Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
За отведенное время успел проехаться по городу, посмотреть что, где и как. Улицы были пустынны, магазины и лавки закрыты, местные обыватели правильно решили, что утренняя стрельба — это неспроста и сидели по домам, прикидывая в каком порядке будут сигать в погреб, если начнется артобстрел. Хотя я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Вторая рота добровольческого батальона уже добралась до центральной станции и под руководством молодого и энергичного прапора занимала оборону, сооружая позиции из шпал и мешков с землей. Полесская была укреплена точно так же. Пустых мешков оказалось на удивление много, ими был полностью забит склад очень непонятной конторы «Ober-Ost», которая, как потом выяснилось, занималась сбором и отправкой награбленного в фатерлянд.
Блок-постами занималась третья рота. На пересечении железнодорожных веток и грунтовок на западных и северо-восточных окраинах города. Насколько я понимаю, других способов попасть в Барановичи у немцев не было. Разве что по болотам, где по пояс, где по шею в грязюке. Но, во-первых, местная пацанва, возглавляемая героем дня Васильком, клялась и божилась, что, не зная тропки, там никто не пройдет, а во-вторых, на всякий случай специально выделенная пятерка «кентавров» понаставила растяжек из лимонок на вероятных выходах к городу. Последние запасы наших гранат, привязанных к трофейным снарядам, решено было пустить на минирование подходов к блок-постам и болот, а взамен бойцы, ни в чем себе не отказывая, натаскали со склада немецких «колотушек».
В-общем, получилось некоторое подобие круговой обороны. С юга, откуда могла драпать 3-я ландверная дивизия, город прикрывали Пепеляев с Мехониным, с востока и запада гансы могли сунуться только по дорогам, перекрытым блок-постами, с севера по узенькому коридорчику между болотами у Свитилович могли прорваться потенциальные самоубийцы из 4-й ландверной. Если до этого их не остановят на мостах разведчики из 42-го сибирского, или не поиздеваются отправленные «на охоту» штурмовики. В каждой десятке один МГ-шник, один-два мадсена, карабины, — копоти дать можно. Ну, а на всякий случай в резерве у нас есть броневагон, две пушки, которого осваивают сейчас прапорщик-артиллерист и команда младшего фейерверкера Новикова, и пока что два пулемета. Остальные всё-таки сняли для блок-постов…
И всё же, уже десять минут, как сижу на каланче, высматриваю в бинокль окрестности и слегка мандражирую. Давит на нервы ожидание, ой, как давит…
К отцу Павлу отправился с унтером Прокопенко и тремя бойцами, дабы не привлекать лишнего внимания. Успели вовремя, за несколько минут до его прихода. Изобразили ревностных христиан, разоружившись, вошли в храм Господень, дождались, пока оставшийся оруженосцем и коноводом боец подведет лошадок к заднему крыльцу, быстренько перенесли мешки в батюшкин погреб и замаскировали их сверху почти такими же, но с картошкой, местами уже начавшей подмокать от старости. На прощание отец Павел нас вполне серьезно благословил на ратный труд и ушел молиться об одолении супостата.
А я тут же помчался в пождепо, залез на вышку, осмотрелся на все триста шестьдесят градусов, проверил связь со станциями, к моему удовольствию работавшую исправно, теперь дымлю очередной папиросой и жду. Даже не появления немцев, а предполагаемого расчетного времени прибытия наших гонцов к своим. Еще на Полесской, уточнив у Нейманда наличие путевого телеграфа, снова вытащил на свет Божий ганса-коменданта в компании с очень желавшим остаться в живых телеграфистом, и «уговорил» их связаться с соседними станциями. Чтобы узнать последние новости. Они оказались не так уж и плохи. Русино, ближайшая к Барановичам станция, была еще под немцами, но оттуда передали, что дальше связи нет и вдалеке слышны звуки боя. Восемь верст до станции, плюс еще три-четыре, — и там уже наши!..
