Отступник - Долгова Елена (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗

— В армии убитых называют «груз двести», еще иногда говорят «приехал в цинке», но тут тебе не армия, пацан. Поэтому, если человека сгубила аномалия, говорят, что он, значит, «паленый» или «жареный». Если военные на кордоне грохнули — «оформленный» или «стандартный». «Гашеный» — значит напоролся на бандитов, на «свободовцев» — «освобожденный» и никак иначе, с нейтралами неудачно поссорился — «оприходованный».

— А если его «Долг» пристрелил?

— Тогда «должник», — с невозмутимой уверенностью ответил Мургол.

— Да ну вас, трепачей, — обиделся прислушавшийся к разговору бармен Колобок. — Мне с тобой, Мургол, ссориться неохота, однако сам знаешь — мы тут не жмуриков копим, а боремся с Зоной, которая сама по себе зло.

— Зло?

— Зло. От нее мутанты и аномалии…

— А бандиты?

— Бандиты сюда сползлись тоже из-за нее. Жадность всему причиной.

— А до появления Зоны жадности не было? — хмыкнул Мургол.

— Была, ничего тут не возразишь. Но только ты «Долг» не тронь, брат. Тут правильные мужики, хорошие. Я сам из бывших военных. Если бы не люди Крылова, давно бы сдох, это они меня спасли, нога вся искромсанная была…

— Ну-ну… — примирительно пожал плечами Мургол.

Я слушал их вполуха. Опьянение уже начало сказываться, пора было спать, Лис подошел и присел рядом, плеснул в свой стакан водки.

— Слушай, Моро, тебя Крылов зовет, — тихо сказал он. — Иди прямо сейчас.

— Ночью, что ли?

— Да, ночью.

— Ты уже был у него?

— Был. Давай вперед, и еще…

— Что?

— Ты там держись поосторожнее.

Такое начало, честно скажем, не предвещало ничего хорошего. Крылов всегда был мужик правильный и в правильности своей при случае жестокий. Хотя, конечно, не дурак, но тех, кто мешал борьбе с Зоной, за никчемных идиотов он держал совершенно точно. Взгляды Крылова на этот счет я, конечно, разделял, но одно дело — взгляды разделять, а другое дело — искать иголку в стоге сена, которой и был потерявшийся неизвестно где курьер-наемник «Свободы».

— Удачи, — буркнул мне вслед Лис.

Генерал ждал у себя наверху, в кабинете. Несмотря на поздний час, он так и не снял экзоскелет, койка казарменного образца стояла аккуратно заправленной, скорее всего Крылов не спал уже сутки, если не двое. Ремезов, помощник Крылова, и наш сержант Рудый устроились у стены, возле ящиков с патронами и пустых стеллажей. Эту аскетическую обстановку странно нарушал большой ковер, не иначе как завалявшийся в «Агропроме» с советских времен и едва не до дыр протертый ботинками.

— Здравия желаю.

— Давай присаживайся и ты, Серега, — буркнул генерал. — У нас тут серьезный разговор. Вижу, что устал, пил, что ли? Ладно, не в этом дело.

Я присел на раздолбанный стул.

— Для начала докладывай — что было и как, в подробностях. На Рудого не оглядывайся, меня твое мнение интересует.

— Да подробностей-то особых и нет. Добрались до Темной долины оговоренным заранее маршрутом, ждали сигнала информатора до полуночи, в полночь пришел сигнал, атаковали форпост противника, здание захватили, в бою потеряли Тихона, искомый объект не обнаружили, информатор на связь больше не выходил.

— Это все?

— Все.

Крылов заметно помрачнел.

— Да нет, Сережа, не все. Для начала скажу тебе, что наш информатор теперь, похоже, «освобожден» радикально, то есть ликвидировали его «свободовцы» за измену. Откуда знаю, не спрашивай, но сомнений в этом нет. А теперь сам прикинь — о цели операции знали шестеро. Я сам, Ремезов, Рудый, Тихон, Шура, Лис и ты. Я и Ремезов были при штабе, Тихону вечная память, остаешься ты, Шура и Лис. Вот мне и интересно, кто из вас крыса.

В наступившей тишине я услышал, как тикают на моем запястье часы. Это был подарок Инги, сделанный еще до того, как мы поссорились, именно их стрелки я рассматривал той ночью, за полчаса до неудачной атаки.

— Ну так кто? — устало и даже не злобно повторил Крылов.

— Никто.

— Никто… Ладно, ну а как тогда все это объяснить?

— Не знаю. Случайность.

