Два сталкера - Артюшкин Сергей (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Вот этого в твоих книжках наверняка нет, — прокомментировал Илья победу напарника. Пёс лежал у самых ног Майка. Илья поморщился и отвернулся. Лицезрение судорог цепляющегося за жизнь изуродованного тела не доставляло ему удовольствия. Да и по сторонам стоит поглядеть. — Что там написано насчёт колтунов, которых порой больше, чем просто шерсти? О забавных копошащихся букашках, которых ты только что лишил и еды и дома? Кстати, отошел бы ты подальше.
— Эти блохи не передаются людям. — Майк, напротив, не отводил взгляда. Умирающая собака утратила весь свой зловещий шарм, превратившись в обычную страдающую дворнягу. В грязную и вонючую, это верно, но обычную. Если не вглядываться в морду. Грязно-лиловые бельма всякий раз наводили на мысли о том, а как эти создания вообще ориентируются в пространстве. Ответа не знал никто. На морде и груди шерсть была липкой. Интересно, никак пёсик успел позавтракать?
— Не предаются, ага. Мы в Зоне, забыл? Тут нет ни одного паучка, ни одной травинки, которых можно назвать родственниками тех, что за Периметром. Твоя уверенность не основана ни на чём.
— Противоречие — ведь если обычные блохи передаются человеку, то эти не должны. Сам же сказал — существенно отличаются от тех, что за периметром.
— Ничего подобного. Тут закон простой — если изменения положительные, то они долго не протянут. А если пакостные — то только успевай уворачиваться. Отдвинься, прошу тебя, а не то больше не одолжу спальник.
— Ну вот, сразу угрозы.
За время дружеской беседы напарники уделяли собаке куда меньше времени, чем окружающему лесу. Всё было тихо. Если охотник и не был один, то остальные затаились. Майк часто думал, что причиной столь частых, беспредметных и продолжительных разговоров является давящая тишина. Нет, шорохи, ветер и редкие раскаты грома, которому плевать на время года, были на месте. Просто чего-то не хватало. Жизни, надо полагать. Не этой, больной и извращенной до такой степени, что перестаешь верить в слова типа «естественный отбор» или «мутация». Простой, нормальной жизни не хватает в странном месте под названием Зона.
Как-то Майку пришла в голову ассоциация, что Зона для окружающего мира является чем-то вроде венерического заболевания. Неприятно, порой болезненно и даже унизительно, но не смертельно. Почти не мешает жить, но некоторые аспекты этой жизни становятся проблематичными. Зона это нечто такое, о чём в приличном обществе не говорят. Один эколог, с которым Майк как-то поделился своими соображениями, назвал это «эффектом прорехи». Дескать, за многие века человеческой истории люди привыкли что мир, в общем, более-менее понятен и предсказуем. Неясностей в нем хватает, это верно. Опасностей тоже. Но чаще всего и то и другое имеют своим источником человека. Такого же, как и прочие. Жестокость маньяков объясняется повреждениями психики и на месте какого-нибудь знаменитого душителя — потрошителя мог бы оказаться кто-то другой, сложись жизнь чуть иначе. Жестокость войн объясняется примерно также. Большой вопрос, а не имеют ли всякие верования и религии источника внутри самих людей. Ведь не особенно хочется, чтобы было пусто в душе, чтобы все вокруг было просто плодом игры безымянных и не разумных сил. Примерно как Илья с Майком часто говорят о пустяках, чтобы человеческий голос развеял давящую на уши тишину странного, мёртвого места.
Зона — это прореха в привычном и уютном мире. Прореха в знаниях учёных, в предчувствиях и прозрениях художников и поэтов. Слепое пятно на карте мира. Место, о котором никто не знает ничего определённого и это не знание нельзя замаскировать даже от самих себя. А вот обмануть других можно. Оттого Зону и населяют жуткими созданиями, складывают о ней мифы и легенды. Не для того, чтобы что-то объяснить или рассказать. Чтобы сделать Зону похожей на то, чем она не является и никогда не будет. Сказать людям, что это такое очень странное и не привычное место, вроде полярных льдов для среднего жителя города — миллионника. Там под снегом трещины во льду, куда можно провалится. Там бродят злые белые медведи. То, что трещины называются аномалиями — не беда. Медведи имеют странный вид и нее могли появиться естественным путём — ну и что? Это такая же экзотика, как дальние страны, куда отправляются любители экстремального туризма. Просто опасности и испытания, поджидающие смельчаков не обычные. Пока не обычные. Чего в приключенческих книжках не пишут, но подразумевают, что наступит день, когда откроется туристическое агентство предлагающее «свежее и необычное». Намекают, что прогулка через аномалии встанет в один ряд со спуском по какой-нибудь бурной горной реке на байдарке. Приключенческие книжки пытаются превратить нечто по-настоящему Чужое, не понятно как образовавшееся на земле, в что-то опасное, но вполне привычное. Опасное знакомыми страхами и только сталкеры знают, что привыкнуть к Зоне нельзя.
Илья встал так внезапно, что Майк чуть в него не врезался. Вот она, помянутая хоть и мысленно, но не к добру аномалия. Детектор на неё не среагировал, что характерно. Детекторы существовали давно, вот только мечты о том времени, когда по Зоне можно будет прокатиться на машине, изредка покручивая руль в соответствии с советами умного приборчика, так и остались мечтами.
Прямо по курсу не наблюдалось ничего особенного. Просто солнца на небе не было видно, а свет перед сталкерами падал так, словно оно было. Только чуть-чуть приглушенное каким-нибудь лёгким облачком. Прямо по тропе было чуть-чуть светлее, чем сзади. Можно было бы не заметить, но те, кто не внимателен, в Зоне не приживались.
Илья достал из левого нижнего кармана жилета несколько маленьких гаечек с привязанными к ним толстыми и яркими синтетическими шнурами.
— Сейчас, примерюсь. Смотри по сторонам. — Илья был спокоен. Он пытался определить визуально центр аномалии и её края. Своего рода упражнение. Разумеется, в это время ему нужно прикрывать спину. Мутанты сообразительны. Они знают наверняка, что перед аномалией внимание сталкера будет полностью, без остатка поглощено.
Со спины всё было тихо. Никто не подкрадывался, припадая в кустах. Никто не пытался сменить цвет или вообще подойти невидимкой вплотную. Мутанты тоже не любят аномалии, особенно такие, не входящие в классификации.
— Смотри теперь. — Илья стремительно раскрутил за тросик гаечку и метнул её вперёд. Та полетела крошечной кометой с чёрно — оранжевым хвостом и быстро пропала из вида. Ничего не случилось. Следующая была медленней и брошена так, чтобы упасть метрах в пяти за условно определённой границей аномалии. Снова пропала из вида, хотя Майк точно видел, что Илья её бросал медленно. Возможно, перед ними что-то отдалённо напоминающее «слуховую трубу», только не для звуков, а для материальных предметов. Возможно, если шагнуть туда, окажешься километрах в пяти и здорово срежешь путь. Но проверять не хотелось. Еще десяток бросков по сторонам и сталкеры двинулись дальше, обходя странное пятно. К слову, солнце на небе выглянуло, но освещение впереди не поменялось.
— Ай! — вскрикнул Майк, внезапно обо что-то споткнувшись. Ногу обожгло. Илья прыжком с места переместился метра на три вперёд — вбок и обернулся.
— Ты что? — спросил он, когда понял, что с напарником всё в порядке.
— Правильно сделали, что не пошли напрямик. Смотри. — Майк достал из кармашка керамические щипцы и поднял ими свою преграду. В зажиме оказался маленький двояко заострённый бур. А может и сверло для маленькой электродрели, длинной сантиметров пятнадцать и диаметром около двух. Илье не было видно, но Майк чувствовал, как этот предмет стремится в вонзиться обратно в землю. Ровно до половины. Даже не скажешь, что об него можно споткнуться и упасть. — Артефакт.
— Ты уверен? Что-то не похож. Железка как железка.
— Не скажи. Во-первых, споткнулся я качественно, словно о глубоко вкопанный кусок арматуры. И ушибся хорошо и при ударе ногу обожгло. А во-вторых, подойди и приглядись — ни следа ржавчины и цвет не металлический. Скорее, камень.
