Я, робот - Азимов Айзек (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗

– Как там у них дела с гиператомным двигателем? – поинтересовался он.

– Не знаю, – с раздражением ответила Сьюзен. – Я не спрашивала.

– Гм… Хоть бы они поторопились. Иначе их может опередить «Консолидэйтед». И нас тоже.

– «Консолидэйтед»? А при чем тут они?

– Ну, ведь вычислительные машины есть и у других. Правда, у нас они позитронные, но это не значит, что они лучше. Завтра Робертсон созывает по этому поводу большое совещание. Он ждал только вашего возвращения.

Робертсон, сын основателя «Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн, инкорпорэйтед», повернул свое худое носатое лицо к управляющему компании. Его кадык дернулся, и он сказал:

– Начинайте. Пора разобраться в этом.

Управляющий поспешно начал:

– Вот как обстоят дела, шеф. Месяц назад «Консолидэйтед роботс» доставили сюда тонн пять расчетов, уравнений и прочего в этом духе и обратились к нам со странным предложением. Понимаете, есть одна задача, и они хотят получить на нее ответ от нашего Мозга. Условия такие…

Он начал загибать толстые пальцы.

– Мы получаем сто тысяч, если решения не существует и мы сможем указать им, каких факторов не хватает. Двести тысяч – если решение существует, плюс стоимость постройки машины, о которой идет речь, плюс четверть всей прибыли, которую она принесет. Задача связана с разработкой двигателя звездолета…

Робертсон нахмурился, и его худая фигура напряглась.

– Несмотря на то что у них есть своя собственная думающая машина. Так?

– Поэтому-то все предложение и кажется таким подозрительным, шеф. Леввер, продолжайте.

Эйб Леввер, сидевший на дальнем конце стола, встал и поскреб щетину на подбородке. Улыбнувшись, он начал:

– Дело вот в чем, сэр. У «Консолидэйтед» была думающая машина. Она сломалась.

– Что? – Робертсон даже привстал.

– Да, сломалась. Капут! Никто не знает почему, но у меня есть кое-какие довольно интересные догадки. Например, они могли дать ей разработать звездолет на основе той же информации, которую предлагают нам, и это вывело их машину из строя. Сейчас от нее осталась просто груда железного лома, не больше.

– Понимаете, шеф? – управляющий торжествовал. – Понимаете? Нет такой научно-промышленной группы, которая не пыталась бы разработать двигатель, искривляющий пространство, а «Консолидэйтед» и «Ю.С.Роботс» опередили всех благодаря тому, что у каждой был робот-супермозг. А теперь, когда они ухитрились поломать свой, у нас больше нет конкурентов. Вот в чем соль, вот… гм… их мотив. Раньше чем через шесть лет им не построить новый Мозг, и они пропали, если только им не удастся сломать и наш на той же задаче.

Президент «Ю.С.Роботс» широко раскрыл глаза.

– Вот мерзавцы!

– Подождите, шеф. Это еще не все. – Он взмахнул рукой. – Лэннинг, продолжайте!

Доктор Альфред Лэннинг созерцал происходящее с легким презрением, которое всегда вызывала у него деятельность производственного отдела и отдела сбыта, где платили куда больше. Он нахмурил свои седые брови и бесстрастно начал:

– С научной точки зрения положение хотя и не совсем ясно, но поддается логическому анализу. Проблема межзвездных перелетов при современном состоянии физической теории… гм… весьма туманна. Вопрос довольно неопределенный, и информация, которую «Консолидэйтед» задала своей машине, если судить по тому, что они предлагают нам, тоже не слишком определенна. Наш математический сектор подверг ее тщательному рассмотрению, и можно сказать, что она всеобъемлюща. Представленный материал включает все известные данные по теории искривления пространства Франчиакки, а также, по-видимому, все необходимые сведения по астрофизике и электронике. Это не так уж мало.

Тут Робертсон, слушавший с большой тревогой, прервал его:

– Столько, что Мозг может с ней не справиться?

Лэннинг решительно покачал головой.

– Нет. Насколько мы можем судить, возможностям Мозга предела нет. Дело не в этом, а в законах роботехники. Например, Мозг никогда не сможет решить поставленную перед ним задачу, если это будет связано с гибелью людей или причинит им какой-нибудь ущерб. Для Мозга она будет неразрешима. Если же такая задача будет сопровождаться крайне настоятельным требованием ее решить, то вполне возможно, что Мозг, который, в конце концов, всего лишь робот, окажется перед дилеммой, не будучи в состоянии ни дать ответ, ни отказать в ответе. Может быть, что-то в этом роде и произошло с машиной «Консолидэйтед».

