Рейтар - Круз Андрей "El Rojo" (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Когда колонна втянулась в поворот дороги, я оглянулся на монастырь и увидел, как Бри во главе своих бандитов вошел в распахнутую дверь трапезной.
– Пусть река принесет тебя в хороший мир, святой брат, – сказал я негромко, адресуясь к настоятелю.
Может, и правы они, и жизней у нас множество. Жаль, не узнал я, кто идет к моей семье, ждущей меня на берегу. Не сказал настоятель.
18
От монастыря до Речного форта было около ста верст по дороге. Дважды мы натыкались на валашские заставы и вырезали их без всяких проблем – никто не был упрежден о том, что началась война, врагов здесь не ждали. Сотня Хорга оторвалась от местного ополчения, захватывала мосты, расчищала дорогу перед всем отрядом.
Крестьяне норовили убраться с дороги перед нами как можно быстрее и дальше, прекрасно понимая, что трудящемуся человеку от солдат хорошего ждать нечего. На второй день настигли неспешно двигавшиеся телеги «клопов» – как называли за темно-красные мундиры и страсть к кровопийству валашских сборщиков налогов. Охранялся обоз взводом драгун, которые не успели сделать ни единого выстрела, разве что только высказали удивление тем, что мундиры на нас знакомые, а вот лица не очень, хотя вроде бы из одного полка.
Мытарей Хорг распорядился повесить на деревьях у дороги, исключительно зарабатывая репутацию благодетеля у местного населения, и в этом угадал. Едва его горцы подтянули повыше хрипящих и задыхающихся сборщиков налогов, откуда-то сразу набежала ликующая толпа крестьян, которые взялись глумиться над висящими на веревках трупами. Они орали, колотили их палками, взрослые и дети, мужчины и женщины, а какой-то особо лихой мальчишка раскачивался на одном из висящих «клопов» как на качелях, вцепившись тому в голые колени – сапоги и портки с него кто-то успел снять, – и пел во все горло что-то неразборчивое. И наши валашские мундиры крестьян в смущение не привели, так глубоко задумываться они, похоже, не умели.
Я подумал о том, что вскоре мытарей Орбеля сменят мытари Дикого Барона, и кто знает, что было лучше для этих крестьян. По крайней мере, при валашской власти войны не было, а теперь она грядет как туча грозовая, и первый ее признак для крестьянина – начнут драть три шкуры, потому что войну кормят деньги. Но пока пусть радуются, прямо как дети у Дерева Урожая на летней ярмарке.
После казни рядом со мной оказался Злой, веселый и довольный. Не ожидая вопросов, сказал:
– Люблю, когда война так идет, как сейчас. Войско Дикого уже границу перешло, основные силы к северу идут, скоро перевалы перекроют, а валашцы даже заметить не успели, что война началась.
– А что с фортом этим не так, что так его срочно брать надо? – спросил я у своего, по обыкновению, всезнающего спутника.
– А ты карту большую смотрел?
– Не довелось, – честно ответил я.
– Смотрел бы – не спрашивал, – сказал тот. – Восточная граница Свирре идет по реке, так? А дальше по той же реке граница между Валашем и Риссом. И по этой же реке связь Рисса с Союзом городов, так?
– Ну… так, да, – кивнул я.
– А форт Речной прямо на мысу стоит, всю реку под контролем держит. Кто им владеет, тот все сообщение контролирует, Риссу сейчас приходится товар из городов сухим путем возить, в обход. А тут война на носу.
Я вспомнил карту, как там границы стыкуются. Получается, что если Свирре у Дикого Барона будет, то верст сто общей границы с Рисским княжеством получится. И товар рекой из городов побережья действительно в Рисс пойдет беспрепятственно.
– Там три батареи, – продолжал Злой. – Могут и по реке бить, и по суше. Прикрыты бастионами, из каждого чуть не рота стрелять может, в центре – цитадель. Крепость сильная, строилась долго, если штурмовать, то много крови прольешь и времени потеряешь, а терять его нельзя. Одна надежда, что вот так, наскоком получится, пока враг сонный и глаз не продрал.
Я лишь кивнул, с этим я был полностью согласен. Преимущество в неожиданности надо использовать полностью, как трубку докурить до последних крошек табака. Дурак тот, кто так не сделает.
