Бешеный прапорщик. Части 1-20 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Вы когда последний раз ели, грибники?.. Есть хотите?.. — Оставив вопросы без ответа, поворачиваюсь к «кентаврам». — Народ, поделитесь маленько пайкой с мальцами!..
Маленько пайки хватило наполнить подставленный подол рубахи с горкой. Малый, глядя на внезапно очутившееся в руках богатство, судорожно сглатывает слюну, его сестра тоже не отрывает глаз от смеси консервных банок и галетных пачек, где затерялось несколько брикетиков фруктово-ореховой смеси. Один из эскадронных унтеров с молчаливого начальственного согласия достает саморазогревающийся плов с мясом и, вскрыв его ножом, объясняет принцип пользования:
— Глянь-ка сюды, хлопче. — Он показывает на ключ грелки. — Вось етую загогулину внизу крутани и могёшь бежать за тарелкой, скоро горячее будет.
Парнишка понимает это, как указание к действию, и несется к своему шалашу, затем прибегает обратно с щербатой глиняной миской и неизвестно откуда у него взявшейся трофейной ложкой. Вываливает две трети содержимого в посудину и протягивает сестренке. Та отрицательно качает головой, беззвучно шевеля губами.
— Еш, Паулинка, у нас цяпер шмат ежи!
Девчонка, наконец, начинает работать ложкой, парнишка не отстает, вылавливая мясо рукой прямо из банки, пара кусочков сразу перепадает щенку, который начинает жадно жевать. Двое конных разведчиков, не желая отставать, достают заначенный трофейный «железный паек» и открывают еще пару банок…
Разговор возобновляем, когда все емкости были вычищены почти до зеркального блеска, а у едоков началась эйфория от сытости.
— Ну, так что, Василь, сможешь провести нас?..
Девчонка прерывает нас в самый неподходящий манер. Сначала она каким-то затравленно-пугливым и немного сумасшедшим взглядом обводит меня, Дольского, Пепеляева, бойцов, стоящих за нами, затем берет брата за руку и опять губы шевелятся, но ничего не слышно.
— Так, всё-таки, она не говорит? — Прорывается любопытство Анатоля.
— Не, яна гаворыць, тольки спугалася. — Парень настаивает на прежней версии, затем, немного помедлив, продолжает. — Ци можна мяне?.. Тольки с самым галоуным камандзирам?..
Отходим побеседовать в сторонку всё же втроем: мальчишка, я и Анатолий Николаевич. Малой долго собирается с духом, затем выпаливает:
— Дзякуй вялики вам. Не трэба мяне грошау, зделаю усе, тольки паабяцайте (пообещайте), што забьеце германау, яких я пакажу…
Оп-паньки, вот это поворот!.. Но тут парень начинает рассказывать такое, что я и без его просьбы!.. На тряпочки, бл…!!!..
— … Адзин з йих па русски вымауляе (разговаривает) трохи… Яны утроём прыйшли у хату и казали, што яны, германы, лепше (лучше), чым мы… И таму усе наши бабы павинны (должны) раджаць ад них… И пачали шукаць Паулинку, яны яе яшчэ раньш прымецили. А мамка, як чуяла, у сарай яе паслала схавацца у сене… Бацьку па галаве ударыли, ён без памяци упау, потым и мяне, кали на них кинууся… А потым адвяли маци у сарай, прывязали да слупа (столба) и… — Янка сжимает кулаки так, что костяшки белеют. — … Паулинка зверху усе видала, цяпер баицца и не гаворыць громка… Так забьеце?..
— Да… Я тебе это обещаю… — Слова похожи на удары молотка, забивающего гвоздь. — Анатолий Николаевич, не имеет смысла напоминать мне о Конвенциях. Я сейчас этого просто не услышу!..
— Денис Анатольевич, я хотел бы принять в этом посильное участие. — Пепеляев буквально выдавливает эти слова сквозь стиснутые зубы. — Они сегодня получат À la guerre comme à la guerre!..
— Я вас правяду у горад и пакажу, дзе яны стаяць, дзе штаб ихни, дзе казармы, дзе склады! И палонныя! — Василь смотрит на нас, еще не веря в скорое осуществление мести. — Я такия сцежки (тропки) ведаю, што акрамя мяне нихто па их яшчэ не хадзиу!
