Жало 2 (СИ) - Гришанин Дмитрий (читать книги без регистрации полные .TXT, .FB2) 📗
Катая пальцем второй руки по ладони пару фильтров, я невольно вспомнил «благодетеля» Злюфу и то, как ловко хитрец трунг обвёл меня вокруг пальца, под видом носового фильтра подсунув подковообразную трубку виртуального ретранслятора.
— Эй, чего завис-то? — вывел меня из задумчивости голос Берты. Глядя на меня, подруга тоже не решалась сунуть в нос белые склизкие цилиндры.
— Да так, вспомнилось кое-что, — хмыкнул я, и стал аккуратно закладывать фильтры по очереди в ноздри.
Перед глазами тут же ожидаемо загорелись строки отменяющего «Метку» лога:
Внимание! Подтверждено исполнение приказа «Вставить в нос разовые фильтры». Функция Метка Подчинения деактивирована и переведена из активной фазы в спящий режим.
Интеллект +0,012 %
Интуиция +0,013 %
Невольно поморщившись на смешные бонусы развития в сотую долю процента, за своевременное исполнение несложного приказа, я сосредоточился на своих ощущениях в носу — довольно, кстати, неприятных. Склизкие фильтры, очутившись в носу, тут же стали омерзительно похожи на сопли, и сразу же после их закладки ужасно захотелось высморкаться. С трудом сдержавшись, я все же попытался продышаться. И после серии трудных вдохов забитость в носу замечательным образом прошла. Но ей на смену пришла другая напасть — в ноздрях вдруг возникло ощущение невыносимой щекотки. Не сдержавшись, я несколько раз подряд звонко чихнул…
И в этом своем внезапном порыве, как не сложно догадаться, я оказался отнюдь не одинок. Салон приземлившегося челнока буквально затрясся от одновременного чиха десятков луженых глоток. Яростные чихи жал на несколько секунд заглушили даже усиленный «Громкоговорителем» голос, продолжающего что-то втолковывать нам це-стожа.
Отчихавшись, я вдруг осознал, что ужасный зуд в носу полностью исчез. Фильтры будто растворились в ноздрях и, при дыхании, теперь стали совершенно незаметны.
Сквозь затихающие чихи прорвался снова ставший самым громким в челноке голос Члюфы Грууска и принялся быстро и доходчиво объяснять нам необходимые для выживания на Срытмпе правила использования фильтров.
Оказалось, что активизировавшиеся в наших носах дыхательные фильтры теперь будут гарантированно эффективно функционировать в течение суток, потом придут в негодность и самоуничтожатся. Дожидаться этой крайности нам не следует, и необходимо часов через двадцать (за несколько часов до их самоуничтожения) самостоятельно поменять старые фильтры на новые. Недельный запас сменных фильтров в наших ранцах имеется уже сейчас, и в цитадели он будет еженедельно пополняться стараниями тамошнего кладовщика. Провести замену фильтров в носу, со слов це-стожа, было проще простого — требовалось лишь сунуть в ноздрю новый фильтр, и имеющийся там старый тут же в ответку выскакивал из ноздри в подставленную ладонь… Для рассеянных жал, в силу каких-то причин забывчивых заблаговременно поменять носовые фильтры в носу, разработчики этого замечательного высокотехнологичного девайса предусмотрели тревожный запах. Процесс самоликвидации старых фильтров сопровождается выделением резкого, отрезвляющего испарения, почуяв которое, надлежало немедленно, отбросив все текущие дела, достать из упаковки новые фильтры и вставить в опустевший нос…
Через пару минут после приземления с лёгким шипением разошлись створки шлюза салонного выхода, и по опустившейся части внешнего корпуса челнока, снова превратившейся в широкий трап, ведомый Члюфой стож двинулся на выход.
Глава 27
Глава 27. Не ласковый прием
У трапа нас встретила небольшая стайка калек-ветеранов, состоящая в основном из доселе не виданных мною живьем лехлецев, с бычьими рылами, вместо лиц, и огромными изогнутыми рогами, забавно выпирающими из модернизированных специально под данный вид разумных шлемов.
