Бронеходчики. Гренада моя - Калбазов Константин (читаем книги .TXT) 📗
Хм. Странно. Отчего же молчит Одинокая? Ну не могут же они вот так просто наблюдать за тем, как по позициям расхаживают две машины противника? Конечно, попасть из гаубицы – та еще задачка. Но ведь точность компенсируется зарядом взрывчатки. Шутка сказать, более пяти кило тротила. Но нет. Молчат.
Резкий и отрывистый пушечный выстрел прозвучал как-то внезапно. И практически сразу – звонкий и одновременно глухой удар по броне. Нет, не по его. Но он его все же различил вполне отчетливо, потому что задрал вверх клапаны шлемофона. Григорий даже вздрогнул от неожиданности и бросил взгляд в сторону командирского «Громобоя».
Тот разом просел на тут же ставших безвольными опорах, словно ему подрезали сухожилия. Не иначе снаряд угодил в масляный насос, магистраль или бак. Скорее все же последнее, потому что машина начала быстро окутываться черным дымом.
Ч-черт!
Григорий слегка встревожился. По идее, экипаж отделен от машинного отделения герметичной переборкой. Но кто знает, как там все могло быть. К тому же, пусть машины и входят в состав интернациональной броненосной бригады, основу экипажей составляют русские. Офицеры же все без исключения – свои братья-павловцы. Бронеходчика вот так, наспех, за полгода не подготовишь. И здесь они могут быть только из России.
Люки «Громобоя» откинулись, и наружу полез экипаж. Все пятеро. Ну слава богу. Уцелели. Командир взвода, капитан Ермилов, подал Григорию знак отходить. С чего бы это? Что такого он увидел за урезом? И вообще, кто это его так?
Вспомнил, что выстрелов было несколько. Спохватился, глянул на вторую машину. Той тоже досталось. Но она уже ушла с гребня на обратный скат. Правда, при этом нещадно парила. Похоже, разворотили котел. Это агония. Надолго машины не хватит. Так и есть. «Громобой» лег на брюхо, высоко задрав сочленения шести ног. Откинулись люки, и экипаж стал выбираться. Вот как оно все весело бывает.
Слева рвануло. По броне гулко ударил то ли кусок какой-то железяки, то ли камень. Азаров тут же пожалел о том, что задрал клапаны шлемофона. Уши беречь надо. Взгляд в сторону командирской машины. Ясно. Уходя, заложили в боекомплект подрывной заряд. Чтобы бронеход не достался противнику. Вскоре рванет и второй бедолага. Григорий поспешил прикрыть уши. Вовремя. Полыхнуло. На этот раз до него долетели только мелкие камни и комья земли.
И тут начался форменный ад. По атакующим цепям интербригадовцев ударили из крупного калибра. Но как?! С Одинокой гаубицами не достать. Здесь мертвая зона. Потому и наметили атаку именно на данном участке. Бронепоезда националистов ушли. Но вот этот обстрел могла вести только «Кастилия» с северной окраины города. Больше подобного калибра здесь попросту нет.
Вперемешку с высоченными султанами земли появились довольно крупные пыльные клубы. Именно так рвутся мины. И судя по разрывам, калибр – минимум сто миллиметров. Бред! На Одинокой нет минометов, способных забросить гостинец на дистанцию более трех километров.
Гаубицы и минометы на глазах Азарова буквально перемешивали интернационалистов. Большинство залегли, вжимаясь в землю. Но нашлись и те, кто решил спастись бегством. Идиоты! Кто же бегает под плотным минометным огнем! Этих выкосило подчистую. Остальные рассредоточились по ничейной земле.
Два оставшихся бронехода поспешно уходили из-под обстрела, неся на броне десант. Тех, кто успел погрузиться и кому нашлось место. Командиры машин, не имея возможности уберечь десант от вездесущих осколков, стремились как можно быстрее вывести «Сорок» из-под накрытия батарей.
Григорий наблюдал это, пятясь назад и сосредоточив основное внимание на урезе горы. Он ни на секунду не забывал о подбитых «Громобоях». Работу бронебойки узнать не так чтобы и сложно. А значит, на обратном скате либо находится бронебойная батарея, либо бронеходы. Бронетягам там делать попросту нечего. Им не одолеть такой склон.
