Отправь их в Ад! (СИ) - Виноградов Максим (читаем книги TXT) 📗
А раньше кровососы явно были поумней, знали, когда надо поостеречься, а то и убегать сломя ноги. Охотников боялись до дрожи, не то что этот глупый самонадеянный молодняк.
Тесак скользит в руку, беззвучный замах рассекает воздух. Блеск гномьей стали, лезвие идеальной заточки без труда кромсает плоть вместе с костями. Нога упыря, срубленная под колено, отлетает в сторону. Вурдалак, взвыв дикой собакой, рушится вниз, в лужу, лишившись одной из опор.
Он бессвязно ругается, теперь уже на вампирском наречии, что говорит о сильнейшем волнении. Особой боли кровососы не ощущают, но скакать без ноги как прежде точно не сможет. Руки упыря мечутся в поисках врага, быстрые бесплодные тычки то и дело пронзают воздух.
Нергал мягко смещается в сторону, медленный замах, удар! Рука, срубленная по локоть, летит в груду мусора. Будет гнить долго, мясом нежити побрезгуют даже крысы. Вампир рычит, скривившись от бессильной злобы. Из обрубка сочится темно-зеленая вязкая флегма — упыриный аналог крови.
— Ты труп! — бешено шипит кровосос, — Мертвец! Я лично тебя выпотрошу, а потом превращу в гуля! Ты будешь жалеть, что не сдох раньше! Сука! Сука!
Он переворачивается на живот, опираясь на оставшиеся конечности. В луже неудержимо расплывается зеленоватое пятно. Дождь смывает следы бойни быстро и беспрепятственно. Вампир трясет головой, стараясь вернуть зрение, но тщетно.
Очередной взмах — вторая рука срезана подчистую, тело кровососа валится бессильным кулем. Упав, он врезается лицом в асфальт, остервенело крутит головой, стараясь развернуться поудобнее.
Рихтер подходит ближе. Вот теперь почти все.
Конечно, упырь еще далеко не мертв. Если как следует откармливать, даже может вполне себе успешно регенерировать и, через пару месяцев, снова рассекать по Берлину, как ни в чем не бывало. Но, как любил поговаривать наставник Нергала — не в мою смену!
Оружие взлетает в воздух, охотник перехватывается поудобнее. Широкий замах, резкий удар, голова вампира катится, как шар для боулинга. Рихтер бережно вытирает лезвие об одежду трупа, тесак прячется за широкой подкладкой плаща.
Дождь стучал по крышам, журчали водостоки, шумели трубы сливов, пропуская через себя неудержимые потоки воды. Струи падали ровно, вдоль стен, достигая самого дна каменного коридора. Переулок молчал, застыв после разразившейся трагедии. Тело упыря слабо подергивалось в луже, молодая женщина с ужасом прислушивалась.
Нергал порылся в карманах вампира, бумажник и документы мертвеца перекочевали в плащ охотника. Только тогда он обратил внимание на застывшую женщину.
Карина ерзала на земле, незрячая голова крутилась, стараясь уловить звук шагов. Девушка понимала, что случилось нечто необычное, но не могла осознать, что именно. Человек убил вампира или вампир человека? Чего ждать — смерти или чудесного спасения?
Она вздрогнула, когда ладонь коснулась шеи, уверенные пальцы пробежались по месту вампирского укуса. Бедняга запричитала, сумев выдавить из себя что-то среднее между «не убивайте» и «спасите».
Рихтер смотрел на девчонку, на секунду замешкавшись. Милосерднее всего было бы прикончить ее прямо сейчас. С другой стороны, пока что она еще человек, а человеку стоит предоставить шанс доделать земные дела перед посещением преисподней.
Карина заверещала, когда безжалостные руки бесцеремонно облапали ее, отыскивая во внутреннем кармане документы. Охотник глянул бегло — имя, адрес, профессия — ставший ненужным паспорт упал в лужу.
— Сорок восемь, — низкий звонкий голос заметался между стен, абсолютно безразличный тон поразил стонущую жертву.
Девушка тихо скулила, причитала, из рта вырывались жалобные завывания. Спаситель ушел, растворившись в ночи. Исчез также неожиданно, как и появился. Да и никакой это был не спаситель. Если уж быть до конца честной, стоило признать — он пришел убить вампира, а не выручить жертву.
