Рожденный в сражениях (СИ) - Хорев Сергей (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага, как бы хорошо он не был замаскирован."
- Никак не успокоятся, мерзавцы!- Слащев обратил внимание на пожилого, профессорского вида человека, заглядывающего в газету через его плечо.
- Надеюсь, они получат по заслугам,- ответил Слащев.
- Если Вы имеете в виду этих "партийцев", то я не о них, а об их хозяевах. Сами эти деятели мало что смыслят. Еще до революции вместе доводилось студиозусов наставлять. Они и тогда сами думать не умели, а уж сейчас тем более. Позвольте отрекомендоваться, агроном Чаянов. Позвольте, позвольте, молодой человек. Уж не приемный ли Вы сынок Якова Александровича?
- Да, это я. И Вас я узнал, профессор. Здравствуйте.
- Вы какими судьбами в столице, молодой человек? Как раньше говорили: "на побывку"?
- В некотором роде. По служебной надобности. Но столицу рад посмотреть. С 26-го года не был.
- Да Вы ее и не узнаете теперь,- обрадовался профессор:- Совсем другой город. Чистый, просторный. Университет новый строим. Громадное здание. Будете в наших палестинах, милости прошу. Организую Вам экскурсию по всем правилам.
Распрощавшись с профессором, Слащев легко соскочил с подножки трамвая на нужной остановке. Город действительно поразил его. Александр помнил Пресню серой, угрюмой рабочей окраиной. А сейчас, хотя дворики остались теми же, город словно расправил плечи, раздался вширь. На улицах прибавилось зелени, появилась новая трамвайная линия, по которой он и приехал. А метрах в пятистах от остановки развернулось какое-то грандиозное строительство. Видя его заинтересованность, к Слащеву подошел постовой милиционер в белой форме нового образца и каске, напоминающей древнерусский шлем.
- Новый дом строят. Сам товарищ Сталин распорядился. Говорят, добрых тридцать этажей будет. Такая громадина вырастет. Вот детворе удовольствие на лифте кататься,- тоном радушного, гордящегося своим домом хозяина пояснил он.
Внезапно рядом раздался грохот барабана, и из переулка вывернула небольшая колонна детворы в красных галстуках. Впереди с сияющим лицом выступал барабанщик, самозабвенно выбивающий на своем инструменте какой-то марш. Следом за ним, в окружении двух сопровождающих, гордо шагал знаменосец. На красном знамени золотыми буквами было написано: "Первая пионерская дружина Красной Пресни". Лица детей буквально светились от гордости и осознания важности дела, которое они делали.
- Новая смена пошла,- значительно проговорил постовой:- У них сейчас митинг "За ликвидацию неграмотности". Есть еще несознательные элементы, и сами не хотят и детей не пускают. Вот они и думают их образумить.
Новиков
А учеба шла своим чередом. Учились, конечно, много. Но и времени на общение тоже хватало. Особенно, когда постепенно стали осваивать язык. Собственно говоря, общение между советскими и немецкими слушателями не возбранялось изначально. Но раздельное проживание (немецкие офицеры жили в отдельном доме, у каждого была своя комната) и языковый барьер делали его крайне проблематичным. Новиков первым вырвался за эти неофициальные рамки. И самым натуральным образом "принялся обхаживать" Роммеля. Уж очень неординарная личность.
Школа была не только центром подготовки командиров - танкистов, но и исследовательским полигоном, где испытывалось все самое новое, что создавалось конструкторами и военными теоретиками. Многое было впервые. Впервые танки оснащались системами радиосвязи. Впервые использовались металлические понтоны для форсирования водных преград. Впервые танки везли на себе пехоту.
