Братство порога - Корнилов Антон (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Прошу меня извинить, сэр Эрл, — певуче заговорил эльф. — Но мне показалось, что вы немного расстроены.
Горный рыцарь изо всех сил сжал пальцы на рукояти меча, висевшего в ножнах на поясе.
— Вы позволите?.. — осведомился Аллиарий и осторожно взял своей большой рукой Эрла за плечо. Дальше он говорил, идя с рыцарем бок о бок и аккуратнейшим образом поддерживая его под локоть: — Вы великий воин, сэр Эрл, — говорил Аллиарий. — Ваше имя известно далеко за пределами Дарбиона. Меня называют Рубиновым Мечником, Призывающим-Серебряных-Волков. Я тоже воин, сэр Эрл, и я думаю, что вы легче поймете меня как вашего собрата по клинку.
— Не хочу показаться грубым, — проговорил горный рыцарь, — но сейчас меня ждут неотложные дела…
— О, конечно! Я не задержу вас надолго. Случайно я наблюдал за вами, когда вы разговаривали с вашей возлюбленной, и эта сцена надорвала мое сердце. Я хочу попросить у вас прощения за то, что Глядящий-Сквозь-Время невольно — поверьте мне, невольно! — расстроил вас. Мы, Высокий Народ, не способны на коварство. Пожалуйста, не позволяйте дурным мыслям затуманить ваш рассудок. Хранитель Поющих Книг вовсе не желает разбить священный сосуд вашей любви, и к тому же… — тут Рубиновый Мечник выдержал небольшую паузу, как бы для того, чтобы подобрать подходящие слова. — Послушайте меня, сэр Эрл. Принцесса слишком юна, чтобы понимать ценность истинной любви, в этом и заключается причина неосторожных ее слов, которые так обидели вас. Лилатирий попросту любопытен ей, не более того.
Горный рыцарь едва заметил легкое покалывание в том месте, где его тела касалась рука эльфа, — едва заметил и тотчас забыл его. Клокочущая в его груди ярость постепенно унималась, а слова Рубинового Мечника легко входили в самую глубину разума рыцаря. Пальцы Эрла на рукояти меча ослабли. Он прерывисто вздохнул.
— Я от всей души надеюсь, что сказанное вами — истина, — медленно проговорил Эрл. — И в любом случае благодарен вам за вашу доброту и заботу.
Аллиарий отпустил руку рыцаря и с улыбкой поклонился.
— Выпейте вина, — посоветовал он. — Вино благотворно освежает рассудок. О, если бы вы могли попробовать то вино, которое подается в Рубиновой Башне Хрустального Дворца!..
Рубиновый Мечник смотрел вслед уходящему рыцарю, когда в сознании эльфа зазвучал голос Принца Хрустального Дворца:
«Аллиарий, мне уже порядком надоело играть с этими гилуглами. Не понимаю, неужели тебе они не наскучили?»
«Они довольно забавны в проявлении своих чувств, —ответил Призывающий-Серебряных-Волков. — А ты, Орелий, несносен. Как ты грубо обошелся со стариком-гилуглом! Как раз в их стиле. Если бы главную часть нашей миссии поручили мне… О, я бы досыта насладился этой беседой!»
«Мне скучно, Аллиарий. Меня раздражает это каменное жилище. Мне было бы легче полсотни лет провести на вершине одинокой скалы, созерцая пустынный пейзаж, чем ждать здесь рассвета…»
«Эта юная самка-гилугл очень потешна!— включился в разговор Хранитель Поющих Книг. — Мне здесь нравится, принц, я прекрасно провожу время!»
— Ты встревожен, мой друг? — услышал Гархаллокс хорошо знакомый голос.
— А разве ты сохраняешь спокойствие, Константин? — вопросом на вопрос ответил архимаг.
— Я просто не вижу причин для беспокойства, — вылетело изо рта графа Панийского. — Будь добр, уложи башку этого идиота на его же руки, а не то он сейчас грохнется с лавки и разобьет себе затылок. Тогда мне придется искать иной способ говорить с тобой.
Гархаллокс исполнил, что от него требовалось, и осторожно огляделся. Похоже, никто не смотрел в его сторону, никто не замечал ничего подозрительного — да и что было подозрительного в том, что два гостя ведут застольную беседу; правда, один из них немного… переусердствовал. Для правдоподобности и архимаг взял в руки кубок с вином.
— Что мне предпринять, Константин? — спросил архимаг.
— Ничего. Единственное, что я разрешаю тебе делать, — это наблюдать за ними. Любопытное зрелище, не правда ли?
