Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид (книги онлайн txt) 📗
Кто-то спереди передал фляжку по кругу и вечеринка началась. Большинство людей в автобусе, похоже, уже знали друг друга и перебрасывались шутками. Каким — то образом Тед внедрился в группу и через несколько минут шутил и смеялся с ними. Когда они прошли в салон в передней части автобуса, он помахал, чтобы я встал и присоединился, но я покачал головой.
Вместо этого я направился в хвост — и почти врезался в тонкую, бледную, маленькую девушку, выходящую из туалета: — Опс, извините!
Она сверкнула на меня быстрым гневным взглядом, потом направилась мимо.
— Я сказал — извините!
— А, все вы такие!
— Эй! — Я схватил ее за руку.
— Что такое?!
Я поглядел ей в лицо: — Кто обидел вас?
У нее были очень темные глаза. — Никто!, — сказала она, выдернула руку и прошла вперед к своему спутнику, полному румяному полковнику.
Отель «Мариотт-Ридженси» был мерцающим волшебным замком, облаком плывущим над озером серебряного света. Это была огромная белая пирамида, вся одетая террасами и минаретами, стоящая в центре обширного искрящегося озера. Она возвышалась над Денвером, словно яркий благодушный великан — пылающий гигант. Отражения мерцали и вспыхивали, словно звезды в воде — огни светились внизу и вверху и вокруг — дрожащие лазерные лучи метались взад-вперед по небу, как мечи танцующего света, башня была окутана ослепительным гало.
Высоко над всем вспыхивающие огни фейерверка разгоняли ночь, искрясь в небе, выпрыгивая и взрываясь бесконечным ливнем света. Звезды тускнели в этом сиянии.
Рядом с этим великолепием остальной город был темным и пустынным. Казалось, что в Денвере нет ничего, кроме этого колоссального шпиля, пылающего непокорством жизни — праздник чистой радости празднования.
Вздох восхищения донесся от некоторых. Я услышал одну даму: — Восхитительно! Что они празднуют?
— Ничего, — засмеялся ее спутник. — Все. Просто радость бытия!
— И так каждую ночь?
— Ага.
Автобус покатился под уклон, проехал по туннелю и по самому зданию, остановившись наконец на внутренней террасе выходящей в зимний сад.
Мы словно попали в сказку. Внутри этого украшенного брильянта был двор высотой в тридцать этажей, купающийся в свете, разделенный невероятными фонтанами и роскошными рощами, размеченный неожиданными плато и окруженный широкими висячими террасами и балконами. Везде висели флаги. Я вышел из автобуса и просто смотрел — пока Тед не схватил меня за руку и не потащил за собой.
С одной стороны был вестибюль со стойкой регистрации и лифтами, с другой — пандус, ведущий в сердце внутреннего двора. Оркестр морских пехотинцев в сияющей серебряной форме расположился на одном из ближайших балконов и воздух наполняли звуки марша из «Спящей красавицы» Чайковского. (Он был вальсом, пока им не овладела морская пехота.) Куда ни посмотреть, я видел людей в форме — любого рода войск и даже несколько в иностранной. Неужели военные взяли отель?
У начала пандуса расположился молодой лейтенант — великий Боже! Когда они начали призывать таких молодых? Он сидел за портативной консолью, сверяя каждого со списком в компьютере. Хотя мы не видели, чтобы он кого-нибудь не пустил вниз, его полномочия на это были очевидны. Мне стало интересно, как Тед проведет нас.
Для него это совсем не было проблемой. Тед присоединился к шуту с шестнадцатилетней девушкой, выказывая интерес только к шуту, а совсем не к девушке. Он выглядел толкачем в своих безвкусных ярких брюках, а теперь и действовал также. Мы подошли к консоли группой, Тед держал под руку шута, а с другой стороны — меня. — А теперь пошли, Джимми-бой, — сказал он. — Не надо быть букой. — Страж глянул на всех четверых, безуспешно пытался скрыть свою реакцию и кивнул нам вслед без комментариев.
Выходило, что шут был одним из самых известных шутов в Денвере. Что касается его пристрастия — что ж, не беда. Девушка не была его дочерью. Но она была голодна.
Я сбросил руку Теда и сердито отошел. Остановился у пандуса и позволил им уйти без меня. Тед как раз трепался и едва заметил мой уход.
