Темное время суток (СИ) - Бадевский Ян (бесплатная библиотека электронных книг txt, fb2) 📗
— Тем более, там Полина, — добавил Рамон.
Спор, похоже, заходил в тупик. Вероятно, охотники успели бы разругаться, но тут ожил видеофон. Администратор отеля сообщил, что в номер поднимаются гости.
— Кто? — уточнил Никита.
— Представители муниципалитета, — последовал бесстрастный ответ.
— Хорошо. Мы их ждем.
Спустя несколько минут в дверь постучали. Валик успел переодеться в джинсы и футболку, заварить всем чаю и наполовину опустошить собственную чашку. Опередив Кадилова, ведун шагнул к двери и тронул запирающий сенсор.
В комнату вошел незнакомый мужчина.
— Добрый вечер, господа.
— Приветствую, — буркнул Рамон.
Азарод небрежно кивнул. Нюхач даже не посмотрел на вошедшего, и лишь Кадилов расплылся в добродушной улыбке и привстал, чтобы пожать протянутую руку.
Рамон изучил гостя. Худощавый. На вид — около пятидесяти. Короткая стрижка ежиком. Светлый костюм, легкие теннисные туфли. В руке — зонтик-трость, с которого стекают капли воды.
— Руслан Межников, — представился гость. — Глава миграционной службы.
— Наши имена вам известны, — сказал Рамон.
Межников остановился в центре комнаты.
— Разрешите присесть?
— Пожалуйста, — ответил за всех Ефимыч. И указал на свободное кресло. Чиновник поблагодарил Кадилова кивком головы и сел, прислонив трость к подоконнику.
— Мы начали с разногласий, — неспешно произнес Межников. — Прошу извинить власти города и службу охраны за некорректное обращение. Со мной связался один из кураторов вашего профсоюза. Все недоразумения улажены, ваше оружие скоро принесут.
— Это радует, — заметил Никита.
— Однако, — продолжил Межников, — мне сообщили о присутствии оборотней под куполом. Это правда?
— Святая правда, — Кадилов сунул руку за ворот рубашки, достал крестик на цепочке и демонстративно поцеловал. — Гореть мне в аду, если неправда.
Рамон набрал полную грудь воздуха. Соберись, солдат. Смеяться сейчас нельзя.
Межников посмотрел на Кадилова. В его карих глазах отразилась целая гамма чувств. Возможно, он решил, что сидит в компании сумасшедших.
— Оборотни опасны, — осторожно сказал чиновник, наблюдая за реакцией Кадилова.
— Еще как опасны! — Кадилов театрально всплеснул руками. — Они, знаете ли, такие вещи вытворяют, что обычному человеку и в голову не придет. Могут, к примеру, руку вам откусить. Или голову.
— Зависит от их настроения, — поддакнул Рамон.
— А убить их тяжело, — Кадилов покачал головой. Его лицо сделалось грустным. — Обычные пули не берут.
— Это нам известно, — Межникову, похоже, представление изрядно наскучило. — Чем вы можете помочь?
Кадилов задумался.
— В самом деле, — пенсионер перевел взгляд на Рамона. — Чем мы сможем помочь гостеприимным аркаимцам, Никита?
— Ничем, — Рамон сел на подоконник и уставился на городские огни. — Без оружия — ничем.
— Вам его вернут, — напомнил Межников.
— Хорошо, — Никита снова повернулся к собеседнику. — Вот тогда и поговорим.
Под ногами Рамона простиралось море крыш.
Дома в Кьёльне настолько близко подступали друг к другу, что казалось, ты видишь бесконечный каменный лабиринт, ощетинившийся башенками, печными трубами, флюгерами и слуховыми окнами. Теснины улиц были узкими, так что перепрыгнуть с одной стороны проулка на другую не составляло труда. Кое-где дома скреплялись арками и почти смыкающимися балконами. Вдалеке с трудом просматривались проплешины площадей — их затягивал туман. Надвинувшийся невесть откуда.
— Твою мать, — выругался Хрон.
Черепичный лабиринт освещала мутная луна.
Никон вырвал стрелу с серебряным наконечником из груди кхана, распростершегося на скате. Мертвый оборотень понемногу начал трансформироваться, обретая человеческие черты.
Кханы — олицетворение мощи и скорости. Это люди, обернувшиеся тиграми. В схватках с ними порой гибнут даже опытные охотники. Никон ухитрился с одной стрелы уложить тварь, прыгнувшую с террасы трехэтажного дома.
