Блюз «100 рентген» - Молокин Алексей Валентинович (читаемые книги читать TXT) 📗

На ветру во влажном комбинезоне Лешка озяб и отправился отогреваться в носовой салон. Здесь шум двигателей ощущался скорее как ровный низкий фон, он не мешал разговаривать и слышать друг друга. Парень с девушкой сидели у панорамного окна, парень играл на гитаре и пел. Песня была смутно знакома, кажется, «Поворот» «Машины времени», девушка и немногочисленные пассажиры слушали и даже подпевали.

Лешка присел неподалеку, хода до Припяти осталось всего ничего, так что если он хотел наладить какие-то контакты, то следовало поторапливаться.

— Можно? — дождавшись, когда песня закончилась, спросил он у парня, протягивая руку к потертому грифу.

Парень пожал плечами, мол, валяй, дядя, чего там, тряхни стариной, что там пели в твое время? Сбацай, посмеши народ!

Лешка взял гитару и быстро проверил строй. Конечно же, инструмент не строил, в некоторых позициях аккорды звучали немного фальшиво, но выбирать было не из чего.

Парень посмотрел на Звонаря с интересом и даже некоторой опаской. Этот странный дядя в камуфляже, судя по хватке, играть умел. И откуда он такой взялся?

Лешка некоторое время просто наигрывал какую-то простенькую блюзовую импровизацию, привыкая к чужому инструменту и размышляя, что же такое можно спеть этим людям, чтобы их ненароком не спугнуть. Потом решился-таки и спел «Гадину». [12]

— Круто, — честно сказал парень. — Панк-рок в чистом виде! А чья это песня?

А девушка промолчала, и Лешке стало немного обидно, хотя чего там обижаться, старый стал Звонарь, уже под сорок скоро, да и Зона лет прибавляет, а не наоборот. Плюс сто рентген, это же сколько будет, если пересчитать в годы?

— А другое что-нибудь можно? — спросил парень.

Лешка решился и заиграл блюз «100 рентген», песню, время которой еще не наступило и, дай Бог, никогда не наступит.

— Какие страшные у вас песни, — неожиданно сказала девушка. — Как будто потемнело все вокруг. Вы воевали в Афганистане? Хотя о чем я говорю, Чернобыль — это же не Афганистан, это здесь, но я чувствую, вы все равно где-то воевали… Я прошу вас, не пойте больше!

— Хорошо, — ответил Лешка. — Но знаете, я никогда не был в Припяти, а мне непременно надо попасть на местное радио. Мне необходимо выйти в эфир. Сегодня, потому что завтра будет уже поздно. Вы мне не поможете?

— Я там работаю, — девушка повернула к нему юное пухлогубое лицо, — только ваши песни все равно никто в эфир не выпустит, впрочем, можете поговорить с главным редактором. Только я думаю, это все бесполезно. Мы недавно получили последний альбом Виктора Цоя, так наш редактор даже его в эфир не выпустил. Вот Аллу Пугачеву или Валерия Леонтьева можно. Но вы же не Валерий Леонтьев?

Она неохотно улыбнулась.

— Да уж, — обращаясь неизвестно к кому, пробормотал Лешка. — Не Леонтьев, это точно! Знать бы еще, кто он такой, этот Валерий Леонтьев.

4

Редакция местного радиовещания располагалась на первом этаже типовой «брежневки» неподалеку от кафе «Восток» в одной секции с редакцией газеты «Чернобыльская правда». У подъезда несколько молодых людей, по виду явно журналистов, смолили ядреную погарскую «Приму» и взахлеб обсуждали последнее выступление генерального секретаря КПСС.

— Представляете себе, — горячился тощий прыщавый юнец в джинсовом костюме с тройной строчкой. — Свободная пресса! При Брежневе и Черненко мы даже и мечтать о таком не могли! А вы говорите «сельпо», «комбайнер»… Да пусть это будет хоть трижды сельпо, но если в ассортименте этого сельпо имеется такая замечательная штука, как свобода слова, — я за сельпо!

Звонарь молча прошел мимо, журналисты неодобрительно покосились на его поношенный камуфляж, кто-то презрительно бросил вслед:

— Мы их туда не посылали…

Хотя Звонарь об Афганистане мало что знал, давно это было, но ему захотелось дать в морду прыщавому. Захотелось так сильно, что аж сердце свело. Но сталкер сдержался, не время и не место, вот в Зоне бы… В Зоне бы этот тощий дрочила не прожил бы и пяти минут. Впрочем, такие в Зону не идут. Лешка отвернулся, чтобы журналист не увидел его лица, вошел в подъезд и двинулся по узкому коридору, в конце которого обнаружилась дверь в кабинет главного редактора местного радиовещания. Секретарши на месте не оказалось, поэтому Звонарь постучал и, услышав раздраженное «Да», толкнул дверь.