Азаров исходил из худшего. А потому ожидал столкновения именно с бронеходами. Вообще-то, у него была возможность уйти. Вот прямо сейчас развернуть «Крестоносца» и со всех ног помчаться прочь, как минимум разрывая дистанцию между собой и гребнем, откуда должен появиться противник. И если Григорий успеет отдалиться на пять сотен метров, то достать его броню даже из пятидесятимиллиметровой пушки будет проблематично.
Однако уходить, пока бригада лежит в чистом поле, он не собирался. Да один. Но ведь у него приказ прикрывать наступление от вероятного появления бронеходов противника. Верили в это слабо. К тому же основная ударная сила в виде «Громобоев» приказала долго жить. Отступи он сейчас – и никто его не осудит. Но… Вот не было у него таких мыслей. Совершенно.
Ч-черт! Не думай о плохом, оно и не случится. Проклятье! Два «Крестоносца» появились над урезом гребня практически одновременно. Интервал между ними – метров триста, и в этом разрыве вполне могут появиться и другие машины. Неужели полный взвод?!
Вновь проклиная себя за дурные мысли, притягивающие неприятности, Григорий навел пушку, выполняющую роль левой руки, и нажал на гашетку. Резко рявкнул выстрел. К противнику, до которого от силы полтораста метров, устремился трассер бронебойного снаряда. Но угол для пробития совсем уж неприемлем. Росчерк ткнулся в грудную пластину и, срикошетив, устремился куда-то ввысь.
Будь на месте «Крестоносца» противника бронетяг, и его орудие сейчас задралось бы вверх, не в силах поразить машину Азарова, находящегося значительно ниже. Бронеход такого недостатка лишен напрочь. Франкист быстро навелся на Григория, и точно такое же орудие рявкнуло в ответ. Но подпоручик успел уклониться, пропуская трассер мимо себя.
Удивительно, как Азаров успел еще это рассмотреть. В настоящий момент он был занят решением сразу нескольких задач. Видимо, сказывается тщательная, вдумчивая подготовка в военном училище и полученный боевой опыт.
За пару месяцев, проведенных на этой войне, он успел пройти через горнило боев. Пусть там и сходились бронетяги. Довелось ему побывать и под артобстрелом, и с карабином по полю побегать, и почувствовать грохот калибра по броне. Такой опыт по-разному влияет на людей. Одни начинают бояться еще больше. Другие становятся осторожными, что не имеет ничего общего со страхом. Третьи свыкаются с постоянной опасностью и даже бравируют своим презрением к смерти. Последние гибнут гораздо чаще остальных.
Григорий относился ко второй категории. А потому и головы не терял, контролируя окружающую обстановку. А еще его внимание акцентировалось на особо угрожающих моментах. Что происходило уже на рефлексах, помимо разума.
Быстро работая педалями, он развернул бронеход и двинулся вдоль фронта на максимально возможной скорости. В то время как опоры повернуты боком, грудь обращена к противнику. Непростой маневр, требующий, без преувеличения, полного единения с бронеходом. Но Григорий буквально бредил шагающими машинами, а потому был с ними на «ты».
Одновременно с этим взвел курки шести труб левого блока реактивных снарядов и запустил их в стрелявшего по нему противника. Сомнительно, что удастся попасть. Но зато дымный шлейф ракет даст хоть какую-то маскировку. Разрывы поднимут пыль, что также перекроет обзор вражескому пилоту. Наконец, никогда нельзя исключать его величество случай. Попади снаряд в машину – и контузия экипажу гарантирована.
Впрочем, в Григория стрелял уже и второй. Ему даже удалось добиться попадания. Снаряд ударил в грудную пластину, высекая искры, с жутким грохотом и воем уходя в рикошет. В душе пронеслась волна страха, а тело покрыла холодная испарина. Участвуй в этом процессе разум, пилот непременно сбился бы с шага. Но он действовал на одних рефлексах. А потому ноги продолжали работать педалями, вынуждая двигаться массивные бронированные опоры машины.
Вслед за реактивными снарядами полетели три дымовых шашки. Схватку сразу с двумя противниками ему не потянуть. А значит, нужно их разделить. Хоть на десяток секунд, но непременно. И в первую очередь нужно выводить из боя самого опасного, каковым он посчитал правого противника, с которым сейчас шел на сближение.
