Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович (список книг .TXT, .FB2) 📗
— Товарищ полковник, фамилию мою основную в документах помяните! – взмолился Янис.
— Это можно. И фамилию, и вторую фамилию, и партийный псевдоним… — ворчал доктор, стремительно и мелко исписывая листок. – Это у нас есть. Молока нет, жиров нет, а фамилии – это пожалуйста. Но уговор – лечиться без дураков! Попадете ко мне повторно с вот таким легким и таким кашлем – не помилую!
***
Осознал товарищ Вира-Выру, что едет в глубокий-глубокий тыл, лишь дня через три. Эшелон, составленный из до изумления разбитых-переразбитых вагонов, выскочил из Ленинграда на такой скорости, будто на пожар летел. Сквозь пробитую крышу зверски дуло, Янис с одним дедом-токарем с Кировско-Путиловского завода на полустанке успели ухватить лист кровельного железа, кое-как залатали крышу. Работа на крыше жутко спешащего вагона не особо походила на предписанный легкий труд, но настоящее лечение, видимо, должно было начаться где-то далее. Вагон был переполнен: женщины, дети, старики, списанные из армии инвалиды – тесновато. Но, несмотря на тряску, Янису было как-то полегче: когда слабость накатывала, можно было лечь, пусть с поджатыми ногами, но подремать. Вспоминался пулеметный взвод, думалось, как там бойцы, не отрезали ли Витьке побитые гранатой ноги. Нет, ноги, наверное, оставили – опытным специалистам вроде военврача-сквернослова можно доверять, лишнего не отчекрыжат.
Догромыхал эшелон до узловой, начали пассажиров пересаживать-распределять в вагоны поприличнее, тыловые. Станция была целая: не то что следов обстрелов, даже воронок от бомб нет. Распрощались с бывалым путиловцем и его семейством, вот очень толковый дед был, в токарном деле и по металлу – виртуоз, интересно рассказывал.
Ехал Янис дальше на восток, уже почти месяц на колесах, – в такую даль рельсы и медицинское предписание завели, что и представить страшно. До войны и не думалось, что нормальный молодой электрик из Луру в такие места может заехать: уже не лес и поля за окном, а дикая степь и предгорья. Ну, трофейные часы пришлось продать – курад с ними, они не особо счастливые были, а Серый поймет – он тоже знает, что такое «жрать хочется». Наверное, уже подлечился, на фронт вернулся, воюет вовсю. А тут… стыдно. Но, хоть силенки у гражданского товарища Вира-Виру еще имелись, кашель досаждал вовсю. Прав военврач – нужно подлечиться, а то толку от такого электрика, что на фронте, что в тылу, маловато – действительно, одни хлопоты с койко-местом и похоронами.
[1] Если точно, 4-я рота 2-го батальона 6-й морской бригады (командир - старший лейтенант М. А. Шацкий, политрук А. Я. Якушев).насчитывала 225 бойцов. Об усилении десанта и наличии в его составе станковых пулеметов точных сведений нет.
[2] Видимо, сразу после высадки десант разделился на две группы. В «восточной группе» находился командир и политрук роты. Расчет нашего пулемета оказался в «западной» группе.
[3] Совхоз «Пролетарский труд».
[4] По дороге двигалось отделение немецких саперов, направляющееся менять фланговый дозор.
[5] Несмотря на все усилия, 6-я морская бригада и 44-я стрелковая дивизия в этот день успеха не добились. Противник удерживал высоты, надежно простреливал шоссе. По камышам бойцам морской бригады удалось продвинуться, они были в километре от Матисова канала, но закрепиться не смогли.
[6] В бою с нашим десантом принимала участие моторизованная пехотная рота из состава 1-й пехотной дивизии немцев.
[7] К этому времени остатки двух взводов десантников были выбиты в кустарник к западу от железнодорожной насыпи. Около 16 часов 2-й батальон 154-го пехотного полка немцев начал продвигаться вдоль насыпи, саперная рота немцев в это время получала пищу и боеприпасы.
[8] Два из четырех взводов десантников вышли к основным силам морской бригады утром 4-го ноября. Десантники двигались по камышам, командовал взводами политрук роты Якушев. Это была «восточная» группа десанта. Западная группа погибла в полном составе. Есть сведения о десятке бойцов, прорвавшихся от дамбы на восток. Возможно, они тоже вышли к своим.
