Капитан поневоле (СИ) - Грог Андрей (книги без сокращений TXT) 📗
Ребята растерянно переглянулись, в разнобой ответили «да, господин капитан» и вышли. А Кордил обратился к упомянутому матросу:
– Спуску им особо не давай, но всё же старайся помягче. Они на море новички и их надо обучить общим премудростям, а вообще у меня на них большие планы. Если будут доставлять проблемы, то сначала докладывай мне, я разберусь. Понял?
– Да, господин капитан.
– Ступай.
Верфи, доки и места для мелкого ремонта располагались в стороне от русла реки, на берегу большого то ли залива, то ли озера, которое в нашем мире называлось Нерпичьим. Заиливающееся дно регулярно чистила драга – громоздкое сооружение катамаранного типа на вёсельном ходу, между корпусами которого и находилась черпалка, приводившаяся в действие при помощи нескольких быков, вращавших ворот. Фрегат «Скампа» стоял у причала, рядом располагались ангары для временного хранения необходимых материалов. На глаз корабль был длиной метров в пятьдесят, имел, как и положено фрегату, три мачты, судя по всему с прямым вооружением, и одну закрытую артиллерийскую палубу. На его борт, прямо с причала, было перекинуто несколько сходней, по которым иногда проходили люди. Где-то стучали молотки, жужжали пилы, пахло свежей стружкой.
Архелл направился к стоявшему у сходней кряжистому мужику, в расстёгнутой на груди матросской куртке, и, поздоровавшись с ним, представил новое пополнение от самого капитана. При этом упомянул, что парни совсем зелёные, и попросил загрузить их незатейливой работой. Судя по начальственному виду и небольшой дудке, висевшей у мужика на груди, это был боцман. Окинув прибывших оценивающим взглядом, он произнёс загадочную фразу, в которой ребята почти ничего не поняли, потому что она состояла из незнакомых им морских терминов и выражений, но уловили слова помочь, разобрать и почистить. Потом они поднялись на корабль, в средней его части спустились вниз, и, миновав артиллерийскую палубу, оказались в помещении, похожем на камбуз. Здесь один человек, возможно мастер, разбирал печь. Их первая задача сводилась к тому, чтобы выносить треснувшие кирпичи на берег, что на крутых лестницах было не самым простым занятием. Архелл куда-то ушёл, мастер, бросив на них равнодушный взгляд, буркнул:
– Чего встали? – За этим последовало какое-то выражение, возможно, ругательство. – Таскайте.
Ребята набили обломками грязных от сажи кирпичей пустые деревянные вёдра, и потащили их наверх…
Так началась их трудовая деятельность на судне. Работу они выполняли поначалу самую грязную и простую. Потом их стали брать в помощь при смене такелажа, когда требовалось что-то тянуть и держать. Если нужно было что-то принести или отнести, многие звали именно их. Ребята, понимая своё подчинённое положение, не огрызались, но с другой стороны, к ним никто специально не цеплялся, не считая пары случаев. Тогда Саша пресёк слишком откровенное желание молодого матроса поглумиться над ними, коротким хуком справа, после которого окружающие лишь одобрительно хмыкнули, а обидчик долго не мог встать. Во второй раз им угрожали ножом, но Саша схватил какую-то палку, и умело орудуя ей, как шпагой, хоть и тяжеловатой, смог не подпустить к себе обидчика, а потом ещё и отбить ему бока. За финальной частью сцены наблюдал Архелл с пистолетом в руке. Поскольку победивший Саша, не перешёл границ самообороны и не начал избивать уже лежачего палкой, то наставник кивнул головой, и молча ушёл. Больше попыток выяснения отношений не было. Разумеется, что и здесь было некоторое количество женщин самого разного возраста. Пахали, как и все.
Обедали ребята здесь же, с матросами. Еду варили на берегу в больших котлах. Пища была простейшей, но, в отличии от гостиничной, обильной. Матросы по вечерам разбредались по кабакам, развлекаясь там в меру возможностей и личных желаний. У ребят по-прежнему не было ни одной монеты, а поскольку угощать их никто не собирался, то ужинать и ночевать уходили в гостиницу, а утром, скромно позавтракав, снова отправлялись на корабль.