Постепенно втянулись в учебу. Незаметно стали все лучше понимать друг - друга. Познакомились и даже завязали приятельские отношения. Среди немцев по возрасту и отношению к учебе выделялись двое - Ханс Хубе и Эрвин Роммель. Прошедшие школу первой мировой, они казались молодым, двадцати - тридцати летним курсантам чуть ли не стариками, хотя надо отдать должное ими не выглядели. Поджарые, сухощавые, с отличной выправкой они способны были многим дать фору во время физических упражнений. И это не смотря на то, что у Хубе вместо левой руки был протез. Разные по характеру и темпераменту оба были фанатиками танковых войск, считали их главной ударной силой в будущей войне. С несколько высокомерным, холодноватым Хубе отношения у Новикова не наладились. С Роммелем наоборот, стали неожиданно теплыми. Один раз Роммель даже показал ему фотографии своей жены и сына, белобрысого мальчишки четырнадцати лет. А для немца, это такой знак доверия, что - о-го-го!
Как и во всех частях Красной Армии, в Казанской школе были партийная и комсомольская организации, но с учетом особенностей совместного обучения. Основным были успехи в учебе и боевой подготовке, скорейшем освоении новой техники. Именно этому были посвящены проводившиеся комсомольские и партийные собрания. Первоначально представители Германского командования относились к проведению этих собраний с большим недоверием и настороженностью. Но после посещения нескольких открытых собраний полковником фон дер. Лит-Томзеном, вопрос был решен положительно, и немецким курсантам было даже рекомендовано посещение собраний посвященных итогам проведенных учений.
Жизнь налаживалась. Но отдыха не предвиделось. Новые предметы, новые задания, новые зачеты и экзамены. Три месяца провели в классах. Только к лету произошло первое знакомство с настоящими боевыми машинами.
В специальном ангаре, освещенные ярким светом мощных ламп стояли танки разных конструкций. Начинал линейку машин, уже знакомый Новикову по КВЖД, легкий танк Т-18. Следом за ним стояли двухбашенные пулеметные танки "Викерс 6-и тонный" и угловатый "Викерс 12-и тонный". Мрачноватыми громадами с непропорционально маленькими башнями, застыли "большие трактора" Рейнметал, Крупп и Даймлер - Бенц. Завершали линейку колесно-гусеничные танки "Кристи". Все что производилось и закупалось Советским Союзом или в опытном порядке производилось в Германии. Грозные для своего времени машины. Первый раз, с трудом протиснувшись в узкую горловину башенного люка Т-18 и разместившись на ремнях сиденья, набив несколько синяков и шишек, Новиков про себя выругался на наркома, своим приказом заснувшим его в эту железную коробку. Запах железа, оружейной смазки и бензина, теснота и торчащие в самых неожиданных местах острые углы, первое впечатление было, мягко говоря - не очень.
А потом был пробег по полигону. Заревел, гулко отдаваясь в металлической коробке корпуса двигатель, боевое отделение сразу наполнилось дымом. С лязгом провернулись и бесконечной лентой полились звенья траков. Помня наставления инструктора Новиков, крепко держался за поручни, но даже на ровной дороге его мотало из стороны в сторону. Само прохождение полигона запомнилось как сплошная череда рывков и ударов. Усиленный пробковыми вставками шлем, и кожаная окантовка командирской башенки служили слабой защитой для бедной головы. Рассмотреть окружающее через смотровые щели оказалось делом чрезвычайно трудным. Перед глазами все прыгало, а стоило придвинуться к прорези поближе, как лоб вступал в крайне неприятное соприкосновение с металлом. С трудом, покинув башню и спустившись на надежную неподвижную землю Новиков, чувствовал себя как после похмелья (хорошая такая пьянка, завершившаяся дракой) тошнит, голова кружится, все тело в синяках и ушибах, кисти рук свело от постоянного напряжения. Ожидавшие своей очереди курсанты смотрели на него с сочувствием, а инструктор и механик-водитель с улыбкой.
-С крещением вас, товарищ Новиков, - поздравил инструктор.
-Спасибо, - выдавил из себя Новиков и сплюнул в сторону кровь из прокушенной губы.