Невидящие глаза бессильно моргали, дрожь сотрясала замерзшее тело. Одежда промокла насквозь, до нижнего белья, зонт валялся неизвестно где. Карина медленно поползла вперед на четвереньках, старясь наощупь найти выход из переулка. Под руки попался какой-то округлый шероховатый предмет. Девушка долго исследовала находку, узнавая и не веря собственным ладоням. Это была отрубленная голова с ровным четким срезом на месте шеи.
Только теперь долгий и громкий крик ужаса прорезал пространство заброшенного переулка.
Глава № 2
— А бабенка-то ничего, сисястая! — довольный голос привлек внимание Карины, — Задница, правда, дрищевата, зато титьки — во!
Мужская ладонь бесцеремонно схватила за подбородок, поворачивая голову из стороны в сторону.
— Рот маленький, — брезгливо заметил хозяин ладони, — Боюсь, прибор не влезет…
— Маленький, зато работящий, — откликнулся третий голос, — Вон, губки какие жадные!
— Ее бы отмыть, да приодеть, — мечтательно констатировал самый первый собеседник, — Тогда уж можно и попользоваться.
— Успеешь еще. Время есть.
Карина понимала, что обсуждают ее, но воспринимала это безучастно, на удивление спокойно. Немного обескураживало то, что похабные речи доносились не из уст бомжей или посетителей борделя, то были речи жандармов. Тех, кого девушка привыкла считать защитниками, поборниками закона и порядочности.
Впрочем, для них она уже была нежитью, вампиром, хотя еще не до конца оформившимся. Когда завершится превращение — вопрос времени. Пока же девушка сидела в углу, возле окна, руки стянуты мягкими пластиковыми кандалами, ноги небрежно привязаны к батарее.
Карина почти не помнила, как ее нашли. Из памяти выплывали взбудораженные голоса, звуки мехмобилей, жесткое сиденье автозака. Потом долгая ночь, проведенная в камере. Никто не удосужился выдать девушке полотенце или сухую одежду, бедняга дрожала, то погружаясь в мрачные пучины сновидений, то выныривая в еще более невзрачную реальность.
Зрение постепенно вернулось, девушка смогла оценить обстановку камеры. Холодный камень стен, грязные полы, частая решетка вместо двери. Деревянная койка, намертво привинченная к стене, служила и стулом, и столом, и постелью. Удобства находились здесь же, в противоположном углу. Хотя, называть «удобствами» дырку в полу и торчащий из стены краник, язык не поворачивался.
К утру одежда высохла на теле, тюремная баланда с кипятком вместо чая вернула часть сил. Карину приволокли в допросную, где долго и нудно собирали показания о вчерашнем происшествии. Она устала повторять одно и то же, язык работал автоматически, совершенно не заботясь о согласованности и правдоподобности рассказа.
Документы изъяли вместе с деньгами. Пальто валялось на полу, как обычная тряпка. Свитер скукожился, юбка покрылась слоем грязи, ровно как и чудом уцелевшие чулки. Девушка ощущала себя разбитой и уставшей. Интерес к жизни пропал, воля надломилась. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, хоть как-то.
Ее оставили в покое, не воспринимали как потерпевшую, да и вообще, как человека. Для окружающих девушка осталась куском плоти, который, пока что, можно использовать для определенных целей.
Комната, куда привели Карину, находилась на втором этаже шикарного особняка. Девушка никогда бы не подумала, что жандармерия может быть так богато обставлена и оформлена. Снаружи здание смотрелось, как резиденция очередного аристократа, внутреннее убранство ничем не уступало.
Море света из позолоченных ламп; широкие столы; кресла, подобающие важным господам; диваны и шкафы, будто выполненные на заказ. Повсюду слышался говор полицейских, смех и веселые возгласы довольных жизнью людей. Звуки офиса, звон телефонов, шелест бумаг и книг. Изредка доносились нелицеприятные крики из допросной, но на них никто не обращал внимания. В воздухе витали запахи кофе и пота, богатства и насилия, крови и беззакония.
В кабинете расположились пятеро жандармов. Они громко переговаривались, абсолютно не заботясь о том, что девушка их слышит. Карина невольно воспринимала слова, усталый взор блуждал по роскошной обстановке.