— Я бы сказал не так, — признался Гархаллокс— Мне… не по себе. Я только сейчас понял, насколько они сильны. Я чувствую, что эльфы безо всяких усилий могут уничтожить всех в этих двух залах, даже не обнажив оружия и просто внушив им ненависть друг к другу.
— Они не станут этого делать… — Тут речь Константина прервалась отвратительным гортанным рыком — граф Панийский спьяну рыгнул. — Извини… Забавно, что я извиняюсь за этого кретина… Итак, они не станут этого делать. Просто потому что пришли не за этим. Они скоро уйдут, забрав с собой плату за королевский проступок.
— Они заберут Ганелона? — удивился Гархаллокс.
— Конечно нет. Ганелон останется, чтобы выполнять их волю.
— Ты слышал, о чем говорили эльфы с его величеством? Никто не мог этого слышать, они не позволили это никому. Даже я не смог… Вернее, я опасался пытаться…
— О теме разговора короля с эльфом нетрудно догадаться. Как нетрудно догадаться и о том, какое наказание ждет Ганелона за то, что он затеял всю эту тщеславную возню с рыцарями Порога. Тебя поразил страх перед Высоким Народом? — неожиданно спросил Константин.
— Я… — замялся Гархаллокс— Я просто… Эльфы очень сильны, Константин. Мы говорим сейчас с тобой, а… если кому-нибудь из этих троих придет в голову прочитать мои мысли?
— Я так не думаю. Разве ты не видишь их слабое место? По человеческим меркам целая эпоха минула со времен Великой Войны, и Высокий Народ уверился в том, что люди испытывают перед ними не ужас или ненависть, а благоговейный трепет. То, что испытывали до Великой Войны. Да ты и сам это понимаешь, наблюдая за реакцией тех, кто находится сейчас в этом зале… Эльфы ни за что не пойдут на крайние меры, потому что их полностью устраивает установленный в мире порядок и им ни к чему менять его. Сейчас у эльфов другие методы управления людьми. А сами люди предпочитают не вспоминать о Высоком Народе, который обретается где-то там… очень далеко… незнамо где… в Лесных Чертогах. И предпочитают также не думать о том, что Великая Война, а попросту — кровавое истребление человечества — вполне может повториться. Стоит только эльфам захотеть этого. Стоит только людям снова серьезно провиниться перед ними…
— Да, — проговорил Гархаллокс, — я понимаю это. Но все же…
— Ты спрашивал меня, что предпринять. Я отвечаю: ничего. Эльфы скоро уйдут. Они ничего не знают о нас. Они пришли не к нам. Просто наблюдай, Гархаллокс. И ни в коем случае не вздумай мешать эльфам, что бы они ни делали. Понимаешь?
— Я понимаю тебя, Константин.
— Вот и славно, — донеслось изо рта графа Панийского, — а теперь… э-э… н-налей мне еще вина! Эй, кто там! Поскорее!
Поняв, что разговор с Константином окончен, Гархаллокс поднялся с лавки, на которой заворочался пробудившийся граф Панийский.
Сюда, на этот балкон дворцовой башни, не доносился шум пира. И музыки слышно не было. Только бледнел на черном беззвездном небе тонкий серп луны, да где-то далеко внизу, откуда пахло мокрой зеленью, свистели какие-то ночные птахи. И то и дело оглашали сырой воздух пронзительными воплями неуклюжие темные пятна летающих тут и там наглых зубанов.
Сэр Эрл откупорил захваченный с собой кувшин крепкого сливового вина, сделал большой глоток и опустил локти на парапет. Лохматыми огоньками горели факелы на дворцовой стене, и за стеной кое-где поблескивали освещенные окна богатых домов центральной части Дарбиона. Эрл отпил еще вина, потом еще и еще. Потом поставил тяжелый кувшин на балконный парапет. Вино не помогало.
Слова Аллиария подействовали на него как бальзам. «Наверное, — подумал сэр Эрл, — это благодаря тому, что он говорил то, что я и хотел услышать…» Но эффект этого бальзама уже начал иссякать, и рана вновь закровоточила. «Если она готова забыть меня так быстро, — размышлял горный рыцарь, — может быть, сила ее любви изначально была недостаточной?.. Но с чего я взял, что она готова меня забыть? Она всего лишь очарована искусством танца этого эльфа — неужели из-за одного только этого она позабудет наши чувства, которые я надеялся отразить во всех своих стихах и песнях?.. Это просто невозможно!»
