Заключенный на воле (СИ) - Маккуин Дональд (чтение книг .TXT) 📗
— Вы. Что вы слыхали об этом?
Женщина огляделась по сторонам в поисках поддержки. Один из ее приятелей отвел глаза. Второй пожал плечами. Гневно раздувая ноздри, женщина снова взглянула в лицо Лэннету.
— Их пытают, — сказала она.
— Неверно. Этасалоу вполне способен воспользоваться пытками для получения сведений. Он использует боль для достижения своих целей. Это просто один из методов, и если Этасалоу потребуется изувечить или ослепить кого-нибудь из вас, он пойдет на это, не раздумывая. Но у него есть для нас применение получше. После того, как его ученые закончат копаться в ваших мозгах, вы пойдете в бой с одной-единственной мыслью: любой ценой выполнить полученный приказ. А когда бой закончится, вы — если выживете — вернетесь в казарму, чтобы тренироваться и ожидать следующего приказа. Вы будете драться, потому что у вас не останется больше никаких чувств — ни страха, ни привязанностей, ни надежды. Вы не сможете сдаться в плен, даже если будете ранены. Ваш собственный разум убьет вас — просто ради того, чтобы вы ничего не выдали врагу.
— Что вы такое несете? — спросил другой мужчина. — Кто не сможет сдаться?
— Люди Этасалоу. Они сражаются насмерть. Победи или умри — для них это истина.
Женщина, на которую указывал Лэннет, вскочила.
— Вы говорите о наших родственниках! И твердите, что они всего лишь… всего лишь автоматы! Вы лжете! Никто не может сделать такого с человеком!
Глаза ее были полны мольбы.
— Я видел, что они делают. Ученые программируют ваш разум — в точности, как программируют компьютер, — поэтому в каждой конкретной ситуации вы реагируете именно так, как вам предписано реагировать. Люди с перестроенным сознанием не в силах помочь себе. А если они терпят поражение, они умирают. Они смотрят вам в глаза и кричат от ужаса, в который их вгоняет собственное сознание, — а потом умирают.
— Это безумие! — подал голос высокий мужчина, и несмотря на отрицание, звучащее в словах, на лице его отражался страх. — Нельзя сделать такое с человеком! Это невозможно!
— Вы не обязаны верить мне на слово. Когда мы столкнемся с войсками Этасалоу вплотную, вы все увидите сами.
— А какое все это имеет отношение к офицерам, отделениям и прочей дряни?! — выкрикнул еще какой-то мужчина.
— Я пришел сюда, чтобы научить вас, как нужно воевать, чтобы оставаться при этом в живых. Можете умирать, если вам угодно, но я не позволю вам тащить за собой других. До тех пор, пока вы не станете сработавшейся командой, вы вряд ли сумеете причинить сколько-нибудь серьезный вред настоящему боевому подразделению. Я не собираюсь готовить из вас зануд. Когда я закончу ваше обучение, вы будете лучшими бойцами, каких только когда-либо видала Хайре — умелыми, самостоятельными, неутомимыми машинами смерти. Убийства — вот чем подпитывается восстание. Вы просили меня об этом — и клянусь светом, я из вас сделаю бойцов!
Кто-то было попытался подать голос, но Лэннет подавил эту попытку в зародыше.
— Мы теряем учебное время. С этого мгновения у нас каждая секунда на счету. Сегодня мы начнем с основ фехтования. Десять минут.
Капитан развернулся и удалился, не обращая внимания на поднявшийся за его спиной яростный ропот. Похоже было, будто позади ворчит разозленное животное.
Лэннет усмехнулся про себя. Все шло отлично.
Глава 13
▼▼▼
Лэннет стоял чуть впереди Джарки и Сула и наблюдал за бойцами, которые, выстроившись в две шеренги, отрабатывали блоки и удары. На самом деле — с некоторым сожалением подумал капитан, — он был всего лишь рядом с этими двумя, а не вместе с ними. Он бросил через плечо:
— Вы говорили, что ваши медики — из Люмина, и назвали их новообращенными. Почему?
Сул с головой ушел в созерцание тренировки.
— Бойцы сопротивления верят во Взыскующего. Наш главный враг — советник Уллас. Наш социальный враг, если угодно, — это государственная религия, которая отказывает нам в свободе вероисповедания, навязывает нам культуру и даже пытается диктовать, что нам делать и чего не делать в сфере образования.
