История оборотня - Алейников Кирилл (лучшие книги .TXT) 📗
А со мной поступят так же, как когда-то поступили с Соктэсом, нарушившим законы волчьего братства. Я не присутствовал на казни, но Иван Алексеевич ака Ирикон умышленно показывал мне её запись. И вот, окружённый молчаливой толпой хмурых людей, кутающихся в зимние куртки и пуховики, на ленте Соктэс, скованный по рукам, ногам и шее узкими стальными кольцами, умоляет Ирикона отменить приговор. Звенят стальные цепи, когда он падает на колени и клянется больше никогда не нарушать запретов и обуздать свою ярость. Ирикон мрачно отвечает, что казни быть, ибо она послужит наглядным уроком остальным. После чего незнакомый мне человек подходит к Соктэсу, ловким движением втыкает ему в ногу шприц и выдавливает содержимое. введенный в тело оборотня препарат начинает действовать незамедлительно, и действие его аналогично воздействию полной луны. То есть Соктэс против своей воли начинает трансформироваться: выгибает спину, кричит, пальцы судорожно скребут землю. Все видят, как отчетливо проступает рисунок мышц под тканью черных джинсов, как напрягаются руки. Кожа оборотня сереет, покрывается сеткой толстых кровеносных сосудов, лицо приобретает ужасное выражение, гримаса боли перечеркивает его. Затем джинсы начинают трещать по швам, лопается белая футболка, неправдоподобно быстро оборотень покрывается густой антрацитовой шерстью и превращается в чудовище. Глаза горят лютой ненавистью, призрачный зеленоватый туман, струящийся из них, смешивается с паром, рвущимся из глотки зверя подобно дыму из трубы паровоза. А крепкие кольца закаленной стали холодно поблескивают в свете пасмурного утра, но не поддаются давлению увеличивающегося в объеме тела. Соктэс начинает громко реветь, и в рёве том смешаны звериное рычание и вопль агонизирующего человека. Но чем дальше продолжается трансформация, тем рёв становится тише, пока не проходит стадии хрипения, шипения, тихого свиста, после чего вовсе затухает. Кольца на локтях и выше колен врезаются в плоть оборотня, сминают мышцы и перекрывают крови доступ к конечностям; большое кольцо на шее душит, отрезая путь и крови, и воздуху. Некоторое время Соктэс стоит на лапах и крупно вздрагивает, синеющий язык свешен набок, глаза почти вылезли из орбит. Мне было жалко смотреть на гибнущее существо, оборотень больше не вызывал страха, но скорее походил на бедную дворняжку, замученную детьми-идиотами. Бывают такие малолетние выродки, получающие наслаждение от издевательств над кошками и собаками; они отрывают животным хвосты, ломают лапы, протыкают брюхо... Соктэс ещё жив, но огонь в глазах стремительно гаснет, и ярость уступает место неописуемым мукам. кажется, во взгляде еще теплится надежда выжить, глаза медленно переходят от одного человека к другому, умоляют, кричат, просят, заклинают... Но Ирикон лишь мрачно ухмыляется и кивает кому-то. Крепкий мужик подходит к Соктэсу и наотмашь бьет его широкой палицей прямо в затылок. Удара хватает, чтобы глазные яблоки выскочили из глазниц, брызнув каплями крови, и повисли на нервных волокнах. Соктэс падает на снег, минуту конвульсивно дергается и замирает. Умирает. Ещё через минуту он в обратном порядке приобретает человеческий облик — неизвестно, почему оборотни после смерти превращаются обратно в людей. Ноги ниже колена и руки ниже локтя, а также голова приобрели мертвецки синий цвет и кажутся ненормально маленькими, будто недоразвитыми или атрофированными, а места, где их сжимали кольца, ярко красного, алого цвета...
Любая казнь ужасна, и казнь оборотня — не исключение.
Я вздрогнул, вспомнив тот эпизод. В попытке защитить соседей я подставил самого себя под сильнейший удар. Теперь нет дороги назад, если только... не расправиться с тремя боевиками, а затем скрыть улики.
Глаза Лаозорда пылали, говоря, что оборотень готов перекинуться в любую секунду. Сиорн свёл брови, не обещая ничего хорошего. Марлим, очевидно, предпочел занять сторону победителя и стал медленно поднимать один из пистолетов на меня.
А я понял, что с каждой утекающей песчинкой времени теряю шанс выжить, и решил не тянуть более. Палец спустил курок, свинцовая пуля калибра 5.6 миллиметра с грохотом вылетела из ствола, вращаясь вокруг вектора направления, пока не столкнулась с низким лбом Лаозорда, проделала в нём маленькую аккуратную дырочку и застряла в мозговом веществе. Голова оборотня запрокинулась назад, он стал падать. Не прошло и десятой доли секунды после моего выстрела, как блестящий револьвер Сиорна выплюнул в меня каплю девятимиллиметровой стали. Я конечно же, ожидал его выстрела и успел метнуться в сторону, выпуская подряд четыре пули в Сиорна. Две из них достигли цели, ранив оборотня в живот и ногу. Но и я тут же почувствовал резкую боль в правом бедре — то попал Марлим. Не целясь, он стрелял сразу из двух пистолетов, но на мое счастье затвор одного после пары выстрелов заклинило. Что говорить, даже у хороших военных полуавтоматических пистолетов такое случается; заклинивание механизма — основная проблема автоматического оружия. Той заминки, которая настала после поломки пистолета, мне хватило, чтобы продырявить Марлима три раза кряду.
Удостоверившись, что все противники повержены, я зашипел, нечаянно задев рану. Нога быстро затекла. Не слыша слов Вячеслава, даже не обращая внимания ни на него, ни на его дочь, я поднялся, подковылял к телу Сиорна и произвел контрольный выстрел в голову. Затем добил Марлима, после чего магазин пистолета опустел.
Теперь я мог перевести дух.
— Боже, боже, Виталя! — причитал Вячеслав, судорожно сжимая дочь в объятиях. Они оба были белее мела. — Господи!..
— В машину! — резко бросил я. — Потом будешь благодарить.
Сосед моих слов не понял. Он продолжал молиться и трястись от страха, так что пришлось отвесить ему пощечину.
— Садись в машину! — повторил я грубо. — Живо, твою мать!
В третий раз повторять не пришлось. Слава запихал начинающую плакать Наташу на заднее сиденье внедорожника и залез сам. А я торопливо подтащил за ноги сначала Марлима, затем Сиорна, поочередно загрузил их трупы в багажный отсек. Стараясь не замечать боль в ноге, я поволок здоровенную тушу Лаозорда и даже не успел понять, что происходит, когда он внезапно дернулся и с рёвом пикирующего бомбардировщика набросился на меня, сваливая в траву.
Очевидно, пуля каким-то образом прошла мимо мозга, хоть и продырявила лоб по центру. Всему виной оружие, малокалиберный «Smith amp;Wesson», который давным-давно следовало поменять на что-нибудь другое вроде того же «Глока»...
Я вытянул руки, вцепившись в шею Лаозорда, тем самым избежав немедленной смерти вследствие раздробленного зубами черепа. Леонид в момент падения успел перекинуться и теперь придавил меня своей массой. Смерть витала рядом и выла по-волчьи, да так громко выла, что я не сразу заметил помутнение собственного сознания. Когда же способность адекватно реагировать на внешнюю среду вернулась, я попытался вскрикнуть, потому что ощущал свое тело то ли парализованным, то ли вовсе отсутствующим. Данное ощущение представлялось весьма интересным и до крайности непривычным, но времени на анализ совершенно не хватало. Каким-то образом я умудрился сбросить лающего Лаозорда, покатился вместе с ним по траве, стараясь вцепиться в глотку...
В глотку! Вцепиться!
Сила утроилась, когда я осознал себя оборотнем, перевоплотившимся оборотнем, а не человеком. В другой обстановке я бы подивился тому, с какой легкостью и быстротой далась трансформация, но в данный момент обостренные звериные инстинкты, прежде всего, заботились о самосохранении. Лаозорд стал сдавать позиции, возможно, по причине черепной травмы. изловчившись, я умудрился вцепиться в его плоть, вырвал приличный кусок филейного мяса весом в полкило из шеи, увернулся от бритвенно острых клыков и повторно ранил противника.
На этот раз — смертельно.
Со всех сил сжимая челюсти на глотке оборотня, я упорно ждал, пока он не перестанет дёргаться, и непроизвольно рычал густым и низким рычанием. После чего шатающейся походкой отошёл в сторону, не в силах сплюнуть кровавую массу. Странно, кровь проклятого волка имела вкус сосновой смолы...