— Случайностей, Сережа, в нашем деле не бывает. Есть только факты и закономерности. А теперь посмотрим на факты, которые тут подобрались. У Рудого, Шуры и Лиса мотивов нас слить «Свободе» никаких. На игле они не сидят, денег особых им Чехов и так, и так не даст, родственников у них нет, к сердцевине Зоны за артефактами они никогда и не лезли. Так?

— Так. Но я, товарищ генерал, на игле тоже не сижу.

— На игле не сидишь, а вот мотив точно имеешь.

Теперь я больше не слышал тиканья часов, сердце колотилось как после забега по Зоне в полном снаряжении с парой-тройкой трофейных автоматов.

— Это вы про Костю?

— Про него. У тебя шурин на той стороне.

— Я…

— Спокойно, Сережа, я знаю, что ты этого никогда не скрывал. Вы с ним дорогами давно разошлись, всяко бывает. Сын за отца не отвечает, а уж боец за брата жены — тем более. Если бы только в этом было дело, я бы разбирательство прекратил, тебя отпустил спать, сам бы выпил водки и перестал бы ломать голову, пусть не навсегда, так до утра хотя бы.

— Ну, так и сделайте.

— Не могу.

— Почему?

— Видели тебя в неположенном месте в неположенное время, слоняющегося без приказа, экипированного не по форме две недели назад, между Свалкой и Темной долиной, в компании черт-те кого.

— Меня там не было.

— А вот это, Сережа, ты врешь. Если бы на тебя Ремезов показал, я бы ходу подозрениям не дал. Знаю, вы друг друга не любите. Только вот видели тебя нейтральные сталкеры из группы Ореста. Ты же на их появление среагировал тем, что в сторону вильнул и дал деру, и твой дружок с тобою вместе.

— Не было такого никогда.

— Хватит!

Лицо Крылова начало краснеть, наливаясь кровью, я только сейчас понял до конца, насколько он в ярости.

— На вот, смотри! — Что-то стукнуло о крышку стола под самым моим носом.

— Пуля, которую Волобуенко вынул из тела Тихона, — добавил Крылов, отдышавшись. — Ни к одному типу оружия не подходит. Кто бы ни стрелял ею, а с хутора он ушел живым. И был то не твой Костя, а человек на порядок опаснее. То есть из-за слабости своей и никчемных соплей ты, Морокин, просрал задание, невыполнение которого нам дорого обойдется в борьбе против Зоны. Вот этой пулей, которой убили Тихона, я бы с удовольствием сам тебя пристрелил, если бы мог. Предатель хренов. Сколько ребят из-за таких, как ты, полегло…

Я молчал, не зная, что сказать. Наверное, я при этом выглядел как затравленный псевдопес. С лица Ремезова, во всяком случае, не сползала ехидная ухмылка. Кое-где в углах истертого генеральского ковра еще можно было разглядеть остатки веселеньких цветов, так вот — Крылов ходил взад-вперед, топча их подкованными ботинками, и даже пару раз неловко и растерянно запнулся об угол этого ковра, чего с ним на моей памяти никогда не случалось.

— Знаешь, в чем-то я тебя понимаю, Сережа, — внезапно добавил он. — Жалость, мать ее. Они на твоей жалости сыграли. Раньше ты парнем был правильным, бойцом умелым, этого не отрицаю. Поэтому давай поступим иначе. Ты мне сейчас рассказываешь все прямо и начистоту. Кто тебя завербовал, как выглядел, где встречались, про что говорили, все до последней детали. Взамен даю слово чести, что мы тебя не расстреляем. Доведем до границы Кордона с большой землей, и вали после этого к матери поиметой. В общем, я сам прослежу, чтобы тебя не убили, по крайней мере здесь и сейчас.

Я знал, что он не лжет. В эти минуты я полностью ему верил, и честность мотивов Крылова никогда не вызывала у меня сомнений. Исходя из здравого смысла и логики вещей, надо было раскалываться, но я этого сделать не мог. По одной простой причине.

Мне не в чем было сознаваться.

Я не встречался с чужаками ни на Свалке, ни в Темной долине.

Я никогда не был крысой.

И информацию «Свободе» я тоже никогда не передавал.

— Молчишь… — хмуро и устало, уже без всякой злобы добавил Крылов. — Ну ладно… Ремезов, обыщи его и забери оружие, если осталось, потом закрой героя в клетку. А тебе, Моро, даю времени до утра. Сейчас мы тебя к показаниям принуждать не будем. Но если утром не заговоришь, сам понимаешь, выбора у нас нет…