Гололед (СИ) - Колесов Дмитрий Александрович (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Да и это было последнее, что толкнуло меня на измену.
— И ты понимаешь, что реализовать жемчужины на Зифари, теперь будет невозможно? Особенно через вас.
— Да уж как-нибудь…
— Не вибрируй. Наверняка твой счет уже контролируют, а для подготовки операции нужны кредиты. Мы передадим тебе, свыше запланированного количества, всякие там ценные потроха для медпрепаратов и ты их реализуй через Ирлана. Потеряешь в цене, но сейчас главное — время. И сколько твоих в деле?
— Все… оставшиеся, — недобро усмехнулся он, скривив только губы.
— Тогда давай договариваться. Конкретно.
Глава 9 Белорусская ССР. Город Марьина Горка
Совершенно прибитый, решил съездить к родне, порадовать известием лично. Полетел на самолете в Симферополь, ехать на мотоцикле в таком состоянии не решился. Вывалив на Евгению с Семенычем радостную весть, пошел к себе во времянку, да какая времянка — приличный домик со всеми удобствами. Ванюшка был дома и я забрал его с собой. Отдал подарки, повозился с ним и… отмяк. А то чувствовал себя на грани срыва. Со мной случалось это дважды — я впадал в какое-то холодное бешенство, но тем не менее контролировал окружающую обстановку и адекватно реагировал на изменение ситуации. Берсерк — туды его не хай.
Первый раз это было, когда участковый застрелил моего пса. Любимца семьи, Снаряда. На выстрелы, мы выскочили во двор и каким-то образом у меня в руке оказалась штыковая лопата. Только благодаря Семенычу, схватившему меня за плечо и надавившего на нервный узел, я ее не с пустил в ход. Он не отпускал мое плечо, меня корежило от боли, но я молчал и через некоторое время пришел в себя.
Второй раз, это случилось, когда я зашел в барак к приятелю отдать отремонтированные настенные часы с кукушкой. И напоролся на пару пьяных ублюдков и пришедшим к ним в гости сифилитиком, с характерной кликухой Сифон. Тот сразу прицепился, к явно чужому здесь, юнцу:
— А вот и наша девочка-целочка пришла, мы тебя уже заждались.
Я повернулся, чтобы быстро смыться.
— Ты не бойся дядя добрый лепила и если что, прооперирует небольно.
Негодяй достал нож и тут меня накрыло — эта рожа идущая ко мне с ножом, две хари довольные предоставленным развлечением… Мне тогда исполнилось пятнадцать лет и я таскал с собой метательный нож изготовленный из полотна механической ножовки трех миллиметровой толщины. Не для понта или защиты, просто тренировался метать его и постоянно швырял во всякий подходящий предмет. Каким-то образом он оказался у меня в руке и я с разворота метнул его снизу, в шагнувшего ко мне Сифона. Попал точно в горло и он, как бревно упал лицом вниз. Два хмыря застыли в оцепенении, а я подошел к доживавшему последние минуты Сифону, вырвал нож и начал забивать его ногами. В этот момент я и был схвачен прибежавшими знакомыми парнями, которые оттащили меня от Сифона и затрещинами привели в чувство. Отвел меня домой Конарь, парень лет девятнадцати, уже отсидевший в малолетке. Прощаясь сказал:
— Леха, ты не сцы, мы все уладим. Он уже всех достал и его не ты, так кто другой бы замочил. Авторитеты прикроют всем пасть, а его хрен кто найдет — в воде подземки.
Всю ночь я не мог заснуть, то выходил на улицу, то пил воду, то в десятый раз мыл руки и чистил зубы. В конце концов стал отжиматься от пола до изнеможения, отдышался и успокоился. К утру заснул.
Эта история имела продолжение, где-то через неделю в депо пришел участковый и позвал меня переговорить в курилку. Он был в штатском и поэтому на него никто не обратил внимание.
— Ты ненавидишь меня парень и свою ненависть не контролируешь. Ненавидеть конечно твое право, но это может тебя привести на нары и искалечить жизнь. Недавно, в бараке, ты уже сделал первый шаг.
— … и что теперь?
— Да ничего, ты ведь через неделю уедешь на материк?
— Да.
— Не задерживайся и не связывайся с блатняком. Рви с ними все концы. Ты для них всегда будешь посторонний. С крючка тебя никогда не снимут и подставят запросто.
— Я понял.
— Да, еще, ты молодой и для тебя все черно-белое — без оттенков. А ведь правда… она бывает не одинаковой для всех.
Участковый, поднял штанины брюк и я увидел его ноги, все в рваных шрамах.
— Верные и красивые эсесовские собачки, — сказал он. Затем тяжело поднялся и ушел. Больше я его не видел. Вышло, что ценой своей жизни, от тюрьмы меня спас Снаряд.
Когда пошли с Ванькой на обед в дом, пытался помочь ему нести игрушки. Куда там, малой сгребал их в кучу и тащил, роняя то одну, то другую. Характерный мужичок. За обедом ничего не обсуждали, как-будто ничего не случилось. Я не выдержал и спросил:
— Ну может, что скажете?
— Тебе отец скажет, я не в праве, — сказал Семеныч, а тетушка просто кивнула головой.
