Доброволец - Марчук Николай Петрович (читать книги онлайн без txt, fb2) 📗
– Слезай, у меня пусто, – развел я руками. – Пошли, ближе подойдем, может, у мужиков чем-нибудь разживемся.
Подросток слез с дерева, но дальше мы никуда не пошли, так как со стороны дороги подошли наши основные силы. Мы тут же разжились патронами, к нам добавились еще четверо стрелков с СВД и расчет крупнокалиберного пулемета. Остальные растянулись цепью вдоль кромки леса, и как только комбат дал команду «огонь», начали стрельбу из всего, что было.
Одна рота все это время быстрым шагом, переходящим в бег, двигалась по дороге. Под прикрытием массированного огневого налета запасная рота скрытно подошла со стороны дороги и атаковала позиции врага. За час наш батальон выбил врага из села Старая Хворостань и захватил мост через Дон. Во время боя мы потеряли шесть человек убитыми. Также было семь тяжелораненых и трое легкораненых бойцов.
В одном из сараев нашли расстрелянных селян, они лежали скопом: две бабки, один старик и женщина с двумя детьми. Куда делись остальные, мы не знали. В плен взяли восемнадцать вражеских солдат. После допроса всех расстреляли, потому что конвоировать их в тыл никто не хотел, а штаб сказал: «Что хотите, то и делайте с ними, не до них нам сейчас. И вообще, какого хрена вы там делаете, если у вас был приказ двигаться к Аношкино. Ну, ладно, раз захватили мост, держите его». Комбат, услыхав такую новость, как-то сразу приуныл, видимо, понимая, что нас, скорее всего, здесь и забудут.
На трофейном грузовике отправили в тыл раненых, а сами перешли через мост и принялись окапываться на другой стороне. Окапывались с умом, используя трактор. Оружия и патронов хватало, смущало только, что трофейное вооружение было под натовский калибр.
Собственно говоря, на этом победный путь нашего добровольческого батальона закончился. К вечеру прилетели беспилотники и разнесли вдребезги наши позиции за рекой. Собрав раненых и убитых, мы оттянулись к Старым Хворостаням. Прицепив к трактору прицеп, уложили туда раненых и отправили в тыл. В строю осталось сто двадцать человек.
Утром прилетели наши самолеты и раздолбали мост, а заодно накрыли селуху, в которой мы квартировались. Попытки связаться со штабом и летунами ни к чему не привели, нас никто не слышал. К обеду появились вражеские передовые машины и приготовились к переправе, отстреляли по ним несколько трофейных КПВТ и ПТУРов и отошли в лес. В лесу закопались на совесть, взрывая землю с помощью снарядов.
В этом лесу мы уже второй день и сидели, переживая один огневой налет за другим. Нас долбили из вражеской артиллерии, накрывали ракетные залпы, пару раз прилетали самолеты, причем один раз вновь наши, российские штурмовики. Утюжили наш лес со всех сторон! И чего они к нему прицепились?!
Я лежал на дне собственноручно выкопанного окопа и немел от страха. Сверху сыпались земля, деревянная щепа и отборные маты взводного, сидящего в соседнем окопе:
– Вот летуны, падлы такие! Вернемся назад, я вас научу Родину любить! Чтобы вы всю жизнь гадили задом наперед!
– Историк! Историк! – раздался приглушенный шепот сверху.
– Чего? – тихо произнес я, кривя рот.
Сверху свешивалась голова бойца в шапке-ушанке.
– Комбат приказал вам в разведку идти. Надо узнать, готовят немцы переправу или нет.
– А я здесь при чем?
– Ну ты же разведка? Вот и вали! Вас всего трое осталось, взводный ваш, по ходу дела, того, сбрендил, руку себе разгрыз, еле успокоили. Пришлось связать, кровищи натекло, как с кабана!
Стрелять перестали. Пережившие обстрел выползали из окопов, чтобы немного размяться, привести свои убежища в порядок и вновь схорониться них.
Я, Расул и Миша Воркута втроем поползли в сторону села. Лес представлял собой мешанину из земли, снега и переломанных стволов сосен. В нескольких местах над воронками курился дымок, пара сосен горела, раздавались стоны о помощи и крики раненых.
Вооружен я был трофейным автоматом – «калашом» украинской сборки под натовский патрон 5,56 мм, Расул так и таскался с моим «тигром», а у Миши был АКМ с подствольным гранатометом и РПГ-26.