Он замолчал, но управляющий не был удовлетворен.

– Продолжайте, доктор Лэннинг. Объясните, как вы объясняли мне.

Лэннинг плотно сжал губы и, подняв брови, кивнул в сторону доктора Сьюзен Кэлвин, которая сидела, разглядывая свои руки, чинно сложенные на коленях. Подняв глаза, она заговорила тихо и без всякого выражения:

– Характер реакции робота на поставленную дилемму поразителен, – начала она. – Наши знания о психологии роботов далеки от совершенства, могу вас в этом заверить как специалист, но она поддается качественному исследованию, потому что, каким бы сложным ни было устройство позитронного мозга робота, его создает человек, и создает в соответствии со своими представлениями. Человек же, попадая в безвыходное положение, часто стремится бежать от действительности: он или уходит в мир иллюзий, или запивает, или заболевает истерией, или бросается с моста в воду. Все это сводится к одному – он не желает или не может взглянуть в лицо фактам. Так же и у роботов. В лучшем случае дилемма разрушит половину его реле, а в худшем – сожжет все его позитронные мозговые связи, так что починить его будет уже невозможно.

– Понимаю, – сказал Робертсон, хотя ничего не понял. – Ну, а информация, которую предлагает нам «Консолидэйтед»?

– Несомненно, она связана с подобной запретной проблемой, – ответила доктор Кэлвин – Но наш Мозг сильно отличается от робота «Консолидэйтед».

– Это верно, шеф. Это верно, – энергично перебил ее управляющий. – Я хочу, чтобы вы это запомнили, потому что в этом все дело.

Глаза Кэлвин блеснули под очками, но она терпеливо продолжала:

– Видите ли, сэр, в машины, которые есть у «Консолидэйтед», и в том числе в их «Супермыслителя», не вкладывается индивидуальность. Они предпочитают функционализм, что вполне понятно, поскольку основные патенты на мозговые связи, определяющие эмоции, принадлежат «Ю.С.Роботс». Их «Мыслитель» – просто грандиозная счетная машина, и дилемма выводит ее из строя немедленно. В то же время наш Мозг наделен индивидуальностью – индивидуальностью ребенка. Это в высшей степени дедуктивный мозг, но он чем-то напоминает ученого дурака. Он не понимает по-настоящему, что делает, – он просто это делает. И, поскольку это, в сущности, ребенок, он более жизнеспособен. Он не слишком серьезно относится к жизни, если можно так выразиться.

Сьюзен Кэлвин продолжала:

– Вот что мы собираемся сделать. Мы разделили всю информацию «Консолидэйтед» на логические единицы. Мы будем вводить их в Мозг по одной и очень осторожно. Как только будет введен фактор, создающий дилемму, инфантильная индивидуальность Мозга некоторое время будет колебаться. Его способность к обобщениям и оценкам еще несовершенна. Пока он осознает дилемму, как таковую, пройдет ощутимый промежуток времени. А за этот промежуток времени Мозг автоматически отвергнет данную единицу информации, прежде чем его связи успеют прийти в движение и выйти из строя.

Кадык Робертсона задрожал.

– А вы уверены в этом?

Доктор Кэлвин подавила раздражение.

– Я понимаю, что в популярном изложении это не очень убедительно, но приводить математические формулы было бы бессмысленно. Уверяю вас, что все именно так, как я говорила.

Управляющий не замедлил воспользоваться паузой и разразился потоком слов:

– Таково положение, шеф. Если мы согласимся, то дальше сделаем вот так: Мозг скажет нам, в какой части информации заложена дилемма, а мы тогда сможем определить, в чем она состоит. Верно, доктор Богерт? Ну, вот, шеф. А доктор Богерт ведь самый лучший математик на свете. Мы отвечаем «Консолидэйтед», что задача неразрешима, отвечаем с полным основанием, и получаем сто тысяч. У них остается поломанная машина, у нас – целая. Через год, может быть через два, у нас будет двигатель, искривляющий пространство, или, как его иногда называют, гиператомный мотор. Но как его ни называй, а это же величайшая вещь!