Я постоял, наблюдая как Тед прохаживается, держа под руку шута и девушку, и возненавидел всех троих. Совсем не за этим я приехал в Денвер. От раздражения меня бросило в жар, проклятого дурака.
Замнем это. Я поискал телефон.
Нашел, вставил карточку и позвонил домой.
Получил записанное сообщение. «Сегодня меня нет, буду завтра». Бип.
Вздох. «Мама, это Джим…» Клик «Джим, прости, что пропустила тебя. Я больше не живу в Санта-Круз. Я переехала на побережье в место с названием Фэмели. Это на Новом Полуострове. Мы ухаживаем за сиротами. Я встретила здесь чудесного человека — хочу, чтобы ты познакомился с ним. Мы думаем пожениться. Его зовут Алан Пласкоу. Я знаю — он тебе понравится. Мэгги понравился. Мэгги и Энни посылают тебе привет — и мы все хотим знать, когда снова увидим тебя. Твой дядя Эрни будет в городе в следующем месяце, какие-то дела на слушаниях по рекламациям. Пожалуйста, сообщи, где тебя можно разыскать, окей?» Бип.
— Привет, мама. Я получил твое сообщение. Не знаю, когда смогу отлучиться, но как только смогу, то заеду домой на несколько дней. Надеюсь, у тебя все хорошо. Надеюсь, что у других все тоже окей. Сейчас я в Денвере в Национальном Научном Центре и…
Металлический голос прервал: — Правила требуют проинформировать вас, что разговор прослушивается для возможной цензуры в соответствии с законом о национальной безопасности.
— Ужасно. Тем не менее, мама, я свяжусь с тобой, как только смогу. Не пытайся звонить мне сюда, не думаю, что тебе повезет. Передавай привет всем. — Я повесил трубку. Попытался позвонить Мэгги, но линии на Сиэтл были отключены, или заняты, или что-то еще. Я оставил задержанное сообщение, сунул в карман карточку и пошел.
Я очутился перед стендом новостей, изучая заголовки. Все та же старая чепуха. Президент призывает к единству и кооперации. Снова. Конгресс шумно спорит об экономике. Снова. Стоимость кейси еще немного возросла. Плохие новости для работающих. Снова.
По наитию я подхватил пачку «Хаймастер», открывая на ходу.
Я остановился закурить на верху пандуса.
— Кто это?, — спросил кто-то позади меня.
— Кто кто?, — ответил другой.
— Вон тот вещун.
— О, это Форман. Снова эгоэкскурсия. Любит играть роль учителя. Но когда
бы не дорвался, внимание удерживает.
— Гремит, как целый хор.
— Да, хороший оратор, никогда не скучно — но я слышал его прежде и всегда одна и та же тема: «Будем безрассудными». Пойдем куда-нибудь еще.
— Окей.
Они удалились. Я изучил человека, о котором они говорили, потом пошел вниз, послушать поближе. Он был похож на проповедника. Эффект дополнялся гофрированной шелковой рубашкой и черным фраком — выглядело, словно он только что вышел из девятнадцатого столетия. Он был худой и сухощавый с гало снежно-белых волос, сидевших на розовом черепе, словно облако.
Когда он говорил, глаза сверкали — ему это явно доставляло удовольствие. Я подошел к краю толпы и нашел местечко. Одна из стоявших женщин сказала: — Но я
не вижу возможности инфляции в работающей экономике, профессор… Я имею в виду, что все фиксировано.
— На самом деле это очень просто, — сказал Форман. — Девальвируйте ваши расчетные единицы.
— Я как раз это имею в виду. Мне кажется, что центральной проблемой является создание экономики, которая не может быть девальвирована.
— Конечно. Но, — о, черт, это требует слишком много объяснений. Подождите минутку, дайте мне посмотреть, как это испечь. Глядите, теория денег заключается в том, что они есть орудие, позволяющее социальному организму манипулировать его энергией — то есть денежные единицы являются корпускулами культурного кровотока, они текут, чтобы система была способна питать себя. Вам нравится такая аналогия? Что мы понимаем под деньгами, в действительности лишь средство счета, способ ведения очков: какой орган социального тела — то есть вы — в настоящее время употребляет или контролирует данный кусочек энергии. Но когда мы начинаем думать, что счетные единицы обладают значимостью, мы заблуждаемся. Нет, это всегда лишь символ.