[9] Бывший Императорский клинический повивальный институт получил новое здание на Васильевском острове еще в 1904 году. После революции переименован во «Дворец материнства и детства». Весьма изящный и продуманный архитектурный комплекс.
Глава 7. Монастырские истории
Город, очень похожий на Красноборск
Резво шагал товарищ Васюк по ночной улице, имелась у посыльного срочная задача, оттягивала плечо винтовка – почти все как тогда, в Лиепае. Но все же здорово жизнь изменилась: и на рукаве повязка «Посыльный», и задача хоть и срочная, но не боевая, а главное, морда лица и ноги откровенно мерзнут – ибо декабрь. Идет время, марширует ускоренно и неутомимо, как самый главный посыльный начальник, который, видимо, на тонкие подметки ботинок и мороз вообще внимания не обращает. Курсант Васюк, как не старался себя тренировать физически и морально, на житейские мелочи все равно отвлекался.
Вообще осенью городок Красноборск[1] был неплох: река с пароходиками и баржами, приречные неспешные улочки, куцый клочок парадной набережной с прогулочной аллейкой, сохранившей налет провинциально-пышного купеческого размаха. Тогда – в первый раз – двигаясь с крошечного вокзала, Серега прошелся мимо местных достопримечательностей, оценил унаследованные от буржуйского прошлого парковые скамьи на мощных чугунных ногах-лапах. Само пехотное училище размещалось за мощными стенами бывшего монастыря – по первому впечатлению, тут можно было держать недурную оборону – вон какие бойницы, там хоть с винтовкой, хоть с «дегтяревым» засядь – пока еще артиллерия вышибет. Но опытный товарищ Васюк надеялся, что до обороны не дойдет – все же тыл, довольно глубокий.
На КПП предъявил направление – курсанты уставились, как бараны на новые ворота, хотя сами ворота и охраняли.
— Ты че, один, что ли?
— А как должно быть? – Серега показательно оглянулся: — Свита, ординарцы, оркестр сопровождения?
— Не болтай, сюда же командами с военкоматов присылают.
— Я не с военкомата, а из госпиталя. Откомандирован для укрепления курсантского состава, – намекнул товарищ Васюк. – Дежурный-то где?
Успевших повоевать в Красноборском пехотном училище действительно было немного: в роте у минометчиков двое парней, взводный после ранения у пулеметчиков, еще и комиссар училища в звании «батальонного» имел боевую награду, кажется, за Хасан. Вот с комиссаром и поимел товарищ Васюк краткую, но убедительную беседу.
…— Рекомендация и личное дело у тебя убедительные, но льготы и послабления фронтовикам у нас не предусмотрены, – сухо сказал широколицый «батальонный». – Это ясно?
— Так точно! Отлынивать не собираюсь. Шел на учебу сознательно, поскольку понимаю, как на передовой нужны подготовленные командиры.
— Формулировка верная. Давай, Васюк, оправдывай рекомендации. Как здоровье после ранения?
— Еще напоминает о себе, – честно признал Серый.
— Учтем. И вот что, Васюк, сопроводительное у тебя краткое, но за емкой подписью. Это как понимать? Я тебя напрямую спрашиваю, надеюсь, ответишь так же.
— Я, товарищ батальонный комиссар, пулю словил, воюя в стрелковой роте. Особого отношения к органам не имел, и не имею. Но из Лиепаи мы прорывались сводным отрядом, там компетентные товарищи рядом шли. Я связным был, вот запомнился умением ориентироваться, четкостью и быстротой. Извините, нескромно звучит, но это если «напрямую».
— Добро. Не теряй скромности и быстроты, товарищ курсант. Через две недели должен втянуться по физподготовке. У нас тут не санаторий.
Ну, на санаторий Красноборское пехотное училище действительно никак не походило. Разве что кормили прилично. Никаких освобождений и льгот курсант Васюк не получал, просто первые дни был откомандирован для подготовки клуба к празднику. Пока роты отрабатывали строевую подготовку, готовясь к ноябрьскому параду, оформительская команда рисовала лозунги и иную наглядную агитацию. Дело нужное, поскольку праздник и в дни войны праздник. Ну и что скрывать, по части строевой подготовки Серый не считал себя уж очень большим энтузиастом. Как-то не очень часто строевой шаг на фронте был востребован.