Мы как раз добрались до опушки леса, вернее до того места, где раньше была опушка леса, и остановились, чтобы передохнуть в глубокой воронке. Что сюда прилетело, непонятно, но ямища получилась эпическая – метра два в глубину и не меньше десятка метров в диаметре.
– Старшой, посмотри, чего там? – Глазастый дагестанец опять что-то углядел в перепаханном поле.
Я выбрался на край воронки и принялся вглядываться туда, куда показывал Расул.
– Не вижу, – пожал я плечами.
– Вон, гляди, как будто шевелится кто-то, – вновь ткнул пальцем подросток.
В том направлении, куда указывал глазастый дагестанец, действительно что-то шебуршалось. Приглядевшись, я понял, что это кто-то ползет по полю в белом маскировочном костюме. Зуб даю, что это вражеский диверсант. Враг полз не на нас, а в стороне.
– Вот шайтан! – прошипел Расул. – Смотри, сколько их там!
Посмотрев на дальнюю оконечность огородов, туда, где они переходили в разрушенные деревенские постройки, ахнул! Шевелящимися бугорками, которые ритмично ползли вперед, было усеяно все свободное пространство. Никак не меньше батальона! Твою ж мать! Под прикрытием массированного артобстрела враг скрытно переправился на нашу сторону и сейчас приближался к нашим позициям.
– Гранаты к бою! – прошептал я, вытаскивая из подсумков стальные шары трофейных гранат.
На троих у нас было восемнадцать гранат. Обязанности мы распределили следующим образом: Расул выдергивал кольца из гранат, а мы с Мишей швыряли их в подползающего противника.
– Начали! – приказал я, бросая первую гранату.
Грохнул сдвоенный взрыв, потом еще один и еще. Из восемнадцати гранат во врага полетело пятнадцать. Три гранаты оставили себе, каждому по одной. Уже после первых взрывов среди врагов началась паника, передовые ряды попали под шквал осколков, нескольких убило. Со стороны разрушенного села ударили десятки пулеметов и не меньше полусотни автоматов. Пули плотным, густым шквалом проносились у нас над головами. Поблизости раздались взрывы – это вражеские гранаты прилетели в ответ. Одна граната плюхнулась прямиком на дно нашей воронки, но Миша Воркута среагировал быстрее всех, он подхватил и отбросил ее назад. Граната ухнула в воздухе, два осколка попали Мише в горло, он свалился на дно воронки, где и умер за считаные секунды, хрипя и фонтанируя кровью. Бинтов и ИПП у нас к этому времени уже не было, попробовали зажимать раны руками, но толку?..
К опушке подтянулись остатки нашего батальона, завязался бой с наступающими по полю автоматчиками в белых маскхалатах. К нам в воронку плюхнулся расчет пулемета. Стало веселее! Пулемет трещал без умолку, ствол раскалился докрасна, а потом не выдержал и лопнул.
Наступающего врага поддержали огнем минометов, султаны разрывов взлетали один за другим среди деревьев, у нас за спиной. Видимо, наш комбат решил, что самое верное сейчас – это рвануть вперед в атаку, он поднял поредевшие ряды в полный рост, и с криками «Ура! За Родину!» жидкие цепочки ободранных бойцов пошли вперед.
Чтобы хоть как-то поддержать наступающих огнем, я, Расул и пулеметчики принялись поливать врага длинными очередями из автоматов. Стреляли стоя в полный рост, ни капельки не заботясь о собственной безопасности. Что тут заботиться, когда твои боевые товарищи медленно бредут по заснеженному полю в полный рост на пулеметы.
Корректировщик у противника был хороший, нашу позицию в воронке засекли и накрыли залпом. Несколько взрывов прогремели совсем рядом, нас раскидало в разные стороны. Меня контузило, я потерял сознание.
Сколько пролежал без сознания, не помню. Приходил в себя несколько раз. Вначале очнулся от того, что меня волокли по земле, куртка задралась на спину, и ледяное крошево обжигало холодом. Кто волок, не увидел, лишь темнота и приглушенное сопение вперемежку с тихим матом. Второй раз пришел в себя, лежа в темном сыром помещении, рядом кто-то стонал и просил воды. Мне тоже сильно хотелось пить, я даже попробовал позвать на помощь, но в горле настолько пересохло, что язык не шевелился. В третий раз пришел в себя от яркого света, бьющего в глаза, подумал, что уже преставился и лечу на тот свет, но услышав матерные ругательства, требующие контролировать оперируемого, понял, что пока еще поживу.
