Группа крови (СИ) - Точинов Виктор Павлович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Человек… один… в бане он не был этак с неделю, зато свое оружие совсем недавно почистил и смазал… И собака с ним… что-то не так с этой собакой… Ранена? Не понять… С расстояния в несколько сотен метров даже с моими способностями не понять.
Маячить на открытом месте я не стал. Абориген может сначала всадить пулю в незнакомца и лишь затем полюбопытствовать: в кого стрелял? Я торопливо отступил — по дуге, чтобы не сойти со мха, не оставить следы на прибрежном песке, — и укрылся за кучей плАвника, принесенного рекой.
Куча была не слишком велика, в случае чего от выстрела из дробовика прикроет, но пуля из карабина прошьет ее навылет. Однако я надеялся, что до такого не дойдет. Человек и собака приближались с наветренной стороны, — и ни учуять, ни увидеть меня не могли. И все-таки: что же не так с этой шавкой?
Малое время спустя неясность разъяснилась. Собака была мертва. Причем погибла совсем недавно, кровь, пятнавшая шкуру не успела потемнеть, свернуться. Соответственно, процессы разложения еще не начались и учуять их я не смог.
Человек нес собаку на руках. И я решил, что это его добыча, здесь охотятся на все съедобное и даже относительно съедобное. Подстрелил и принес к воде, чтобы было чем умыться, когда обдерет и разделает тушу.
Молодой, на вид двадцать пять или около того. Охотник, надо полагать. Камуфляж выглядит аляповато, даже нелепо, — на куртку из гуманитарной помощи в беспорядке нашиты заплаты разных форм и размеров, но цвет их подобран весьма удачно для этих мест и этого времени года.
Но гораздо больше меня интересовало оружие. Не дробовик — карабин, далеко не новенький, разумеется. Из тех, что в оные времена назывались конверсионными: классическая «калашниковская» схема, доработанная под охотничье оружие. Возможно, «Вепрь»… но в точности я не был уверен, приклад на карабине стоял не родной, самодельный.
В общем, самый обычный карабин для здешних краев. В неплохом состоянии, а вот с боеприпасами, скорее всего, беда… Заводские патроны на Территории в огромном дефиците, — попадают сюда лишь контрабандой и в мизерных количествах. Местные умельцы по многу раз снаряжают одни и те же гильзы: самодельные капсюли, самолично отлитые пули, порох зачастую кладут дымный. Бьют такие патроны слабее, автоматика оружия не срабатывает, приходится дергать ручку затвора. А если снаряжением занимался не очень опытный специалист, то стоит ждать частых осечек и даже пуль, застрявших в стволе.
В любом случае оружие надо забрать. Искать что-то более новое и современное можно слишком долго, и не факт, что подвернется такой удобный случай для изъятия.
Моя догадка касательно свежевания туши угодила мимо цели. Ничем подобным охотник не стал заниматься. Вышел на песок, опустил на него собаку. Карабин положил аккуратно, на подложенный вещмешок. Причем рядом, под рукой, дотянуться можно без лишних телодвижений.
Затем охотник достал малую пехотную лопатку и начал копать яму.
Понятно… Не разделка добычи, а похороны четвероногого друга. И понятно, почему в прибрежном песке, — парма стоит на мерзлоте, оттаивает тонкий верхний слой, яму приличной глубины там выкопать значительно труднее.
Но так или иначе, удачно все складывается… Сейчас он лицом к моему укрытию, но наверняка увлечется работой, поневоле ослабит бдительность, повернется спиной, — тогда-то и придет мой черед появиться на сцене. Отключающий прием — и оружие сменит владельца.
Владелец, не подозревая о незавидных своих перспективах, трудолюбиво махал лопаткой. Потом, устав, сделал паузу, достал нечто, показавшееся мне портсигаром. Открыл его, заглянул внутрь и тут же закрыл, ничего не доставая. И громко произнес:
— Эй, городского табачка не найдется?! Вылезай, хватит там сидеть! Заодно и познакомимся…
К исходу первого часа совместного пути Сергей начал что-то подозревать… Поглядывал на меня все более недоуменно, но мог бы и не поглядывать, — крепнущий запах его тревоги я ощущал очень хорошо.
Был он отказником во втором поколении. Все местное население можно с долей условности разделить на четыре группы: лишенцы, беглые, немногочисленные старожилы, — и отказники, добровольно выбравшие эту стезю. Но Сергей-то ничего не выбирал, все за него решили родители, а он родился уже на Территории.