Выходные были раз в неделю, которая, по сути, являлась декадой. Ребята ходили по городу, смотрели выступления уличных артистов, изучали ассортимент товаров на прилавках уличных торговцев. Однажды забрели в книжный магазин, где Сергей углядел несколько изданий по местной медицине. Хоть он и был стоматологом, но общие понятия о человеческих хворях всё же имел, а потому с интересом полистал их, прикидывая, на каком уровне находится местное здравоохранение. Вывод его был однозначен – чуть выше примитивного. Вечером он смог подкараулить капитана, и, обратившись к нему по всей форме, поведал о своих соображениях. Кордил отнёсся к этому очень внимательно, некоторое время думал, а потом принял решение:
– Значит так. Для начала, я тебя сведу с нашим судовым врачом. Он и по местным меркам звёзд с неба не хватает, но раны штопает умело. Будешь его учеником, но есть нюанс. В чём-то твои познания несомненно опережают здешнее время, беда вся в том, что обосновать большинство из них, ты не сможешь, а делать руками многого не умеешь. Я догадываюсь, что для этого нужны многочисленные эксперименты на людях, наблюдения и соответствующее оборудование, которого здесь нет и в помине. Поэтому, будь осторожен, свои гениальные соображения держи при себе, и только в крайних случаях, посоветовавшись со мной, что-то предпринимай. Если вы начнёте грызню на почве высоких научных материй, то мне придётся делать нелёгкий выбор. Но в отличии от тебя, док действительно многое умеет, и спас уже немало жизней. Хотя, наверно, мог бы и больше. Одним словом, тебе придётся многому у него сначала научиться, а только потом, получив некоторый авторитет, ты сможешь продвигать свои взгляды. Но учти, что и спрос с тебя при ошибках будет особый. Посмотришь, что у него за книги имеются, посоветуешься. И если сочтёшь, что тебе и после этого надо что-то купить, то приходи ко мне, дам денег. Но на книги, а не на баб – не заработал ещё. – Строго закончил Кордил.
Тем не менее Сергей вышел от капитана в приподнятом настроении, впереди замаячила перспектива новой и интересной задачи, где он мог себя проявить. Саша, выслушал его восторженный рассказ, тяжело вздохнул о своей беспросветной доле, но товарища поддержал. Следующую неделю он ходил на корабль один, выполняя уже привычную работу под руководством старших. Теперь его допускали на мачты, где он учился крепить бесчисленные ванты, штаги, фордуны и прочее. О предназначении некоторых снастей он сразу догадывался, вспоминая свою практику на паруснике «Мир», хотя были и отличия. Поразил моряков знанием пары редких здесь узлов, которые всё же вспомнил, едва руки коснулись верёвок. Сергей целыми днями пропадал у доктора, вечерами, при свече, читал выданные книги, иногда хмыкая себе под нос, и делился с Сашей своими соображениями по поводу премудростей местной медицины, которая теперь не казалась ему такой уж дремучей. Коля всё время пропадал на складе, оставаясь и ночевать, поскольку условия там были получше, чем в коморке под крышей гостиницы. А ещё через неделю-декаду основной ремонт на судне был закончен. Начались косметические работы и загрузка трюмов.
Следует пояснить кое-что о местном календаре. В основу всего было положено нечто вроде недели, насчитывающей десять дней. В давние времена элои не заморачивались, ведя их отсчёт от неких природных явлений, типа листопада, посевной или дождливого сезона. Хотя попытки привести всё это к единому знаменателю и предпринимались. Когда же они объединились в единое целое, то проблема универсального календаря встала во всей красе – ведь их владения раскинулись сразу в нескольких климатических зонах, где привязка к той же посевной была бессмысленна. Тогда за основу был взят солнечный цикл, благо, что астрономические наблюдения уже велись. Год был разбит, естественно, на десять месяцев по тридцать шесть или тридцать семь дней. А раз в четыре года один день добавлялся к последнему месяцу, и наступал Новый Год, который у элоев, приверженных к солнцу, был одним из самых любимых праздников, с которым мог соперничать только период летнего солнцестояния. Естественно, что Новый Год начинался после самого короткого дня, а летний праздник приходился на самый длинный. Проблему с названием месяцев решили так же просто. Канули в лету лирические упоминания, связанные с пробуждением сурка, цветением яблони и созреванием винограда. Мало того, что всё это было привязано только к одному региону, в других всего этого вообще могло не быть. Поэтому месяца просто нумеровали, иногда, чтобы подчеркнуть региональные особенности, упоминали, что это, например второй месяц зимы. К слову сказать, здесь, на Кинурии-Камчатке, зима и продолжалась-то всего два календарных месяца. Потом дожди прекращались, начинало теплеть, на деревьях распускались почки, ну, и так далее.
