Америка off… - Ерпылев Андрей Юрьевич (прочитать книгу .txt) 📗

Внутри он откинул брезент со стоящего наклонно к поверхности пола, словно и впрямь телескоп, цилиндрического предмета и любовно похлопал жесткой мозолистой ладонью по холодной металлической обшивке, отозвавшейся едва заметной вибрацией.

– Гарантирую вам массу незабываемых впечатлений… – еще раз пробормотал он.

На полированной темно-серой поверхности толстого цилиндра чернели жирные рубленные литеры: «US NAVY [6]»…

Чикаго, штат Иллинойс, небоскреб Сиэрс-Тауэр

16 апреля 200… года, два месяца спустя

Слава Богу, что наконец-то закончилась эта хмарь и проглянуло солнце… Обрыдла уже эта слякоть и морось. «Посетите наш солнечный Чикаго – город пляжей и парков!» и белозубая ряшка Дэррила Хоупера, скалящаяся на всякого, читающего эту белиберду. А если уж ветерок с Мичигана… Слава Богу, хоть солнышко выглянуло. Но это, похоже, уже повторение…

Майкл Воронофф (во времена оные Михаил Дмитриевич Воронов, без всяких там двойных «Ф» на конце) еще разок взглянул на панораму залитого утренним солнцем города, отмытого ночным дождиком и сияющего, новенькой игрушкой из супермаркета, и отошел от огромного, во всю стену окна. Красота красотой, а работа работой. Как там говорили в Союзе? «Работа не волк…» Нет, это, кажется, не совсем в тему…

Мишу Воронова привезли в Штаты в восьмилетнем возрасте, поэтому в тонкостях русского фольклора он разбирался довольно слабо. Да и вообще, кто в Одессе, особенно из тех, кто спал и видел очутиться где-нибудь – хоть в Израиле, хоть в Непале, но только подальше от ненаглядной родины, хорошо разбирался в русском фольклоре, ненавидимом всеми порами души? Это здесь все они льют крокодильи слезы по ненаглядной России (по России, а не по Союзу Советских, не к ночи будь помянут), да распинаются на каждом шагу о мучающей день и ночь ностальгии… Майкл, как раз, тоски по родине не испытывал. По чему, скажите на милость, там тосковать? По соседям из гигантской и густонаселенной коммунальной квартиры, ведущим вечные позиционные войны из-за места на кухне и выключения света в «местах общего пользования»? По крикливым грубым воспитательницам и золотушным «сокамерникам» из детского сада на улице Карла Либкнехта, которую сейчас, говорят, опять переименовали в Греческую? По восемнадцатой средней школе, где даже в почти стопроцентно еврейском классе (вероятно, из-за не совсем еврейской фамилии), толстого и безответного Мишу дразнили «жидёнком»?.. Вот просто так, туристом, посетить бывший Союз, о котором старенькие родители до сих пор шипят сквозь зубы, радуясь каждой неприятности, постигающей то, что от него осталось, мистер Воронофф не отказался бы. Поглядеть на ту землю, где появился на свет, потрогать своими руками, проверить, правду ли говорили о ней «предки»…

О! «Сделал дело – гуляй смело». Вот это подходит больше, хотя гулять еще очень и очень рано…

Удобное эргономическое кресло удовлетворенно хрюкнуло, принимая в себя литой организм Майкла (именно литой, а не толстый: даром что ли ежемесячно тратятся сотни долларов на тренажерный зал и массажный кабинет?), а пальцы привычно нащупали клавиатуру…

Солнце давно переместилось на противоположную строну небоскреба и ни одного лучика уже не попадало в окно небольшого офиса на восемьдесят шестом этаже. Близилось обеденное время, но мистер Воронофф все никак не мог оторваться от монитора. Секретарша Мэри Ладдок – миловидная, разве что чуть полноватая крашенная блондинка двадцати восьми лет от роду с умопомрачительно длинными ногами (Бог с вами, господа: никакого сексуального домогательства – одни лишь дружеские чувства) – уже несколько раз заглядывала к шефу, выразительно вздергивая искусно выщипанные бровки и морща прелестный носик.

Пора и честь знать – О! Еще одна русская фраза – еще четверть часа и придется обедать в одиночестве, а Мэри дня два-три будет дуться, как крыса на крупу… Нет, все-таки, не крыса, а мышь. Все!