Сполна хлебнувшие лиха бывалые жала отличались от нас — толком не обстрелянных новичков после учебки — как небо от земли. Первым, что сразу бросилось мне в глаза, стало огромное колличество протезов из слюдопластика в поджидающей нас у подножья трапа группе. Практически у каждого ветерана не хватало руки или ноги, а у некоторых «счастливчиков» сразу несколько конечностей заменяли роботизированные искусственные насадки. Еще, непривычно тускло на фоне нашей яркой парадной формы смотрелись основательно вылинявшие от длительной носки комбезы ветеранов-инвалидов. И третье явное отличие обнаружилось, когда, спустившись, мы вплотную приблизились к группе ветеранов, — густо заросшие рыжей шестью бычьи рыла и открытые части рук, с непривычно оранжевой кожей, встречающих лехлецев оказались густо покрыты затейливой вязью сиреневых татуировок. Но эти очевидные внешние различия не шли ни в какое сравнение с бездонной внутренней пропастью, разделяющей бывалых вояк и нас — желторотых новичков. На фоне улыбчивых лиц и открытых взглядов спускающихся по трапу бойцов нашего стожа, лица ветеранов казались застывшими масками живых мертвецов, а в их злобно сверкающих глазах плескался леденящий душу коктейль из боли, обиды и жажды мести — это были глаза лютых зверей и беспощадных убийц.
Всего ветеранов было десятка три. Большинство приковыляло к трапу на своих двоих, но были и такие, кого товарищи подкатили на креслах-каталках.
Когда по приказу це-стожа мы проворно построились и застыли по стойке смирно на посадочном секторе возле челнока, отдельные личности из кучкующейся напротив группы инвалидов, наплевав на устав, стали открыто насмехаться над нашей выправкой и статью, вышколенной за месяцы в учебке практически до абсолюта. Озлобленные горлопаны в открытую называли нас никчемными кусками тренированного мяса, дутыми жалами, и пророчили большинству из нас скорый бесславный конец в желудках у рухов.
— А ну-ка заткнулись выблюдки помойные! — рявкнул на инвалидов потерявший терпенье Грууск.
И тут же получил ответку от сопровождающего группу ветеранов це-стожа:
— Сам заткнись, синий ублюдок! — шагнул навстречу трунгу огромный и страшный, как черт, лехлец. — Своим гребаным желторотикам командуй. А на моих бойцов, еще раз хавальник помойный раззявишь…
— Ах ты сучара рогатая! — взревел Члюфа, ошалевший от столь неуважительного отпора коллеги-командира, и, яростно щелкнув хвостом по слюдопластику платформы, кинулся на наглеца с кулаками.
Но здоровяк лехлец драться с трунгом не стал. Це-стож команды инвалидов невероятно быстрым, смазанным движением выхватил из поясной кобуры пистолет, направил в лоб набегающему Члюфе и предупредил:
— Ещё шаг и стреляю.
Наш командир не послушал, и лехлец выстрелил.
К счастью, пистолет оказался заряжен не боевыми патронами, а капсулами с парализующим газом.
Поражённый газом Грууск застыл, как вкопанный, в шаге от противника. Лехлец же, тут же утратив к нему интерес, навёл пистолет на нас, всем строем дернувшихся было на выручку попавшему в просак командиру, и зло рявкнул:
— Стоять!
Широкое дуло тридцатизарядного «ревельта» мгновенно охладило самые горячие головы в наших рядах. Добившись повиновения, лехлец опустил ствол и устало пояснил:
— Бойцы, всё случилось у вас на глазах, и вы свидетели, что я честно предупредил вашего це-стожа о последующем выстреле. Он знал на что шёл, рискнул и поплатился… Как видите, я его не убил, а лишь парализовал. Действие газа продлится недолго, он скоро очнется и быстро придет в норму… Во избежание дальнейших недоразумений, предупреждаю: стреляю я быстро и метко, и парализаторов у меня в обойме хватит на всех дураков. Надеюсь, мы поняли друг друга. А теперь попрошу расступиться, и освободить нам дорогу к трапу.
Убедившись, что угроза подействовала, великан обернулся к своим и, как ни в чём не бывало, скомандовал подниматься в челнок.
Парализованный Члюфа не мог отойти в сторону. Массивной фигурой он частично преградил инвалидам подступ к трапу, за что получил от вынужденных обходить его ветеранов изрядное количество толчков плечами и тычков локтями. К чужому це-стожу ветераны лехлецы относились безо всякого уважения, его пихали словно приготовленный на выброс, старый шкаф. Хоть и парализованный, но оставшийся в сознании, трунг буквально почернел от лютой злобы, но, как ни силился, раньше срока преодолеть действие газа не мог, и был вынужден молча сносить грубость младших по званию.