Лэннету до боли хотелось спросить о Нэн. Но человек по имени Вэл Борди не мог ничего знать о ней. И потому Лэннет не смел выдать, что они знакомы.
— Что же получается, вы говорите о другой теократии, которая должна заменить нынешнюю? И насколько давно вы знакомы с этими медиками? Насколько они хороши?
— Вон та женщина. — Сул кивком указал на одну из тренирующихся. — Одна из самых близких к нам людей. Она руководила младшим медперсоналом в самой большой больнице Лискерты. Наш врач — человек пожилой. Он сейчас внизу, в медпункте. Но мы не фанатики. Наше правительство будет оценивать людей по их заслугам, а не по привилегиям.
— С врачом я поговорю попозже. Сейчас мне нужно работать.
Лэннет постарался увести разговор в сторону, поскольку беседа на религиозные темы явно заставляла Сула чувствовать себя неудобно. Капитан задумался: а не превратится ли вскоре вопрос верований в трудноразрешимую проблему? Похоже, подобное происходило при каждом мятеже. Если в истории галактики Гомера и наличествовала какая-то закономерность, то она заключалась в том, что дети революции всегда заканчивали истреблением своих отцов. Но даже если религия для хайренцев — черная дыра, в которой отсутствует свобода выбора, его это не касается.
Повысив голос, Лэннет прервал беспорядочный лязг, каким сопровождалась проходившая без особого энтузиазма тренировка. Когда внимание всех присутствующих обратилось на капитана, Лэннет произнес:
— Вы грохочете, как джазовый оркестр из «Дома для Бестолкового». С этого момента извольте тренироваться с мечом добросовестно. Вы нащупываете друг друга, как влюбленные в темноте, — мне прямо неудобно на вас смотреть. До тех пор, пока мы не раздобудем для вас тупое оружие и доспехи с поддоспешниками, будем заниматься рукопашным боем. Вот вы — вы первая, — Лэннет указал на невысокую женщину и спросил, как ее зовут.
Глаза женщины расширились, и она выпалила:
— Трей. Я техник-связист. Я не умею…
Лэннет прервал ее протест.
— Положите меч и щит и выйдите из строя. Все остальные — подойдите поближе и смотрите.
Медленно и угрюмо повстанцы подтянулись к нему. Встав лицом к Трей, едва достававшей ему до плеча, Лэннет обратился через ее голову к стоящим полукругом зрителям:
— Первым делом запомните вот что: бой выигрывает умение мыслить. Сила вторична.
Капитан отступил на шаг, встал в боевую стойку и обратился к женщине:
— Вот ситуация — мы оба остались без оружия. Мы бежим навстречу друг другу. Я вижу, что вы безоружная женщина, и колеблюсь.
Чей-то приглушенный голос саркастично протянул:
— Вы? Как же, как же…
Трей, не в силах сдержать улыбку, отвернулась, а Лэннет стиснул зубы и продолжил, сделав вид, что он ничего не слышал:
— Вам нужно либо атаковать, либо ждать, что сделаю я. Что вы будете делать?
Не колеблясь ни мгновения, Трей прыгнула на него. Лэннет быстро присел, уклоняясь от удара, и ушел вправо. Прежде чем женщина восстановила равновесие, Лэннет уже принял прежнюю стойку.
— Удар кулаком, — сказал он. — Бейте прямо перед собой. Вкладывайте в удар силу всего тела. Если вы будете молотить руками так же, как сейчас, у вас появятся проблемы. Попробуйте еще раз. Если вы не слишком устали.
Трей снова метнулась вперед, ударив Лэннета правой рукой. Попутно она на удивление быстро пнула капитана в пах. Лэннет отступил, заблокировав удар предплечьем. Но все-таки отчасти пинок достиг своей цели, и внутренности капитана скрутила боль. Лэннет лишь надеялся, что он не скривился.
Трей явно отличалась находчивостью. Не осознав до конца, что ее пинок оказался недостаточно эффективным, она попыталась нанести еще один размашистый удар справа. Но поскольку в этот момент женщина нетвердо держалась на ногах, удар вышел слабеньким. Лэннет снова отбил его. От этого движения капитана снова пронзила боль, но это его не остановило — боевые навыки Лэннета были отточены почти до инстинктивного уровня. К тому моменту, как капитан вернулся в прежнюю стойку, боль уже утихла. И, тем не менее, Лэннет решил устроить короткий перерыв. Он сказал:
