Тени снов - Лукьяненко Сергей Васильевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

Я вдруг подумал, как часто в последнее время люди при встрече со мной отводят глаза.

– Во, сейчас протрезвеешь, – сказал Ромка, сгружая меня на скамейку у входа. Хорошо хоть никого на улице – кто в клубе, кто по домам сидит. Большинство в клубе, конечно… – Ничего, Лешка, не грусти…

– Да не грущу я!

Ромка вздохнул, уселся рядом. Добродушно сказал:

– Это правильно. Грустить нечего. Со всяким бывает. Может, тебе жениться?

– Что? – Я не уловил связи.

– Знаешь, умная жена… – Он замолчал, сообразив, что ляпнул лишнее. Но было поздно.

– Общее мнение? – спросил я. Ромка удивленно глянул на меня – до него дошло, что я трезвее, чем выгляжу.

– Да. Общее. Ты уж не обижайся, но тебе и впрямь пора остепениться.

Сам он был женат четыре года, у него росли двое малышей, причем старший уже гордо таскал на поясе обменную флягу. И в городке Ромку уважали.

– Ты пойми, Леша. – Ромка посмотрел на меня с некоторым смущением. – Все мы тебя любим. Ведь в чем наша православная сила? В любви, в единении! Не только быть хорошим человеком, а еще и хорошим членом общины. И за тебя душой все болеют, поверь. Когда ты очередную глупость делаешь, может, кто для виду и посмеется, но по правде-то душа за тебя болит! Когда человек один, он – тьфу… – Ромка шлонул под ноги, растер плевок, – ничего не стоит! И себе в тягость, и общине. Может, тебе и впрямь нужен кто-то рядом, а без того – сплошные неудачи?

– И кого мне община сватает? – спросил я.

Ромка смутился. Но выбраться из разговора было уже не так-то просто.

– Ольгу Нонову.

Я не сразу нашелся, что ответить:

– Ольгу Петровну? Ромка… в первом классе все мы были влюблены в училку! Но ведь ей уже за сорок! Далеко за сорок!

Слава богу, он не сказал про «сорок пять» и «бабу – ягодку опять». Молчал, отведя глаза. Я переваривал услышанное. Значит, в городе меня считают настолько неисправимым лоботрясом, что, кроме пожилой учительницы, чопорной и самовлюбленной, по возрасту годящейся мне в матери, никто не способен обо мне позаботиться.

О том, что я способен о ком-то позаботиться, речи не шло вообще.

– Улечу я, Ромка, – сказал я. – Куда угодно. В приграничье, на рудные планеты. Не могу я больше так. Бродить, ждать, пока абори предложит тебе кусочек фекалий…

– Жемчужины – не фекалии! – оскорбился Роман. Он был старателем неутомимым и довольно везучим.

– Да хоть почечные камни, – злорадно повторил я слова Огарина. – Это же безумие! Жить, надеясь, что выпадет удача, и тебе подарят никому не нужный кусочек чужой плоти! Что вспоминать будешь, когда время умирать придет? Как с флягой по джунглям бродил?

Ромку проняло. Мы были добрыми приятелями, но сейчас я перешел грань. Он встал, склонился надо мной.

– Умирать не тороплюсь! И на омоложение заработаю! Да хоть сейчас помирать, найду что вспомнить – сорок три жемчужины свои, жену, пацанов! А ты, Лешка, что вспомнишь? Детские свои скульптурки? Кстати, из чего ты их лепил, обличитель? Вот они-то… как раз… Если бы на Терре настоящие художники знали… в руки бы их не взяли!

Я молчал. Потому и перестал, чего уж скрывать. Как узнал, что такое на самом деле попадающиеся в лесах янтарные кругляши, из которых так интересно вырезать – вырезать, а не лепить – красивые, сверкающие под солнцем статуэтки… так сразу и перестал резьбой баловаться.

– Беспутный! – жестко сказал Роман. – Может, собрать тебе общиной денег на билет? Ты же сам никогда не заработаешь, тебя и так всем миром содержат!

Я вскочил – земля под ногами качнулась, но я устоял и быстро пошел прочь от клуба. Алкоголь будто перестал пьянить, видно, слишком много адреналина выплеснулось в кровь. Ромка, который горячился редко, а остывал быстро, замолчал и неуверенно крикнул вслед:

– Эй, да перестань ты, на правду не обижаются!

