Путь небес (ЛП) - Райт Крис (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
В глубинах внешнего корпуса «Гордого сердца» по коридорам разносились эхом новые звуки. Бесконечные иступленные вопли поднимались по транзитным шахтам из недр корабля до самого верха. Каждый крик изменялся и дорабатывался многочисленными слуховыми процессорами, пока стены не затряслись от наслаивающихся слоев отборных страданий. Зеркальные панели помещений были забрызганы темными полосами старой крови и освещались парящими лампами из бумаги, проволоки и жемчуга. Все, что происходило на корабле, сохраняли и демонстрировали.
В прошлом «Гордое сердце» ничем не отличался от других имперских линкоров. Используемый на нем суточный цикл родного мира Легиона давал огромному космическому городу необходимый ритм света и темноты. Теперь люмены не гасли, а шум вечного дня никогда не стихал. Слугам зашили веки и отрезали уши, чтобы они не сходили с ума среди вечного блеска, хотя многие все еще не выдерживали. Их заменяли улучшенными на стадии эмбриона аналогами, чтобы выдерживать какофонию, яркость и ужас.
Окружив себя этой уродливой толпой, Дети Императора демонстрировали собственные пережитки: некогда самый безупречный Легион слишком близко подлетел к солнцу. Они очистили свои ряды от нерешительных на кровавых полях Исствана III и теперь брали в свои ряды только приверженцев, братьев, принявших новый путь, наслаждавшихся им и стремившихся к ощущениям со всем фанатизмом, с которым ранее совершенствовали боевое мастерство.
Утраченное достоинство они компенсировали причиняющими боль возможностями. Мутация принесла с собой дары. Изменения, от вида которых легионеры прежде содрогнулись бы, теперь сделали их проводниками еще большей смертоносности. Доспехи космодесантников деформировались, потрескавшись и вздувшись, так как плоть и железо внутри сплелись в новые формы. Воины играли со своим священным генетическим строением, охотно идя под ножи апотекариев, которые в свою очередь стали самыми возвышенными из их числа. Эта жреческая каста мастеров плоти распоряжалась силой, стоявшей над жизнью, смертью и различными условными состояниями между ними и за их пределами.
Принадлежавший к их числу и, помимо этого, являвшийся советником лорда-командора Вон Калда относился к возвышению со смешанными чувствами. Он вышел из расположенных под мостиком «Гордого сердца» покоев и направился вверх по спиральной лестнице из стекла и камня. Липкие из-за внутренней пленки боевых перчаток пальцы по-прежнему блестели от работы. Доспех сохранил прежний цвет слоновой кости, но теперь был покрыт полосами багрового лака. Удивительно невинное лицо апотекария оставалось сосредоточенным. Воин думал об одной священной задаче, которую он себе поставил, копошась по локоть во внутренностях трупов.
И все же, когда Разделенная Душа требовал присутствия, отказать было нельзя. Вон Калда добрался до вершины лестницы и прошел через хрустальный дворик под пристальным взором отполированных изображений змей и орлов. Перед апотекарием бесшумно открылись двери в святилище лорда-командора.
Внутри, под светом синих ламп, что беззвучно парили на антигравитационных подушках, плясали тени. Металлические переборки вверху скрипели и сгибались, словно под порывами сильного ветра, хотя отфильтрованный воздух был неподвижен. «Гордое сердце» теперь был домом не только для смертных душ: в каждой щели и шахте шипели и скользили тени обитателей эмпиреев.
Разделенная Душа, как и все Дети Императора, перенес долгий период изменений. Он сидел на троне из жидкой бронзы, которая сливалась с его облаченным в броню телом. Лорд-командор прим был без горжета и шлема, демонстрируя длинный шрам на шее, который он, видимо, считал признаком силы. Смерть от руки самого примарха, а затем воскрешение по приказу того же палача поразило многих в Легионе, как символ новых даров, которые они заслужили немалым трудом. Эйдолон был первым из бессмертных, первым, кто показал, что жизнь и смерть всего лишь грани более глубокого бытия.
Поначалу его называли Воскресшим. Это прозвище быстро вызвало ощущение несоответствия для описания лорда-командора.
Эйдолон смотрел с трона тусклыми глазами и равнодушной миной кемошского аристократа на лице. Каждый взгляд, каждый жест указывал на чувство собственности и превосходства, не терпевшее ни споров, ни несогласия. В той военное иерархии, что осталась в III Легионе, это все еще многое значило. Хотя были и такие, прежде всего Люций, кто относились к ней с презрением, проистекавшим из не меньших амбиций.
Вон Калда понятия не имел, почему Эйдолона воскресили. Возможно, это был каприз скучающего новорожденного бога. Какой бы ни была причина, лорд-командор недолго оставался подле Фулгрима и, приняв под свое командование почти треть сил Легиона, получил полную свободу действий. Таким сейчас было положение вещей в галактике – верность сразу нескольким повелителям стала обычным явлением, а неспокойный варп и невозможность поддержания дальней связи только усугубляли ситуацию. Армии сражались во мраке, прогрызая путь к Терре, словно рассеянные ветром слепцы.
– Пришло сообщение от Коненоса, – произнес Эйдолон все еще сдавленным из-за разреза на горле голосом, лениво взглянув на Вон Калду со своего трона.
– Что он нашел? – спросил Вон Калда, официально поклонившись.
– Мемносский конвой привлек варп-следы. На него нападут.
– Он просит корабли?
– Нет, – радужные оболочки Эйдолона заменили переливающимися драгоценными камнями, и теперь они сверкали энтузиазмом тактика. – Он верно оценил обстановку. Следы смердят варварами.
Пока он говорил, из мраморного пола поднялась серебряная купель грез. Вон Калда отступил, позволив пятиметровой ширины колонне из кости с решетчатым орнаментом подняться на полную высоту. По водной поверхности прокатилась рябь, а по тронной комнате разнеслось тихое шипение.
– Мы слишком долго ждали шанс схватить его за глотку, – протянул Эйдолон, наблюдая за волнением воды.
Купель грез была недавним дополнением к его арсеналу мистических устройств. В ней утопили астропатов и связанных с демонами псайкеров, заключив их видения в воду. Теперь она только отражала сны душ, извергающих безысходные кошмары в бурлящую воду.
– Этой вещи нельзя доверять, повелитель, – предупредил Вон Калда.
– Верно. Но чему можно?
Вода пролилась через края, пеной стекая по костяным изгибам. Под потолком плясал, словно болотный газ, отраженный свет. Шипение стало громче, ему вторило затухающее эхо старых воздушных заслонок.
Довольно скоро появились образы. Вон Калда смотрел на призрачные сферы сожженных ими миров, перемолотых в пыль армий. Ненадолго показались символы – паучий знак мира-кузни Горентес, шевроны рыцарского дома Прастер, бесконечные эмблемы полков Имперской Армии, к этому времени полностью уничтоженных. Проплывали города, планетарные системы, базы в глубоком космосе, флотские доки – все были разрушены и превращены в прах безжалостным наступлением магистра войны и его братьев.
– Скажи, что ты чувствуешь, когда видишь это? – спросил Эйдолон бесцветным голосом, который больше подходил машине.
– Только гордость, – ответил Вон Калда. – Перед концом еще много предстоит сжечь.
