почти полетела над тротуаром, но вовремя спохватилась, что это только привлечет ненужное внимание. Замедлив шаг, я сунула руки в карманы и втянула голову в плечи.
«Ты вылитая мартышка, когда так делаешь!» – прозвучал в голове мамин смех.
«Не сутулься, Рен! Покажи свое милое личико. Не знаю, в кого ты такая, но прятать его совершенно незачем».
Когда старик прошел мимо, я закрыла глаза, и в темноте всплыло лицо матери. Ее правда: она не была хорошенькой. Она смахивала на жердь даже до того, как подсела на иглу; у нее никогда не было ни круглых щек, ни пухлых губ, за которые другие женщины удостаивались оценивающих взглядов.
На перекрестке я посмотрела налево. Люди обгоняли меня, спеша, очевидно, по домам. Сзади из-за угла появились два офицера с оружием наготове.
Я метнулась к другой стороне кирпичного здания и оглянулась: патрульные внимательно осматривали улицу.
Рука машинально потянулась проверить, правильно ли сидит шлем, но коснулась только волос.
«Ну конечно. Я же оставила его Каллуму».
Один меткий выстрел – и ему придется ждать меня вечность.
Надо было сказать, чтобы уходил без меня, если не вернусь. Может быть, и послушался бы.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь заглушить странный трепет в груди. Итак, я осталась без шлема, но все же была сильнее и быстрее этих людей. Я могла справиться с ними до того, как прозвучат выстрелы.
При звуке шагов рядом я снова запаслась воздухом, повернулась и напоролась на взгляд какой-то женщины. Она округлила рот, попятилась, и я на секунду испугалась: вдруг закричит?
Но она, разумеется, закричала.
Я побежала за угол, выждав ровно столько, сколько понадобилось офицерам, чтобы увидеть, куда я направилась. Женщина скрылась, едва они пустились в погоню.
Как только они свернули, я прыгнула, целясь ногой в шею того, что был пониже ростом. Второй вскинул пистолет, и я дважды врезала ему по лицу, не успел он спустить курок. С утробным стоном он повалился на землю подле своего напарника.
Я нагнулась к его шее, но он в ужасе поднял руки и бешено замотал головой.
Помедлив, я взглянула на второго офицера, который встал на колени и хрипел. Убить их было легко. Готовность сдаться ничего не значила. Я снова потянулась к его горлу, но остановилась, когда он зажмурился и отвернул голову. В его покорной позе было что-то неправильное.
Я расстегнула ремешок и сорвала с офицера шлем. Сунула его под мышку и подобрала с земли пистолеты.
– Пожалуйста, – произнес он тихо.
Я посуровела и выпрямилась, заталкивая оружие за пояс.
– Рубашку снимай.
Он дико посмотрел на меня, но расстегнул свою черную рубашку и протянул ее мне. Не спуская с них глаз, я начала медленно отступать, но ни один не тронулся с места, чтобы пойти за мной.
Я пожалела о своем решении сразу, как только скрылась за домом и пустилась бежать. Надо было убить обоих. Должно быть, уже схватились за коммуникаторы и сообщают другим мое точное местонахождение.
Пробежав еще квартал, я присела у стены и прислушалась, нет ли погони.
Тишина. Мертвая, если на то пошло, так как люди позапирались в домах.
Я выпрямилась и повела носом, выискивая еще кое-что прежде, чем вернуться к Каллуму.
Пищу.
Мне не хотелось рисковать и возвращаться к центральным магазинам. Лучше, наверное, поживиться в каком-нибудь доме.
Я приложила ухо к соседней стене, но там звучали голоса. Я пересекла лужайку и проверила следующий дом, затем еще один в поисках тишины.
В четвертом доме царило безмолвие. Я обошла его сзади и прислушалась снова: ничего. Я принялась дергать заднюю дверь, пока не сломала замок. В крохотной кухне было пусто, но на деревянной стойке лежала буханка хлеба. Я схватила ее и проверила холодильник, но мяса не нашла. Этого следовало ожидать. Большинство жителей Розы считали его непозволительной роскошью.
– Что-то ищешь?
Я подпрыгнула, захлопнула дверь и навела ствол на возникшую передо мной молодую женщину. Та спокойно выдержала мой взгляд, когда я попятилась к выходу.