Понемногу я стал отходить и воспринимать случившееся, как неизбежный, состоявшийся факт. В Севастополь приехал почти в равновесии. Отец и мама уже все знали и если мама выражала сочувствие, то отец избегал этой темы — расспрашивая о соседях, о погоде. И Рассказывал об успехах Аннушки, уехавшей на каникулы в пионерский лагерь Алсу-1. Петруха был там же и родители были спокойны за сестренку. Видно он проявлял себя достойно. После обеда вышли на балкон и отец, глядя прямо в глаза, сказал:
— Понимаешь Алексей, тебе двадцать один год, а ты уже добился такого, что другому хватит на всю жизнь. В твои годы, я уже дважды горел в танке и лежал в госпитале с контузией, но даже не закончил средней школы. И меня, тоже, никто не спрашивал — хочу ли я в армию.
— Ты сравнил, тогда была война.
— Да не все ли равно. В сильном государстве, армия была и будет. А также всегда будут принуждать нести в ней службу молодых парней. Это армия, если нужно завинтить винтик — он будет закручен или забит. Не ты, так другой, такой же как и ты. В армии, уклонившись от чего бы то ни было, ты автоматически подставляешь другого. И вот смотри, я — танковая мазута, сын репрессированного, сейчас пишу докторскую диссертацию. И что, мне нужно обижаться на судьбу? Сын, все просто — делай, что должен и будь, что будет.
— Да я уже проникся, отец, не усердствуй.
— Ну и ладно, к сестре съездишь?
— Конечно.
Уезжал в Москву я уже спокойным и уверенным в себе. Это просто еще один этап, еще один жизненный вызов и я готов принять его с достоинством. А там… как будет.
В Москве я попрощался с друзьями, сослуживцами, жильцами коммуналки. Упаковал свои вещи в багаж и отправил в Симферополь. На кафедре на меня смотрели с состраданием, но я был спокоен и… юмористичен. Скажем так.
Зашел к Валентине Ивановне, занес ее любимый Новосветский брют и пару бутылок муската белого Красного камня. Игорю Павловичу презентовал коньяк Коктебель, искренне поблагодарил за заботу и сказал, что они всегда могу рассчитывать на меня и мою родню. Предложил отдыхать поехать в Крым, там есть у меня в Симферополе домик с местом для авто. Забазируетесь и будете выезжать отдыхать к морю в любом направлении. Причем в Ялте и Севастополе вас всегда приютят на пару дней. Без напряга. Приняли предложение с благодарностью и обещали подумать. Командир Борельская расчувствовалась — ей казалось, что она в чем то виновата:
— Алексей я сделала все возможное, но… надеюсь для тебя два года пролетят быстро. Твое место в аспирантуре всегда будет за тобой.
— Спасибо Валентина Петровна, сложилось, как сложилось. Мне только не хватало кого-то винить. Батя сказал: «Армии нужен винтик и это ее право.»
— Ну и ладно, не горюй.
— Да я в норме.
Утром, я с небольшим количеством вещей в сидоре, завел мотоцикл и направился в Минск, рассчитывая прибыть туда часов за 12–14 часов и заночевать. А утром отправиться в городок Пуховичского района Марьина Горка, в 70 километрах от Минска, расположенного по трассе Минск — Гомель. На место моей службы.
Свой верный мотоцикл я содержал в полном порядке, а когда исхитрился поставить ему двигатель К-650, он стал еще и быстрым. По МКАД я шел 100 км/час при расходе бензина семь литров и без всякого напряга. Пробовал и 120 км/час, но цундапик без амортизационной подвески, не годился для таких скоростей. Зато по проходимости, ему не было равных — я на нем по лесу шел, как на проселке. Заночевал в воинской гостинице и уже утром, к 9.00, прибыл в часть. Я еще в Крыму, определил свою линию поведения — от службы не бегать, но и на службу не напрашиваться. А так как ненужных знаний не бывает, усердно учиться. Помощник дежурного по части провел меня в штаб, где майор помощник начальника штаба оформил мне все документы и вызвал сопровождающего — капитана Евгения Ивановича Валеева. До меня довели, что попал я в бригаду специального назначения, которой уже седьмой год и она лучшая в СССР. Что бы там всякая немчура (бригада базирующаяся в ГСВГ) не думала. Зачислен я в штат отдельной разведгруппы спецназа, снайпером. Пока, как сказал командир группы капитан Валеев. Мне довели до сведения, что эта группа состоящая из офицеров и сверхсрочников — единственная в части. Командиром отделения у меня будет старший лейтенант Касимов, который сейчас с личным составом на марш броске. Капитан Валеев лично провел меня по всем инстанциям, вплоть до вселения в офицерскую гостиницу. Было видно, что в части он пользуется значительным авторитетом и просто человеческим уважением. На 16.00 мне было приказано явиться для представления командиру части полковнику Пастушенко Геннадию Петровичу. Форма одежды повседневная. И здесь я понял, какой пунктуальный человек Валеев, он помог подогнать мне форму и раз двадцать репетировал мой рапорт командиру бригады. И только после этого оставил меня в покое. Представление было обычным — рассказали о том какой высокой чести я удостоился попав в эту выдающуюся часть. Так высказался присутствующий начальник политотдела. Однако мне показалось, что командир части был чем-то не доволен. И это проявилось в брошенной им в конце фразе: «Ну что же Евгений Иванович, ты хотел технаря — ты его получил. Через месяц проверю. Свободны.»