Решительным движением утопив клавишу «Слип» с миниатюрным полумесяцем (почему сон все время ассоциируется с луной? Она ведь только мешает спать), Майкл откинулся на спинку снова хрюкнувшего кресла и закинул руки за голову:

– Мэ-э-эри! Вы еще не ушли, дорогая?

Кудрявая головка снова просунулась в дверь.

– Почти ушла, мистер Воронофф! – негодованию секретарши не было предела. – Еще секунду и вам пришлось бы меня догонять!

– Знали бы вы, как мне нравится вас догонять, моя милая…

Он не слукавил ни на «йоту»: поглядеть сзади на Мэри Ладдок в движении было сущим удовольствием для любого существа мужского пола от семи до семидесяти включительно.

– Правда? – девушка заметно смягчилась и появилась в кабинете во всей красе: во все свои баскетбольные шесть футов и четыре дюйма роста, к тому же, почти на три фута (снизу) затянутые в прозрачный нейлон…

– Уф-ф!.. – не смог сдержать восторженного восклицания менеджер.

Как всегда, при виде выдающейся во всех отношениях мисс Ладдок, ему показалось, что Земля слегка покачнулась под его ногами. Правда, при чем здесь Земля – под ногами три с половиной стони футов стальных и железобетонных конструкций?..

Стоп! Она действительно покачнулась! Вот, и Мэри, побледнев, намертво вцепилась, совсем не думая об ухоженных ногтях, в дверной косяк. Неужели…

– Мэри!..

Словно подтверждая недодуманную догадку, по всему зданию, сверху донизу, залаяли, завыли, заревели сирены, а над дверью кроваво-красной кляксой замигал «аларм-сигнал», установленный после памятного сентября. [7]

– Майкл!..

Впервые, вроде бы, она назвала шефа по имени…

Майкл уже торопливо выбирался из кресла, казалось, не желающего отпускать хозяина из своих объятий. Пол продолжал дрожать противной мелкой дрожью, навевая воспоминания о эпизодической и полузабытой уже работе бетонщиком в достославные теперь с высоты без малого пятидесятилетия юношеские годы. Точно так же, заставляя колыхаться на высоких эластичных подошвах специальных ботинок, дребезжал вибростол с установленной на него опалубкой…

Приоткрыв на мгновение зажмуренные от ужаса глаза и увидев своего ненаглядного патрона утвердившимся на ногах, Мэри тут же оставила свою ненадежную опору и, не переставая визжать на ультразвуковой высоте, обвилась вокруг него всем телом. В другое время это было бы верхом его сексуальных мечтаний, но теперь…

– Успокойся… – тщетно пытался оторвать от себя ее руки Майкл, бочком продвигаясь к выходу. – Успокойся, Мэри… Нам нужно выйти в коридор… Там спасатели… Нам помогут…

Порой девушка приходила в себя и начинала осмысленно передвигать ногами, но тут же, после очередного вопля сирены, терялась и беспомощно повисала всем своим упоительным телом, сковывая движения своего «буксира». Майкл плохо помнил фольклор своей далекой родины, но теперь в памяти всплывало сразу очень много слов…

Когда до двери оставалось всего два шага, она распахнулась и в проеме возник некто в оранжевой каске и таком же жилете.

– Спасатели, Мэри!

Чернокожий спасатель ободряюще улыбнулся и открыл рот, чтобы что-то сказать…

Здание вздрогнуло еще раз, заметно чувствительнее, и желудок Майкла внезапно подкатился к горлу…

Остановившиеся глаза безучастно следили за плывущим все быстрее и быстрее пейзажем за окном…

«Похоже, не удастся тебе, Миша, побывать на родине… Господи Боже…»

Бог, должно быть, услышал мольбу своих заблудших чад, потому что большой осколок толстого полудюймового стекла, неслышно лопнувшего в перекошенной раме, словно нож гильотины милосердно оборвал жизни слившихся в единое целое бывшего эмигранта и стопроцентной американки, избавив их от мучений…

Увы, он был не столь милосерден к остальным обитателям Сиэрс-Тауэра, подрубленного двумя ювелирно-точными взрывами на высоте двадцатого этажа и разом похоронившего под своими обломками тысячи грешников и праведников…