Голос за спиной (СИ) - Конторович Александр Сергеевич (книги без сокращений txt) 📗
Не повезло, мы оказались очень даже кусачей добычей! По самым скромным прикидкам тут уже лежит порядка двух десятков нападающих, так что повода для веселья там уж точно никакого не имеется. Но, как мне кажется, здесь уже вопрос принципа — нас теперь добьют, во что бы то ни стало!
Но как?
Поджигать — пробовали уже. Взрывать?
Ну, если только вместе с домом…
Снайпер?
Но мы почти не показываемся в окнах.
Все попытки влезть через балконы и крышу окончились печально для противника. А пробитый проход в стене тоже никакого удовольствия не доставил, обернувшись тяжёлыми потерями. Повторять такой фокус вторично — бессмысленно, ведь его теперь точно ждут. Ловушки Морлоу уже доказали свою эффективность, значит, подобные сюрпризы вполне могут стоять вообще в любом месте. И наши враги это тоже понимают. Штурм неминуемо обернётся потерями, и вполне вероятно, что достаточно тяжёлыми.
— Дринк? — толкает меня в плечо союзник.
Ну, на пару глотков там ещё хватит.
Внезапно оживает радиостанция на его разгрузке. Обрадованный Юджин подхватывает передатчик. Половину сказанного я просто не понял. Какие-то там «Чарли», «Альфы» и прочие экзотические словеса посыпались как горох из вспоротого мешка. Но судя по возбуждению моего соратника, что-то положительное он всё-таки уловил.
— Полчаса! — возбуждённо хлопает он меня по плечу. — Нам надо тут быть ещё полчаса!
Да?
Да тут и за пять минут могут всех присутствующих на фарш пустить. Но ничего другого всё равно не придумаешь, поэтому я горячо поддерживаю «юсека».
— Надо сказать твоим товарищам, это их приободрит.
Он кивает и уносится в ту комнату, где мы разместили всех пострадавших.
Сижу на площадке.
В доме что-то потрескивает, позвякивает и вообще много посторонних шумов. То ли ползёт кто-то, то ли это сквозняки гоняют по полу всяческий мусор — поди, разберись!
А вот конкретных злодеев пока не видно. Из дверных проёмов не высовываются закопчённые стволы, а в окнах не видно штурмующих. Ну, есть же там всякие умники, что могут на верёвках влетать в окна, хоть с двадцать пятого этажа? Я сам не раз по телевизору такое видал! Отчего бы и этим гаврикам не практиковать подобные штучки?
Жду…
Раскладываю на полу гранаты — пять штук, остальные Юджин куда-то там уже присобачил. У него на поясе ещё пара штук есть — и это весь наш запас. Ничего, остановить первую волну мы сможем. А вот вторую — не факт! Гранаты имеются не только у нас.
— Эй!
Не сразу врубаюсь…
— Эй вы! Наверху!
— Чего тебе?
— Поговорить надо.
— Говори, я слушаю.
— Так не пойдёт. Я должен тебя видеть!
Вот же чёрт упорный…
— Выходи на площадку. Один и без оружия. Сможешь на меня посмотреть.
— Ты тоже туда спускайся.
— Вот уж хрен! Ты сказал — видеть, а не за руку потрогать.
Появившийся рядом Морлоу вопросительно на меня смотрит. Прикладываю палец к губам — тихо!
— Хорошо. Я иду.
Интересно, откуда он вылезет?
Но парламентёр, как ни в чём не бывало, спокойно поднимается вверх по лестнице. Опа… а пролом на месте рухнувшего лестничного пролёта? Он что, по воздуху его перелетел?
Мужик действительно один, никого рядом не видно. Не заметно у него и оружия. Парламентёр откидывает назад капюшон, обнажая наголо выбритую голову.
— Я здесь.
Приподнимаюсь из-за баррикады, оставив оружие на полу, и показываю раскрытые ладони.
— И я тут. Как и обещал — без оружия.
Оппонент демонстрирует пустые руки, словно отвечая на мои слова.
— Кто ты? — спрашивает он.
— Денис. Работаю на Хищника. А с кем, собственно говоря, имею честь разговаривать?
— Брат Пётр. Жрец.
Жрец, простите, кого? И в какой это религии у нас они ещё сохранились? Видимо, на моём лице отобразилось слишком много всякого, и собеседник усмехается.
— Нет, я не шучу. И не наелся мухоморов или ещё какой-то гадости.
— Эм-м-м… и где же расположена ваша церковь?