– А потом?
– А потом – увидишь, – засмеялся Злой. – Будем ждать Круглого, он все скажет. Великие дела тебя ждут, взводный. Ну и меня, не без того.
Ночь простояли биваком, дали отдых лошадям и людям, уставшим от долгого трудного марша. До форта оставалось всего ничего, несколько верст. Дорогу перекрыли секретами и заставами, не давая даже мухе просочиться в сторону противника, не дать предупредить.
С первыми лучами рассвета все были в седлах. Хорг снова собрал взводных, каждому еще раз довел задачу, раздал перерисованные листы карты, где помечен был путь каждого взвода. Затем сотня пошла к форту.
Застава у ворот служила еще как в мирное время. Вроде и служба неслась исправно, вроде и бдительные, но стрелять сразу в своих не стали, как мы и рассчитывали, первым запуская взвод валашцев. Дарий завязал разговор, ругаясь и грозя нерасторопным всякими карами, те же под напором незнакомого командира в форме знакомого полка совсем растерялись, подались назад. Храпящие лошади теснили караул грудью, на солдат наседали со всех сторон, наши два «драгунских» взвода толпились у перекрытых шлагбаумом ворот, сзади наваливались ругающиеся горцы. Прибежал начальник караула в чине сержанта, начал что-то выяснять… и тут разом взметнулось несколько шашек, даже крикнуть никто не успел. И вся сотня в конном строю рванула в ворота, как река, прорвавшая слабую плотину. Быстрее, быстрее, пока личный состав неприятеля еще в казарме, неодетый и неготовый, не занял позиции для обороны.
Еще не командовали в гарнизоне подъем, бодрствовал лишь караул на бастионах и батареях. Часовые, увидев ворвавшуюся в форт массу конных в своей форме, растерялись, тревогу никто пока не поднимал. Мой взвод скакал по брусчатке в сторону первой батареи, со стен которой на нас таращился часовой с винтовкой на плече, с примкнутым штыком. Я видел, как нервно теребит он ремень своего оружия, чувствуя угрозу, но не в силах взять на себя ответственность за первый выстрел. Когда он все же решился, я был от него шагах в пятидесяти. Он рванул винтовку с плеча, а я выстрелил в него из длинного револьвера.
Пуля попала ему в голову, свалив на месте, но первый выстрел был сделан. И сразу где-то заорал сигнальный горн: «Тревога! Тревога! Враги, враги, враги!». Хлопнул еще выстрел, еще один, но было уже поздно. Валашские дезертиры Дария карабкались по лестнице на вторую батарею, вольные, тоже спешившись, бежали по пологому пандусу на укрепление, горцы Хорга уже ворвались в воротный бастион, и там начиналась приглушенная стенами стрельба. Все, вошли!
Коноводы уводили коней в ворота, чтобы сохранить их в отдалении от боя, в тесноте форта кавалерия больше ничего полезного совершить не могла. Спасибо лошадям, что успели донести нас до батарей до того, как неприятель поднял тревогу.
Я бежал первым, держа револьвер двумя руками, готовый выстрелить во все, что покажется из-за поворота. Вот батарейная площадка, вот четыре шестифунтовые пушки, каждая за круглым каменным бруствером, укрывающим ее до самого ствола. Вот второй часовой, присевший за пушкой и вскинувший винтовку.
Грохнул выстрел, пуля с визгом отрикошетила от гранитной стены у меня за спиной. Захлопали разом несколько револьверов, часовой осел, выронив оружие.
– Вперед! Никого не щадить! – заорал я.
Вот он, первый бой с настоящим врагом. То, к чему я шел и к чему стремился. Передо мной не монахи и не какие-то не желающие воевать землевладельцы, передо мной самый настоящий враг, в мундирах армии валашского князя Орбеля Второго, ни дна ему, ни покрышки.
Вот вход на батарею, вот снарядный погреб, узкая лестница, уходящая в каменный подвал.
– Ниган, к стенам, прикрывай! – командовал я, размахивая револьвером. – Бролт, вскрыть снарядный погреб! И найти вход в потерну, она здесь наверняка есть!
– Так, мастер взводный! – откликнулись десятники.
