Один и без оружия (СИ) - Корн Владимир Алексеевич (книги без регистрации .txt) 📗
— Это из-за меня все? — Валерия встретила меня вопросом.
— Не уверен, — ответил я, ворочая ключом в замке. Тот поддавался с трудом, с каким — то натужным скрипом.
Явно замок сделан на месте, руками только набирающего опыт кузнеца. Из металла, который на Земле мог быть чем угодно. И попавшего сюда таким же неведомым путем, как и все остальное.
Комната действительно оказалась мала. Две кровати — тоже работы местного плотника, между ними тумбочка без дверец, длинная полка на стене — вот и все ее убранство. Окошко было застеклено. Кусочками, скрепленными между собой вероятно, смолой. Но матрацы на удивление новыми. Простыни тоже не подкачали — без всяких отметин штопок, и признаков ветхости. И серо — синие с красными полосками байковые одеяла. Словом, вполне прилично для местных реалий. Где можно отдохнуть в относительной безопасности. Не станут же эти люди ради меня брать ночлежку штурмом? Особенно после слов Якова. Который, несомненно, обладает в Станице достаточным авторитетом.
— Приляг пока, отдохни.
— А ты куда?
— Схожу, что-нибудь поесть куплю. Выпить хочешь?
— Нет! — энергично замотала головой Валерия.
— Ну и зря. Жадр тебе подержать бы, но нет у меня заполненных. Только выпивка и остается.
— Обойдусь.
— Как знаешь. Я тебя снаружи запру.
— Чтобы не сбежала?
— Чтобы не украли. Заснешь ведь, пока ходить буду. А двери такие, что только тараном.
Я оказался прав: вернувшись, застал девушку спящей. Посмотрел на нее, хмурившую брови даже во сне, вяло пожевал ломтик жареного мяса, завернутый в тонкую лепешку из местного злака, похожего вкусом то ли на просо, то ли на ячмень и завалился спать сам.
— Дима, тебе кошмары снились?
Да. Все та же промоина. Но зачем ей об этом знать?
— С чего взяла?
— Ты метался в постели. И еще стонал.
Пришлось признаться.
— Снились. Ты сказала: «Дима, спасибо тебе за все и до свиданья, дальше я уж как-нибудь сама». И ушла вдаль в обнимку с тем самым усатым.
Лера рассмеялась.
— Так уж сразу и в обнимку?
— Ага. Еще и целовались все время.
Валерия улыбнулась еще разок, затем посерьезнела.
— Что будем делать? Наверное, он со своими дружками не отстанет.
— Разберемся как-нибудь, — ясно, что в ночлежке под защитой Якова не отсидеться. Вчера, когда ходил за продуктами, видел в харчевне и усатого, и Бобруйска. Они сделали вид, что меня не замечают. Ну и мне оставалось сделать то же самое. — Давай лучше позавтракаем.
— Давай, — На мой взгляд, с излишним энтузиазмом, откликнулась она. Наверное, чтобы хоть немного абстрагироваться от всего того, что на нее свалилось.
Некоторое время мы ели молча. Затем Лера спросила.
— Дима, если уж угораздило сюда попасть, расскажи мне об этом мире.
Всё, Валерия прошла все пять фаз принятия неизбежного. Первые три из них — отрицание, гнев и торг, увидеть мне не довелось. Когда мы встретились, она находилась в фазе депрессии. Сейчас наступила пора пятой и заключительной — принятия. Лера смирилась с тем, что ей придется здесь существовать, и теперь ей нужно решить — как именно.
— Расскажу, Валерия, обязательно расскажу, — кто бы мне обо всем поведал на второй мой день пребывания здесь! Скольких ошибок удалось бы избежать! — Если что-то не будет понятно, сразу же задавай вопросы. И пусть любой из них не покажется тебе глупым. Поверь мне — это очень важно. Иначе когда-нибудь любая мелочь может стать роковой. Готова? Ну тогда слушай.
То количество вопросов, которое обрушила на меня Лера, в любой другой ситуации могло бы ввергнуть меня в какую-нибудь из первых четырех перечисленных фаз. Но не сейчас, когда ее близость волновала настолько, что зачастую заставляла сбиваться с мысли. Ладно бы, изголодался по женским ласкам во время своего вынужденного одиночества. Так нет же, если вспомнить недавнюю ночь с Жанной, которая вела себя так, как будто последняя встреча с мужчиной случилась у нее несколько лет назад.