В кабинете главного редактора рядом с портретом Ленина висел портрет Горбачева. Лешка напрочь позабыл этого говорливого, вечно журчащего, как неисправный унитаз, человека, так что некоторое время соображал, кто это рядом с Лениным, а потом вспомнил, но воспоминание это так и осталось пустым — никаким. Зона съела почти все воспоминания о жизни во внешнем мире, но кто такой Ленин, Лешка все-таки помнил отчетливо и очень хорошо представлял себе этого маленького жутковатого в своей целеустремленности человечка, словно тот был одной из тварей Зоны.

Главный редактор оказался крупным костлявым человеком в сером костюме, несвежей кремовой рубашке и полосатом, как колпак Буратино, галстуке. Лешку он выслушал внимательно, хотя время от времени делал рукой движение, словно намеревался срочно куда-то звонить, но обстоятельства не позволяли.

— Скажите честно, — обратился он к Лешке. — Вы ведь воевали? Были ранены, контужены, и вот теперь вам всюду видятся всякие катастрофы, взрывы, аварии, вы не стесняйтесь, я все понимаю, сам когда-то служил…

— Я не воевал, — ответил Звонарь. — Я всего-навсего прошу поверить мне сегодня. Потому что завтра, когда вся страна убедится, что я говорил правду, будет слишком поздно. Выйдите в эфир и сообщите жителям города, чтобы начали немедленную эвакуацию. А еще лучше — обратитесь к руководству АЭС, пусть они остановят четвертый энергоблок. Именно четвертый, потому что это там произойдет авария.

— Вы, надо полагать, крупнейший специалист в области атомной энергетики? — задрал зародыши брежневских бровей главный. — Может быть, вы разбираетесь в атомных реакторах лучше, чем те, кому по долгу службы положено в них разбираться? Вы понимаете, что при Сталине за распространение панических настроений вас немедленно бы арестовали? Сейчас, слава Богу, плюрализм, перестройка и социализм с человеческим лицом, и только поэтому я слушаю весь этот бред. Извините, но не сообщить о вашем появлении в компетентные органы я просто не могу, меня и так за один только разговор с вами могут из партии вычистить. Хоть это вы понимаете? Впрочем, надеюсь, в вашем случае до ареста дело не дойдет, вас отправят на принудительное лечение, и через пару месяцев все ваши страхи исчезнут. Впрочем, вы ведь не буйный, правда? А законы сейчас гуманные, так что скорее всего вас вообще никто не тронет. Не до вас сейчас, дорогой товарищ, страна на переломе, не до вас… перестройка… ускорение… А засим прощайте, голубчик, извините, у меня сегодня очень много дел.

Когда дверь за беспокойным посетителем закрылась, редактор помедлил немного, потом решился, снял телефонную трубку и позвонил домой.

— Настюша, — сказал он в трубку, — ты вот что, собери детей и немедленно уезжай с ними к матери в Киев. Да, шестичасовым. Ничего не спрашивай и ничего никому не говори. Я же сказал, немедленно… потом объясню. Целую.

Он положил трубку. Некоторое время сидел, обхватив голову мосластыми руками, потом снова снял трубку и набрал короткий номер.

Лешка вышел из редакции местного радиовещания словно оплеванный. Он зло стрельнул сигарету у прыщавого журналиста, разглагольствовавшего теперь о преимуществах свободного рынка перед плановым хозяйством. Разговаривать с писаками было не о чем, да и не больно-то приняли бы они в свой разговор отставного демобилизованного военного, каковым они посчитали Звонаря. Тем не менее сторонник свободы слова и коммерции сбился, закашлялся, с ненавистью посмотрел на сталкера и поспешно ретировался в редакцию.

Лешка отлично понимал, что попытка предупредить местных через средства массовой информации была наивной и заранее обреченной на провал, но не попытаться он не мог. Теперь следовало где-нибудь умоститься и спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Повертев головой, он обнаружил шагах в ста от редакции вывеску кафе «Восток» — стандартной стекляшки, в которой наверняка найдется чем перекусить и, может быть, даже что выпить. Самогонку, которая булькала у него в рюкзаке, Звонарь решил приберечь — мало ли что? Может быть, придется этой ночью хватануть дозу, вот тогда-то и понадобится бабкина самогонка.