Никем не победимая! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс" (серия книг .TXT) 📗
- Научите – товарищ командир ? – просительно произнесла она.
- Побыстрее ? – невинно поинтересовался я.
- Как можно лучше ! – поставила она окончательную точку… Согласился – куда ж я денусь и довольная тем, что выиграла у мужчины маленькую схватку, будущая "ведьма" – ох не хотелось бы: женщины и без "этих" знаний мало чем в жизни им уступают, Романова довольной сытой кошкой выскользнула в дверь, пока страшный и ужасный командир не очухался и не придумал для неё какой-нибудь "гадости"…
Прилёг снова на диван – какое блаженство; полежал немного, переваривая информацию, которой со мной поделился командарм 3 перед уходом, прикидывая чем мне эти сведения могут грозить… В двух словах: приехавшие с "моим сменщиком-генералом" чекисты, развернули бурную разведывательную деятельность по сбору информации о моём подразделении перед своим отъездом обратно в Москву. А то, что доложил ему его порученец – приглядывающий за гостями, заинтересовало и меня: один из "гостей" остался в городе и постарается заслать в моё подразделение своих людей из числа местных чекистов… Прям шпионский роман какой то – усмехнулся я, но оценил сведения обьективно: до настоящего момента моё подразделение было полностью закрытым для проникновения извне и даже привлечение мастеров и из семей ничего не меняло: доступ посторонним на территорию части был запрещён, а вспомогательные подразделения напрямую доступа в боевую часть не имели… Так что – разве только добровольцы…
За период нахождения в Брянской области были отсеяны из стажёров; из бойцов и погибли в боях общим количеством почти батальон. Таким образом вместо 11 батальонов бойцов и 11 батальонов стажёров у меня осталось 21 батальон: шесть полков и три батальона, или две дивизии и неполный полк… А мне бы хотелось – три дивизии: полный корпус… А где взять столько пленных – мы не на оккупированной территории. Прихватили чуть больше четырёх батальонов пленных в последнем "вояже" в Конотоп за самолётами, из них отсеется в Красную Армию не меньше батальона… Вот и пришлось брать добровольцев из городских – тем более у них перед глазами живой пример армии и спецназа: одежда; выправка; поведение; внешний вид. Я их не проверял, но в свете полученной информации не удивлюсь "засланному казачку", а то и нескольким – незнакомым друг с другом… Надо проверить это направление – упустил я его из-за стольких операций, следующих одна за другой. А ещё генералов нужно отправить товарищу Сталину. Да не просто отправить, а с помпой ! Чтобы запомнили – кто такой Спецназ ! И это тоже надо обдумать. Хорошо, что сейчас не весна, а то бы мысли были заняты не тем… А ведь нужно ещё в госпиталь заглянуть: как там Оксана – не заклевали её мои орлицы ? Оксану дамы-медикусы не заклевали, наоборот: в отсутствие серьёзной работы: аврал с ранеными последних операций уже схлынул и я вложил свою посильную лепту в их выздоровление, дамы сидели у главврача в кабинете и "распивали чаи"… Увидели меня; дружно попытались втянуть в свою женскую компанию, но я не поддался – пошёл навещать раненых, оставив женский медперсонал за приятным времяпровождением. Проходя мимо бывшей "курительной комнаты", увидел "гениальное" творение и улыбнулся приятным воспоминаниям…
Ещё в Минске – как только мы "вылезли" из леса, Грета Мюллер - тогда ещё не заглядывающаяся на меня, но уже назначенная глав врачом импровизированного госпиталя, "отколола" хохму, которая после стала ужасом мужского контингента Спецназа…То ли правильно уловив специфику моего подразделения, то ли знакомая с ней ещё до плена, главврач нарисовала – весьма талантливо, картину, которую и вывесила рядом с курительной комнатой, специально созданной для курящих раненых, находящихся в госпитале. На картине, условно разделённой на три части, в первой – левой, нарисован бравый боец, обвешанный оружием с ног до головы; надписью "Спецназ" на спине, держащим между пальцами сигарету на отлёте… Перед ним – косяк с распахнутой дверью, куда этот боец жизнерадостно смотрит. За дверью – вторая часть картины: так же обвешанный оружием боец с надписью на спине, так же держащий сигарету между пальцами, так же смотрящий в открытую перед ним следующую дверь… Но боец какой то… вроде как усохший ; слегка сгорбленный и уже не такой жизнерадостный. А за открытой дверью: жизнерадостный боец с левой стороны машет, почему то платочком, уходящему по дороге вдаль сгорбленному бойцу в башмаках и обмотках; солдатской шинели с тощим рюкзаком на одном плече и с винтовкой на втором… Я, когда увидел это произведение искусства – правда, без дураков: ярко, красочно и реалистично нарисованное красками, долго стоял, любуясь. Но поразило меня не это – надпись под картиной: Курение убивает не так быстро, как пуля, но зато быстро позволяет распроститься со службой в Спецназе ! Однако: умно и доходчиво…
- Кто это нарисовал ? – спросил я у подошедшей ко мне Грете.