– Не ори, – сказала я. – Вот это возьму и уйду.
Я прижала хлеб к груди.
Она вскинула руки:
– Я не ору. Но…
Я подала ей знак замолчать, так как снаружи донеслись крики и топот ног. Офицеры отдавали друг другу команды, и я стиснула пистолет, выискивая в лице женщины повод схватить ее за горло и задушить вопль.
Она лишь смотрела на меня.
Голоса стихли, я выглянула за дверь и увидела, что преследователи разбежались в разные стороны. Я повернулась к женщине и спросила:
– Ты сможешь промолчать несколько минут?
– А ты оставишь полбуханки? Ребенок придет из школы голодный. Больше ничего нет – ты, наверно, заметила.
Я опустила ствол, чувствуя себя неуютно под ее взглядом. Люди всегда избегали смотреть мне прямо в лицо, а ее светлые глаза не отпускали меня ни на секунду.
Угрызения совести были худшим из чувств, какие я знала. Вздохнув, я положила буханку на стойку. Я была бы сама не своя, если бы вернулась из школы и не нашла хлеб. Впрочем, в детстве я сходила с ума по любой пище.
Женщина вынула из буфета нож и задержала над хлебом, пока я не помотала головой.
– Ладно, проехали, – сказала я, распахивая дверь. – Замок почини, я его сломала.
Она снова уставилась на меня, лицо было непроницаемо. Ни страха, ни враждебности – вообще ничего. Она просто смотрела.
Я повернулась, чтобы уйти, и сунула пистолет за пояс.
– Постой, малая, – сказала женщина.
Отрезав изрядный ломоть, она завернула его в тряпку и протянула мне.
Я медленно взяла его и подержала, давая ей возможность передумать, но этого не случилось.
– Спасибо, – сказала я.
– На здоровье.
Глава двадцать вторая
Каллум взглянул на меня из ямы, лицо светилось от радости. Он сидел, одной рукой обхватив колени; шлем лежал рядом. Я так обрадовалась, увидев его, что даже не сделала выволочку: надо было надеть.
– Достала все-таки! – сказал он с искренним удивлением, кивая на шлем у меня под мышкой.
– Да. – Я спрыгнула в яму и вручила ему трофеи. – Рубашку тоже забрала. Надеюсь, она не сильно провоняла человеком.
Он поднес рубашку к носу:
– Не, класс!
Я протянула ему хлеб:
– Это тоже тебе.
Он развернул тряпицу и потрясенно посмотрел на меня:
– Серьезно? Ты иногда обалдеть какая добрая.
– Ешь всё, я не хочу, – соврала я.
Каллум нахмурился и положил хлеб на землю:
– Не валяй дурака! Мы ничего не ели с прошлой ночи. – Он просунул руки в рукава, застегиваться не стал, разломил краюху и протянул половину мне.
– Забирай себе, я не голодна, – отказалась я, соскальзывая на землю.
– Рен! Ешь, тебе сказано! Я, знаешь ли, бываю и крут. Не надо со мной нянчиться.
Резкость, проступившая в его тоне, заставила меня помедлить.
– Я не хотела…
Он закрыл мне рот поцелуем, и я ответила, испытав облегчение оттого, что можно не договаривать. Потом он чуть отодвинулся и вложил хлеб мне в руку; я улыбнулась и взяла.
– Откуда такая роскошь? – спросил Каллум, откусывая.
– Зашла в чей-то дом, – отозвалась я с набитым ртом. – Хочешь поспать? Я покараулю.
– Не, я не устал, – возразил он, приканчивая хлеб.
– Но ты же ночью не спал совсем!
– А я вообще не сплю. Просто не могу.
– Эвер тоже мало спала, – сказала я, чертя пальцами по земле. – Унтер-шестидесятые все такие?
– Ну да, я про это слышал. Неделю назад я спал больше, но теперь ни в одном глазу.
– А чувствуешь себя хорошо?
– Отлично. Они делали Эвер уколы? Те, что сводят с ума?
Я кивнула, упорно глядя в землю.
– А вдруг…
Я подняла голову и увидела его встревоженное лицо.
– Вдруг и тебе сделали? – подсказала я.