Не останавливаясь я шел вперед, к кромке поля. Да, да, я хочу убраться отсюда! Я всю жизнь об этом мечтал! Но не мог же я, пацан, улететь на сказочную, великую, древнюю Терру, когда болела мать! И с этим проклятым набором волонтеров… ну не хотел я руку ломать, кто ж такое захочет, я себе тренировку устроил, решил показать все, на что способен, комиссии, а тут…

И сегодня. Шла в руки удача, шла жемчужина огромной цены. Сдал бы ее в контору, получил чек… и через неделю, на туристическом лайнере «Афанасий Никитин», что раз в полгода останавливается у планеты, отправился бы в метрополию.

А теперь – конец. «Всем миром на билет» мне не скинутся, это уж точно. Вместо того придет батюшка Виталий, выпьет со мной или травки покурит, если пост, посмотрит укоризненно в глаза, начнет говорить о Боге, о судьбе, о том, что я своим безалаберным поведением огорчаю Господа, что последствия – духовные – для меня будут очень прискорбны. И не замечу, как пойду под венец с пожилой, толстенькой, занудливой Ольгой Петровной…

Я пришел в себя, оказавшись на краю взлетного поля. Было совсем темно, и в ночном небе вспыхивали, чиркали, сгорали и тухли звезды. Ну, не звезды… падающие звезды. Наша планета окутана пылевым облаком – из-за него настоящих звезд мы никогда и не видим. Зато каждый миг над головой сгорают тысячи микрометеоритов. Говорят, настоящие звезды точно такие же, только они не мерцают, горят ровно и спокойно. Говорят, что наше звездное небо красивее обычного. Потому и приезжают иногда туристы – провести одну ночь, потанцевать и выпить под мерцающим шатром…

Не знаю.

Я хотел бы увидеть настоящие звезды.

Я хотел бы летать от звезды к звезде. Пройти по планетам Приграничья, посетить Терру. Кем угодно там быть! Хоть золотарем! Но не в нашей дыре! Господи, пусть не верю я в тебя, не верю, но молю, помоги вырваться отсюда! В настоящий, огромный мир, где можно стоять под небом, в котором горят звезды, а не межпланетный мусор! Где происходят настоящие дела!

– Лешка!

Из темноты возникла фигура в форме. Я узнал Дениса – почему-то он был при полном параде, даже три своих ордена нацепил. И звездочку на погоны уже добавил…

– Так и знал, что это ты шатаешься… – уже потише сказал он, подходя. – Все-таки военная территория, приятель!

Я молчал.

– Или я выбыл из разряда тех, с кем ты разговариваешь? – полюбопытствовал Денис.

– Нет… – выдавил я. – Извини. Ты был прав… во всем.

– Надо же. – Огарин развел руками. – Ты признаешь… – Он замолчал, подошел ближе, взял меня за руку. – И ты меня извини. У тебя неприятность случилась, а тут я со своими нравоучениями. Не держи зла.

– Мир и любовь, – ответил я. Надо же, способность шутить еще не атрофировалась!

– Да, кстати… мир и любовь… У тебя водичка есть?

Я отстегнул с пояса новую флягу, рефлекторно прихваченную из трактира, молча подал Денису. Тот глотнул, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову. Задумчиво сказал:

– Красиво… все-таки мне будет не хватать вашего неба… Держи!

В его ладони лежала жемчужина. Чуть поменьше той, что я проворонил днем. Но все равно – большая.

– Я глянул по справочнику – должно хватить на билет в метрополию, – сказал Денис. – Бери.

– Нет.

– Что? – Огарин удивленно посмотрел на меня. – Эй, Лешка, привет! Это я! Я взял у тебя флягу воды, а взамен даю эту самую жемчужину. Какая разница, человек предложил обмен или абори?

– Большая. Абори не знают ей цены.

– Не хотят знать. И я не хочу. Все равно продавать бы не стал, увез как сувенир. Какого черта… лучше тебе помогу. Бери!

– Откуда она у тебя?

Денис фыркнул.

– Оттуда, откуда и у всех. Я ведь дежурю на посту. Гоняю туземцев, если те забредают на взлетное поле. А они иногда протягивают мне жемчуг. Зачем обижать отказом ходячие излучатели? Вот откуда жемчужина. И она не единственная, кстати.

– Нет.

– Почему, скажи на милость? Бьют – беги, дают – бери!

– Денис, ты прав насчет судьбы. Не умею я пользоваться ее подарками.

– Так вот он тебе, подарок! Пользуйся!

– Денис, это…

– Что – «это»? Что?