- Я – товарищ командир… - сухо ответила главврач.
- А почему такая третья часть картины ? – поинтересовался я…
- Вашим бойцам, как мне кажется, приходится преодолевать большие расстояния. Наверное и бегом… - сухо, с некоторым высокомерием чистокровной арийки плебсу, стала объяснять Мюллер - поэтому курильщики будут и уставать и запыхиваться быстрее, а значит ради них придётся останавливаться… Таким образом они могут подвести остальных в трудную минуту… - закончила она, не глядя на меня. Однако ! Для почти гражданской, да ещё и девушки – это сильно !
- Идёмте к вам в кабинет – отстранённо бросил я не поворачиваясь к Грете и направился туда, уверенный, что главврач идёт за мною следом. Зашёл в кабинет; закрыл за девушкой дверь.
- У злостных курильщиков могут быть шумы в лёгких… - начал я. Грета заинтересованно посмотрела на меня. – Разрешаю, не в ущерб лечению раненых, проводить медосмотр, на предмет выявления шумов в лёгких. Обнаруженных – на лечение. И первое предупреждение… С обнаруженными шумами после повторного лечения – подавать списки на отчисление ! Мне. Я доволен вами товарищ главврач ! А это вам награда – от меня ! Притянул к себе ничего не ожидающую девушку и впился губами в её губы. И пустил в сознание блаженство от поцелуя. Моего поцелуя ! Оторвался; отстранил от себя "поплывшую" от избытка эмоций немку и вышел из комнаты. Вот так: строго, по мужски – наградил за службу и ушёл заниматься войной !
- То ли награда так на Грету подействовала, то ли немецкая пунктуальность и склонность к порядку, но через пару дней выездная комиссия начала выезжать в батальоны… А уже через день ко мне потянулись комбаты с жалобами: приезжают врачи; находят какие то шумы и хрипы и отправляют бойцов и командиров на лечение в госпиталь ! И картину страшную вывешивают на стенку автобуса ! А у них связки боевых троек из-за этих проверок разваливаются, а то и командиры отделений и взводов выбывают из-за какой то ерунды…
- А ты сам то куришь ? – добродушно интересовался я.
- Курю, ну и что ? – не "врубались в тему" непонятливые…
- А тебя медики проверяли ? – участливо спрашивал я комбата… Тут до него кое что начинало доходить… Особо "трудным" объяснял то, что мне говорила главврач, но уже применительно боевым действиям… Потом укоризненно качал головой:
- Да… - а с заботой о здоровье комбатов медики что то упустили… Непорядок. Надо напомнить, что комбаты тоже люди и тоже бойцы… В дальнейшем, когда меня доставали всякие мелочи, накапливалось раздражение, а то и злость – я, уйдя в невидимость, навещал такое специальное медицинское обследование…
Здоровенные мужики заискивающе заглядывали в глаза медикам; лебезили перед ними, стараясь вызвать к себе расположение:
- Доктор – у меня всё в порядке ? – приторно-уважительным тоном спрашивали они – я могу продолжать подготовку ? И вздрагивали от простого вопроса – Вы курите ? Начинали юлить, изворачиваться, как уж на раскалённой сковородке… А дамы с серьёзным, озабоченным видом – а может и вправду озабоченные здоровьем бойцов, на подхалимаж и подлизывание не поддавались. Бойцы и командиры бледнели, когда медички начинали открывать свои тетрадки, а уж когда спрашивали фамилию и задумывались какой значок поставить после неё: галочку или косой крест, так и вовсе стояли не дыша. И никакие мольбы после косого креста – на лечение, не принимались и не трогали суровые, но справедливые сердца моих медиков ! И шли бедолаги, против чьих фамилий ставились крестики, в госпиталь – на лечение. Бодрые, полные сил – на лечение ! А командиры срочно перестраивали боевые тройки – операции никто не отменял. Выйдя из госпиталя после лечения, они в свои тройки уже не попадали – место было занято. Хорошо, если находилось место в отделении, а то курильщики попадали в отдельные группы и отделения. До следующей проверки. А там и до перевода в нестроевые или отчисление было недалеко…