Отдаленная стрельба заставляет непроизвольно вздрогнуть, хотя и ожидал ее каждую секунду. Судя по звуку — верстах в трех-четырех, пулеметные очереди еле отличимы от винтовочной трескотни. То же самое через полминуты происходит в другой стороне, со стороны Анисимович… Потом снова по прежнему азимуту… Попытка разглядеть что-то в бинокль ничего не дает по определению, и там, и там виден только лесной массив. Значит, на какой-то удобной опушке штурмовики сказали немцам своё «Здрасьте!», надеюсь, не первое, и не последнее…
Занятый этими гаданиями на кофейной гуще, не замечаю пролетку, подъехавшую к депо. Вниз заставляет посмотреть только вежливо-навязчивое покашливание бойца, расположившегося рядом верхом на перилах. Возле ворот стоит унтер Круталевич и незнакомая мне компания. Передаю бинокль наблюдателю, одна лестница, вторая, и я уже возле ворот. Прохор Петрович, взяв под козырек, рапортует:
— Вашбродь, арестный дом вместе с арестантами находится под охраной до особого распоряжения… А ета — енженёр, про кого говорили, да жёнка евонная, самый раз там была, передачку приносила.
— Командир отдельного Нарочанского батальона капитан Гуров, Денис Анатольевич. — Присутствие дамы немного выбивает из колеи и, чтобы соблюсти вежливость, представляюсь первым.
— Инженер Витольд Арнольдович фон Абихт. — Представляется в ответ незнакомец. Несколько помятый и изношенный костюм, за которым, насколько я понимаю, пытались следить даже в камере, на вид — лет тридцать пять, блондин, голубые глаза. Настораживают несколько вызывающий тон и колючий взгляд. С чего бы, интересно?..
— Софья Артуровна фон Абихт. — Его спутница, такая же светлая и голубоглазая дама, сохранившая юношеские изящество и форму, мелодичным и спокойным голосом сглаживает неприятное ощущение и протягивает руку… Смелая, однако, женщина. В городе стрельба, шум, бардак, а она в одиночку пайку мужу в тюрьму тащит, ничего не опасаясь… Касаюсь губами надушенной перчатки и надеюсь на этом светский политес закончить, но не получается. — Я бесконечно признательна Вам, Денис Анатольевич, за освобождение моего мужа!
— Ну, что Вы, сударыня, не стоит благодарности!..
— Я также благодарю Вас, господин капитан, за то, что выпустили из этого клоповника! — Инженер нетерпеливо вступает в разговор. — Мне сказали, что Вы хотели лично видеть меня. Откуда такое внимание к моей скромной персоне?
— Про Вас не так давно мне рассказал господин Смолевицкий. И попросил выпустить Вас, тем более что, по его мнению, Вы можете оказаться очень полезны при обороне города.
— Значит, Вы не сомневаетесь в моей благонадежности, несмотря на имя и происхождение? В отличие от некоторых персон…
— Простите, Витольд Арнольдович, но — нет. Не сомневаюсь. За Вас ходатайствовал человек, добровольно пришедший помочь. Тем более что Вы вольны в любом ответе. Можете отказаться…
В глазах инженера что-то меняется… Товарищ, вроде, открытый, честный и правильный… А вообще, рядом с тобой будут мои бойцы. Если что…
— Витольд… Денис Анатольевич… Но как же… — В голосе супруги инженера сквозит и страх и почти детская обида.
— Сонечка, дорогая, не волнуйся. — Фон Абинд пытается успокоить жену, незаметно для нее и неожиданно для меня мне же и подмигивая. — Как я понимаю, Денис Анатольевич далек от идеи вручить мне винтовку и отправить в окопы. А всё остальное не так уж и опасно. Давай, мы сейчас поедем домой, я переоденусь, ты сваришь мне кофе… Господин капитан, могу я посвятить ближайшие минут сорок приведению себя в божеский вид?
— Конечно, Витольд Арнольдович, вне всяких сомнений. Меня сможете найти здесь, или Вам скажут, куда я убыл… Мое почтение, сударыня!
Чета фон Абихтов убывает домой в ожидавшей пролетке, а я переключаюсь на следующего «посетителя».
— Ну, что, Прохор Петрович, рассказывай, как дела.
— Докладаю, Вашбродь! В наличии полный штат стражи, двенадцать человек. Все до германца там и служили. Оружие взяли у германов. — Довольный скорее всего новым статусом Круталевич бодро рапортует, а затем подкидывает интересный вопросик. — В камерах же ешо полным полно народу. Может, выпустить их, а, Вашбродь? Не, которые шпана и злодеи, те останутся, тут и разговору нет, а вот кто при германце попал за всякие пустяки…