Рамон закрепил на «аграме» подствольный фонарь. Кадилов одобрительно кивнул — да, мол, полезная штука.
Справа мелькнул тень.
Даздра.
Девушка замерла на островерхом коньке, всматриваясь в бескрайние черепичные изломы. Кьёльн оказался не таким уж маленьким городом. Домишки, конечно, были невысокими. Три-четыре этажа. Чаще — два. Все это каменное месиво жалось друг к другу, наползало на уличные расщелины, врастая в брусчатку и обшарпанные туловища «соседей». Над зияющими провалами висело белье. В подворотнях жутко воняло. Слышались крики, ругань, звон посуды, стоны трахающихся горожан. Вся эта звуковая ткань вплеталась в мрачный ад, разверзшийся в недрах человеческого муравейника.
Завыл пес.
Кадилов поднял палец:
— Слушайте.
— Зачем? — не понял Хрон.
— Это голоса наших врагов, — Ефимыч перекрестился и достал из чехла дробовик. — Давайте очистим город.
И они двинулись по крышам в направлении антимашинистской церкви. Шпили, увенчанные половинками шестерен, царапали небесную черноту. Звезды и луна начали тонуть в туманной дымке. Абрисы домов стали зыбкими, нереальными.
— Держаться вместе, — сказал Кадилов. — Даздра идет первой, я прикрываю. Никон и Хрон — на фланги. Рамон, бери тыл.
Отряд перегруппировался, подчиняясь приказам лидера. Сам Кадилов надвинул на глаза прибор ночного видения. Никон с ненавистью посмотрел на этот гаджет, но удержался от комментариев.
Крыши Кьёльна покрывала толстая черепица. Некоторые скаты были крутыми, так что удержать на них равновесие не представлялось возможным. Но большинство крыш имели приемлемый уклон. Ефимыч вел отряд по сравнительно плоским скатам.
— Они в переулки не спустятся? — поинтересовался Хрон.
— Не спустятся, — отрезал Ефимыч. — Это кошколаки, они предпочитают держаться подальше от земли.
Под ногами Рамона мелькнула тень.
Никита замер у печной трубы, из которой валил черный дым. Местные обожали кидать в топки уголь, это дико раздражало.
Вербарс плавно скользил между балконами.
Грациозное тело вытягивалось во время прыжков и казалось невесомым. Зверь припадал к стенам, отталкивался и на краткий миг исчезал из поля зрения.
Ближе.
Когда вербарс достиг карниза третьего этажа напротив, Никита нажал на спуск. Пуля выбила из стены небольшой фонтанчик. У самой морды кошколака. Луч подствольного фонарика резанул по глазам твари.
Вербарс взревел.
Тело вознеслось над крышей, одним прыжком покрывая дистанцию до обидчика.
Рамон выстрелил снова.
И попал.
Зверь дернулся, пытаясь изменить траекторию полета, но серебряная пуля уже выворачивала его кишки. Вербарс приземлился на скат крыши, его лапы подкосились, заскребли по черепице. Не удержав равновесия, зверь рухнул вниз. Послышался глухой удар о булыжную мостовую.
— Аминь! — выкрикнул Кадилов, разнося череп своему оппоненту. — Горите, исчадия ада!
Отряд рассыпался по крышам одного квартала.
Началась жестокая схватка. Кошколаки выбирались наверх из чердачных окон, отделялись от печных труб, выползали из-под балконов, где они висели часасми в ожидании добычи.
Туман быстро сгущался.
Из подсветки — луна и примитивные масляные фонари, пытающиеся пробить зловещую мглу. Мелькнула тень Даздры. Взмах когтями, предсмертный вопль — наполовину человеческий, наполовину звериный.
Свист стрелы.
Массивное туловище, врезающееся в кладку печной трубы. Два выстрела — один впереди, второй слева. Оскаленная пасть квалми, разьяренной рыси, выросшей прямо перед Рамоном. Очередь, разрывающая грудь кошки.
Все сливается.
Смерть умеет плести ткань, в которой каждому отведен свой участок пространства. Ужас прячется в глубинах подсознания, запирает за собой подвальную дверь и не высовывается. Ты выполняешь свою работу. Жмешь на спусковой крючок, меняешь магазин, бежишь куда-то. Под ногами — зыбкая муть, скользкие от крови и тумана куски черепицы.