Парламентёр нахмурился.
— Не юродствуй!
— И в мыслях не держал! Просто, а разве где-то есть ещё такие… ну, жрецы?
— У нас есть. Есть Солдаты, есть Жрецы. Нам не нужна церковь — истинный Свидетель имеет храм у себя в душе!
— Минутку… — краем глаза замечаю, что Юджин, подхватив радиостанцию, выкручивает регулятор громкости. После чего осторожно отползает в сторонку, чтобы парламентёр не мог слышать его слов. Ага, стало быть, нас вызывают! Потянем время!
— Так. Момент! — приподнимаю руку в успокаивающем жесте. — Жрецы, — понял. Вижу одного перед собой. Солдаты… ну, думаю, что и их тоже могу лицезреть. А вот можно поподробнее — вы, простите, свидетели чего? Иеговы, что ли?
Петр морщится.
— Мы не занимаемся шарлатанством. И никому не дурим голову. Мы — Свидетели Пришествия. И мы ждём истинных хозяев этого мира.
— И долго ещё ждать осталось?
— Ты видел Синий огонь?
— Нет, — отрицательно мотаю головой. — А должен был?
— Значит, тебе не повезло… — печально качает головою жрец. — Те, кто видел — в своём большинстве уверовали! К нам в тот день пришли многие!
— И когда же это было? — искренне удивляюсь я. — Что-то не слыхал про такие вещи…
— Был Синий огонь… — почти нараспев произносит парламентер. — И было указание свыше всем неверующим — отриньте свои заблуждения! Не станут работать ваши новомодные гаджеты, и откроются уши, дабы могли вы внимать голосу знающих!
«А потом что-то рвануло, и связь накрылась сразу вся. Перестали работать мобильные телефоны, в рациях мы слышали только ближайших соседей…» — а ведь мой знакомый ГИБДДшник про это говорил! Точно, что-то Иван такое рассказывал!
Монотонные слова парламентёра звучат у меня в ушах, что-то разъясняют, к чему-то призывают. Блин, а ведь он умеет говорить! И убеждать. Меня как-то даже повело. Сгибаю палец, больно оцарапав ладонь ногтем, — и всё сразу встаёт на свои места. Старый приём, ещё можно себе на ногу наступить. Мне про такие штуки рассказывали, испытанный сектантский фокус! Есть такие мастера, им только не мешай — уболтают на раз-два!
Жрец ещё что-то продолжает говорить, но на меня его слова более не действуют. Тут такая штука… только поведись — и всё.
Но в какой-то момент, он, по-видимому, замечает, что пропаганда должного успеха не принесла — и меняет тактику.
— Ты и твои товарищи (ага, так он не знает, сколько нас тут!) будете продолжать упорствовать?
— Есть альтернатива?
Он задумчиво меня рассматривает.
— Есть… Она всегда есть… Те, кто вовремя осознает пагубность своих заблуждений, могут прийти к нам. Учти — мы берём не всякого!
— Так на что же тогда нам рассчитывать? Выйдем к вам — и от ворот поворот! Мол, не вписались…
Жрец улыбается. Едва заметно, улыбка лишь слегка затронула уголки его губ.
— Мы умеем ценить храбрых бойцов. Не каждый, кто к нам приходит, заслуживает чести стать Солдатом. Все начинают с послушничества, и лишь потом, всё оценив и взвесив, старшие указывают каждому его Путь.
— Так это, что же выходит, послушником можно всю жизнь проходить?
Парламентёр кивает.
— Да. Можно стать Солдатом, можно — Жрецом, но это путь немногих. Но спасутся все!
— И что же может ждать нас? — тяну время, тяну!
— Солдат. Этой чести вы заслужили, и я готов признать данный факт.
— А если кто-то будет не согласен?
— С решением Жреца? — искренне удивляется собеседник. — Над тобою слишком довлеют прежние понятия…
Он поворачивается в сторону и делает знак. На площадку, грузно ступая по лестнице, поднимается здоровенный мужик. В неизменном плаще, с автоматом за спиной.
Моя нога тотчас же подтягивает поближе лежащее на полу оружие.
— Скажи мне, брат Григорий, кто ты среди Свидетелей?
— Солдат!
— Кто командовал операцией?
— Я, брат Пётр.
— Как получилось, что вы не смогли победить столь немногих? По чьей вине погибли наши братья?
— Это моя вина, Жрец! Я недооценил своего противника! Они оказались умелыми бойцами.