— Дима, и последний вопрос…
Последних вопросов набралось уже больше десятка, но я только кивнул: задавай. Старательно отводя взгляд от ворота ее халатика, который распахнулся довольно сильно, но она пока этого не замечала.
— Вот ты говоришь, что жадры могу заполнить только эмоционалы.
Я кивнул: говорю.
— А эмоционалом может стать любой?
— Нет. Стать можно музыкантом, спортсменом, и так далее. Если есть талант, то великим. В случае с эмоционалами что-то другое. Как сказал единственный мне известный Федор Отшельник — это либо есть, либо никогда уже не будет. Да, Валерия, вот еще что. Никогда, и не при каких обстоятельствах, не говори, из-за чего сюда попала.
— Почему?
— Здесь так не принято. Такое, знаешь ли правило, которое мне сказали еще в самом начале моего пребывания здесь.
— А другие правила есть?
— Несомненно. Например, жить сегодняшним днем, потому что следующего может и не быть. Ну и всякие там: никому не верь, и никого не бойся. Что-то у нас разговор затянулся, пошли, пообедаем? А по дороге еще в лавку завернем, кое-что прикупить нужно. Переодевайся, я за дверью подожду.
Из вежливости, и еще из-за того что вдвоем здесь не протолкнуться, настолько комнатенка невелика.
За прилавком на этот раз стоял не Яков, другой продавец. Мелкий и невзрачный, он чем-то походил на Гришу Сноудена. Или на болезненно похудевшего Гудрона. Только этот был белобрысый, а у тех волосы темные. Вернее, продавцов оказалось два, и второй была женщина. К ней-то я Валерию и направил, вложив в ладонь несколько пикселей. Подозревая, что у Леры под халатом белья нет вообще. По крайней мере, верхняя его часть отсутствует точно. Выдернула девушку какая-то неведомая сила прямо из дома. Может, она как раз своего парня ждала. Или даже он успел прийти. Эта мысль почему-то вызвала у меня укол ревности. Наверное, на лице отразилось, потому что продавец с сочувствием спросил.
— Зубы болят?
В очередной раз убедив, что артист из меня бесталанный: никак не удается держать лицо невозмутимым.
— Нет.
И улыбнулся. Нет, не продавцу. Вспомнив Славу Профа. Вернее, его слова о том, что наш мозг обрабатывает цены теми же своими участками, что и болезненные ощущения, а сейчас предстояли немалые траты. Продавец улыбнулся ответно, и я поспешно придал лицу деловитое выражение.
— Патронов бы мне.
Тот вздохнул.
— В последнее время с ними не очень. Привозят мало, запрашивают дорого. Ну и нам, в свою очередь, свой интерес нужно иметь. Так что выбор небогат, и цены соответствующие.
«Сейчас моему мозгу точно будет больно», — но улыбаться благоразумно не стал.
Меж тем словоохотливый продавец разговорился не на шутку.
— Слышал я, на Вокзале производство дымного пороха наладили, и лепят патроны уже из него. Правда, пока только ружейные — винтовочные или другие кустарным способом изготавливать, сам понимаешь, те еще проблемы. Но обещают со временем и их. А пока есть только то, что имеется. С оружием куда проще — практически на выбор.
— На наган найдется хотя бы десяток? — без всякой надежды поинтересовался я. Услышав в ответ:
— Примерно столько и есть.
— Все заберу, — как любил говаривать Гриша Сноуден, наган для меня — оружие последнего шанса. А для него много и не требуется. С теми пятью, что уже есть, на два полных барабана. — Еще бы ружейных, двенадцатого калибра. Нормальные найдутся?
Пока есть возможность — не хотелось бы собой мушкетера с его мушкетом и облаком дыма изображать.
— Сколько надо?
— Хотя бы с полсотни.
— Отыщем, — не задумываясь, кивнул мой собеседник. — Есть и больше, если что.
— Пока и этого хватит.
Мне бы только до Вокзала добраться. А там, глядишь, они и вовсе станут без надобности. Если внутри его периметра занятие себе найду. Плотником, например, уж больно мне с деревом дело иметь понравилось. Дерево здесь — основной материал для чего угодно, так что без работы не останусь.
