Голодные игры - Коллинз Сьюзен (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Посвежев от купания и еды, я обрабатываю ожоги, заново заплетаю косу и одеваюсь в еще влажную одежду. Солнце ее быстро досушит. Решаю отправиться вдоль ручья — всегда рядом будет вода, а где вода, там и дичь. Путь ведет вверх, и это мне тоже по душе. Без труда подстреливаю какую-то необычную птицу, похожую на дикую индейку. Во всяком случае, выглядит она вполне съедобной. Вечером развожу небольшой костерок — в сумерках дым не так заметен, а к ночи я огонь затушу. Разделываю добычу, внимательно присматриваясь к птице. Вроде бы ничего подозрительного. Без перьев тушка не больше куриной, но тяжелая и плотная. Пристраиваю над углями первую порцию мяса. Вдруг сзади хрустнул сучок.
Мигом разворачиваюсь в сторону звука, одновременно вскидывая лук и накладывая стрелу. Никого. А если кто-то и есть, его не видно. И тут я замечаю, что из-за одного дерева выглядывает детский ботиночек. Расслабляю плечи и улыбаюсь. Надо отдать ей должное, по лесу она передвигается легче тени. Как иначе она сумела бы идти за мной так долго незамеченной? Слова срываются с языка, прежде чем я успеваю его прикусить:
— Знаешь, заключать союзы могут ведь не только профи.
В ответ — тишина. Потом из-за ствола выглядывает пара настороженных глаз.
— Ты это серьезно? Про союз?
— Почему нет? Ты спасла меня, показав осиное гнездо. Ты умная — иначе просто не выжила бы до сих пор. И вдобавок я все равно не смогу от тебя отвязаться.
Рута моргает.
— Хочешь есть?
Взгляд метнулся к мясу. Она сглатывает слюну.
— Присоединяйся. Я сегодня богатая.
Рута неуверенно выходит на открытое место:
— Я могу вылечить волдыри от укусов.
— Правда? Чем?
Порывшись в своем мешочке, она вытаскивает пригоршню листьев. Я уверена: это те самые, что использует мама.
— Где ты их нашла?
— Тут недалеко. Мы всегда носим их с собой, когда работаем в садах. Там полно гнезд. И здесь тоже.
Точно. Дистрикт-11. Сельское хозяйство, сады.
— Так вот где ты научилась летать по деревьям, будто у тебя крылья.
Рута заулыбалась. Я коснулась приятной для нее темы — того, чем она может гордиться.
— Ну, тогда давай. Лечи.
Сажусь у костра и поднимаю штанину до колена. К моему удивлению, Рута берет горсть листьев в рот и жует. Моя мама сделала бы по-другому, но тут выбора нет. Хорошенько прожевав, Рута выплевывает противный зеленый комок мне на колено.
— О-о-о! — невольно вырывается у меня. Кажется, листья прямо-таки высасывают боль. Рута хихикает.
— Ты правильно сделала, что вытащила жала. С ними было бы еще хуже.
— Теперь на шею. И на щеку, — почти умоляю я.
Рута кладет в рот еще одну горсть листьев, и скоро мне хочется смеяться, так приятно почувствовать облегчение.
Я замечаю длинный ожог на Рутиной руке пониже локтя.
— У меня есть кое-что для этого. — Откладываю лук и смазываю ей руку лекарством.
— Тебе повезло со спонсорами, — говорит она с завистью.
— А тебе ничего не присылали? — Рута качает головой.
— Ничего, еще пришлют. Чем ближе к концу Игр, тем больше людей поймут, какая ты умная.
Я поворачиваю мясо.
— Ты не шутила, что хочешь взять меня в союзники?
— Нет, конечно. — Я почти слышу стон Хеймитча: надо ж— связалась с младенцем! Ну и пусть. Рута — боец, она не сдается, а главное — я ей доверяю. Почему не признать это открыто? И еще она напоминает мне о Прим.
— Ладно. Я согласна.
Рута протягивает мне руку, и я ее пожимаю.
Конечно, любой союз здесь временный, но сейчас не хочется об этом думать.
Рута добавляет к нашему ужину горсть каких-то мучнистых кореньев. Поджаренные над костром, они пряные и сладкие, похожи на пастернак. И птица ей знакома, в ее дистрикте такие водятся, их называют грусятами. Бывает, в сад забредет целая стая, и тогда в кои-то веки можно прилично поесть. Разговор прерывается, пока мы усердно набиваем животы. Мясо грусенка очень вкусное и сочное. Когда кусаешь, по подбородку стекают капли жира.