О Большой земле он знал лишь по рассказам — и казалась она ему раем. Или землей обетованной с молочными реками и кисельными берегами. Или чем-то еще в том же роде.
Он был готов на все, лишь бы там оказаться, — законно, а не разыскиваемым нелегалом. В буквальном смысле на все… Он заявил без обиняков сразу после знакомства: дескать, догадывается, откуда я прибыл. И готов помочь, чем угодно и в чем угодно. Не из альтруизма, разумеется: платой послужит его возвращение в нормальный мир нормальных людей, именно так он дословно и выразился.
Не врал. Мой внутренний детектор лжи подтвердил: все так и есть, парень твердо решился вырваться отсюда и за ценой не постоит.
Я не стал разубеждать Сергея. Не объяснил, как трудно, практически невозможно будет ему социализироваться и ассимилироваться в нашем мире. Не растолковал, что ДКДН не выдает разрешений на выезд с Территории, может лишь ходатайствовать о том, причем без гарантированного результата… Разрешения выдает Центральное эмиграционно-репатриационное бюро, а у нас с «церберами» такие отношения, что… Если не знаешь, то лучше и не знай.
Пообещал, что если он поможет мне выполнить задание, то на Большую землю попадет, — и мы ударили по рукам.
Карабин остался у владельца. Взамен я получил помощника и проводника, к тому же готового стрелять в любого, кто вздумает нам помешать. И даже без ствола не остался: Сергей извлек из вещмешка замотанный в тряпицу наган, еще более древний, чем «Вепрь», — и вручил мне.
Барабан был заряжен полностью, но запасных патронов оказалось всего четыре штуки. Ладно, дареному коню в зубы не смотрят… Револьвер в наших условиях даже лучше, — если случится вполне вероятная осечка, не надо терять время на передергивание затвора, достаточно снова нажать на спуск.
Вот так все замечательно разрулилось и наладилось.
Но к исходу часа пути Сергей начал что-то подозревать… Ему, выросшему здесь и привыкшему с малых лет ходить по парме, было не взять в толк, как я умудряюсь идти по давно остывшему следу. Изредка нам попадались едва видимые приметы, — то сломанная ветка, то примятая во время привала моховая кочка, — подтверждавшие: траекторию движения Ругеля мы повторяем в точности.
Но расстояние между «вешками» было слишком велико, а никакими поисковыми приборами я не пользовался. Вело меня правильным курсом верхнее чутье, и это не метафора.
Сергей поначалу недоумевал, отчего его таланты следопыта остаются невостребованными. Затем в недоумение стали добавляться нотки тревоги, и становилось их все больше и больше…
Придется объясниться на ближайшем привале, пока не додумался до нехорошего. Говорить правду нельзя, ни к чему раскрывать все карты. Надо иначе объяснить этот свой дар… Заготовленная легенда у меня имелась.
— Да, биолокация, — уверенно соврал я. — Никогда не слышал?
— Это как? — спросил Сергей; и в интонации, и в запахе ощущалось недоверие.
— Это как локатор. Только живой.
— Вживлена электроника какая-то? — проявил он осведомленность. — Чип или что-то вроде?
— Не чип… Генетическое изменение. Изначальное, еще до зачатия, — сказал я чистую правду.
— То есть тебя с самого детства растили живым локатором?
— Меня растили человеком. Не прибором, живым нормальным человеком. Обладающим такой вот уникальной особенностью человеком, — вновь сказал я правду, хотя особенность у меня другая.
— Все равно… как-то оно… — неопределенно протянул Сергей, но я прекрасно чуял: такая практика ему решительно не нравится.
Добро пожаловать в реальную жизнь, юноша… От этого бежали твои родители, и потому-то ты и вырос в дерьме, из которого так мечтаешь выбраться. Если мечта сбудется и выберешься — будешь кушать генно-модифицированные продукты, никуда не денешься. Иначе никак, иначе не прокормить двадцать с лишним миллиардов, расплодившиеся на нашем шарике. А если сильно повезет и получишь у нас в Департаменте разрешение на потомка — заранее смирись, что гены у родившегося младенца будут не совсем и не только твои и твоей избранницы. Что-то уберут, — и например, твой отпрыск никогда не будет подвержен приступам агрессии, не подсядет на алкоголь, наркотики или азартные игры. Что-то добавят, и ты даже не узнаешь, что именно, лишь годы спустя сможешь гадать, получив вызов из Департамента профориентации.