Оп-па, тут еще и лагерь с нашими пленными! Интересное кино! Надо туда обязательно заглянуть…
— А германцев в городе много? — Задаю важный вопрос и только потом, глядя, как пацан загибает пальцы и шевелит губами, понимаю, что точного ответа, скорее всего, не будет…
— Сотни тры с паловай, альбо чатыры. — Юный математик справился с задачей, только величина погрешности измерения немного напрягает. — Яны па панядзелкам на плошчы выстрайваюцца, усе в зяленых кашулях, сам бачыу. Ёсць яшчэ на станцыи, там йих пад паусотни… Ну и у штабе… И за горадам верстах у трох яшчэ шмат их…
Так, интересненько!.. Зеленые рубахи… Егеря… Старые знакомые, или так, совпадение?.. Ладно, посмотрим… Сейчас меня больше беспокоит «шмат» гансов вблизи Баранович. Это может быть и батальон, и полк, и бригада. Надо будет в штабе разузнать…
Мы уже минут двадцать лежим за забором и смотрим на тыльную сторону нужного нам двухэтажного здания. Мы — это я и десяток спешенных «кентавров» со «стеньками» и большим запасом лимонок… Василёк, шлепая своими разбитыми вдрызг сапогами, которые даже не просили, а требовали каши, действительно провел нас до самого немецкого штаба. Не знаю, как в будущем, а сейчас половину Мариинской улицы можно пройти, не выходя из лесочка и любуясь неказистыми обывательскими жилищами по другую сторону дороги.
На месте последней остановки сводный отряд, как и было оговорено, разделился. Пепеляев со своими разведчиками и двумя десятками из штурмового эскадрона в качестве, если понадобится, пробивного тарана повышенной огневой мощности, уходил безобразничать на станцию, Анатоль брал с собой остальных «кентавров» с трофейными пулеметами, чтобы разобраться с пресловутыми егерями в казармах бывшей железнодорожной бригады и охраной лагеря пленных, расположившемся там же. Дорогу к ним Василь достаточно талантливо нарисовал огрызком карандаша на страничке из блокнота, поясняя какая кривулина какую улицу обозначает. В дополнение на другом листочке изобразил, как добраться до тюрьмы, куда в дополнение к криминальному люду насильно переселилась за всякие пустяки некоторая часть местного населения и теперь охранялась не очень многочисленной охраной. Еще два десятка должны были под моим чутким руководством перевести штаб со всеми обитающими там гансами из понятия реального в виртуальное. На месте оставался только один десяток, охранявший лошадей, оставленных теми, кто должен был воевать на своих двоих, недавние трофеи и Паулинку с ее щенком. Девчонка сначала боялась оказаться без брата одна в компании взрослых мужиков, но почти сразу же откликнулась на ласковое «дочка», произнесенное санинструктором и теперь не отходила от него ни на шаг. Щенок также признал в нем своего и постоянно путался под ногами…
Сигналом к всеобщему веселью должен был послужить шум на станции, но пока всё тихо и мы сквозь щели в досках забора наблюдаем за хождением двух часовых. Увидев их, парнишка буквально сжался в пружину и если бы не моя рука на плече, наверное, дернулся бы в драку. По отчаянному взгляду, брошенному на меня, сразу стало понятно, что как минимум один из них — теперь уже наш кровник. Тихонько спрашиваю парня:
— Кто?.. Справа, или слева?..
— Правы… — Шелестит в ответ шепот мальца. — Ён, паскуда…
Киваю в ответ, мол, понял, и еще раз напоминаю:
— Василь, помни, ты слово дал не вылезать, пока стрелять не перестанут. Залезешь в ту ямку, что я показал и, пока стрельба не утихнет, головы не показывай. Не подведи.
Теперь уже он кивает вихрастой, давно нечёсанной головенкой… Выстрелы на станции раздаются внезапно, хотя мы их и ждали, затем повторяется то же самое в другой стороне, но там уже заводят свой барабанный ритм пулеметы. Анатоль начал переселять егерей в другой мир… Теперь ждем следующего сигнала. Десяток «кентавров» должен атаковать штаб с парадного входа, а мы пойдем им навстречу. Пока лежали, наш проводник, насколько знал, подробно описал внутреннее расположение комнат. Гансы устроили свой гадюшник в доходном доме Брегмана, первый этаж которого раньше занимали склады и магазины одежды, меховых товаров, шляп и даже филиал парикмахерской какого-то киевского кутюрье Бишенкевича. То бишь, внизу были большие помещения, в которых, скорее всего, располагались узел связи, оперативный зал и караулка. В съемных квартирах наверху, наверное, были кабинеты всяких маленьких и больших начальников вплоть до командующего армией генерала Войрша…