— Уф, — выдыхает Рута. — В первый раз съела целую ножку.
Могла бы и не говорить. Сразу заметно, что мясо перепадало ей нечасто.
— Бери другую, — предлагаю я.
— Можно?
— Бери сколько хочешь. С луком и стрелами мы не пропадем. А еще есть силки. Я тебя научу их ставить. — Рута нерешительно смотрит. — Да бери же! — Я сама сую ножку ей в ладонь. — Все равно через пару дней испортится, а мы и половины не съели. И кролик совсем целый.
Держа мясо в руке, Рута уже не может сдерживаться и с аппетитом вгрызается в него зубами.
— Я думала, в Дистрикте-11 еды больше, чем у нас. Вы ведь сами ее выращиваете.
Глаза Руты расширяются.
— Нет, что ты, из урожая ничего брать нельзя.
— А то что? В тюрьму посадят?
— Высекут при всех плетьми. Наш мэр очень строгий.
По выражению ее лица видно, что там это в порядке вещей. В Дистрикте-12 публичная порка бывает, но редко. Строго говоря, нас с Гейлом могли бы сечь каждый день — и это еще мягкое наказание за охоту в лесах. Вот только все чиновники сами у нас мясо покупают. К тому же наш мэр, отец Мадж, не очень любит такие вещи. Наверное, жизнь в самом бедном, непривлекательном и высмеиваемом дистрикте имеет свои преимущества: обычно Капитолию нет до нас дела, лишь бы достаточно угля добывали.
— А вы себе берете угля, сколько нужно? — спрашивает Рута.
— Нет. Сколько сможем купить. Бесплатно только то, что на башмаках принесем.
— Когда урожай собираем, нас кормят получше, чтобы мы весь день могли работать.
— А в школу вы ходите?
— Во время уборки — нет. Все работают.
Мне нравится слушать про жизнь Руты. Мы почти никогда не встречаемся ни с кем из других дистриктов. И этот наш разговор по телевизору вряд ли покажут, хотя ничего такого в нем нет. В Капитолии не хотят, чтобы мы что-то знали друг о друге.
Рута предлагает пересмотреть наши запасы: будет легче рассчитывать наперед, как тратить. К тому, что она уже видела, я добавляю только пару галет и чуть-чуть говядины. Рута выкладывает коренья, орехи, зелень и даже немного ягод.
С сомнением катаю в пальцах незнакомую ягоду.
— Ты уверена, что они не ядовитые?
— Да, у нас дома растут такие. Я их уже несколько дней ем. — Рута запихивает в рот целую горсть.
Я осторожно раскусываю одну — ничем не хуже нашей ежевики. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что не ошиблась в выборе союзницы. Мы разделяем припасы — если вдруг придется расстаться, у каждой будет еды на несколько дней. Кроме съестного, у Руты есть маленький бурдюк для воды, самодельная рогатка, запасные носки и острый осколок камня вместо ножа.
— Мало, конечно, — говорит она смущенно, — но я старалась быстрее убраться от Рога изобилия.
— И правильно.
Я тоже раскладываю свои вещи. Увидев солнечные очки, Рута даже присвистывает от удивления:
— Откуда они у тебя?
Я пожимаю плечами.
— В рюкзаке были. Пока что не пригодились. От солнца совсем не защищают, только хуже видно.
— Они не от солнца, они для темноты! — восклицает Рута. — Иногда, когда мы работаем ночью, нам выдают несколько пар для тех, кто сидит высоко на деревьях, куда свет от фонарей не достает. Как-то раз один мальчик, Мартин, не вернул свою пару, спрятал в штанах. Его убили на месте.
— Убили человека за эту штуковину?
— Да, хотя все знали, что он безобидный. У Мартина было не в порядке с головой, он вел себя, как трехлетний. Просто поиграть хотел.
После рассказов Руты Дистрикт-12 кажется прямо-таки раем небесным. У нас люди порой валятся с ног от голода, но я и представить себе не могу, чтобы миротворцы убили слабоумного ребенка. У Сальной Сэй есть внучка с приветом. Постоянно бродит по рынку. Все ее любят, дают ей еду и всякие безделушки.
— Так что это за очки такие? — спрашиваю я.
— В них можно видеть в полной темноте. Попробуй сегодня вечером, когда солнце скроется.
Я даю Руте немного спичек, а она мне вдоволь листьев на случай, если укусы снова воспалятся. Потом мы тушим костер и идем вверх по течению ручья, пока не темнеет.
