Военные трофеи - Фостер Алан Дин (книга жизни .txt) 📗
– Вы подтверждаете мои худшие страхи.
– Да в чем же дело! – спорил он. – Я изучал нашу собственную историю.
На Земле и серьезных войн-то не было, когда прилетел первый корабль Узора.
– По чьим меркам? На Земле никогда не было мира, вы только играли в «миротворческие усилия». Прежде чем вы стали воевать против Амплитура и его союзников, вы без конца соперничали между собой – единственные из всех «разумных» существ. Это же было искажение законов естества, вызванное уникальностью вашей планеты и вашего собственного эволюционного развития.
– Но мы это переросли, – не соглашался Страат-иен. Мы овладели своей древней историей. Вы говорите о раннем Человечестве, совершавшим ошибки развития. Наше длительное сотрудничество с цивилизациями Узора навеки изменило наше общество.
– Да, но достаточно ли изменило? Дайте мне возможность высказать тезис. Когда Амплитур капитулирует, с кем вы будете биться?
– Ни с кем. Нс с кем будет.
– А я не уверена. Я думаю, что сначала будет недолгий мир, в качестве выдоха, а потом вам придется искать, с кем вступить в конфронтацию. И тут дело не в вашем обществе; дело в ваших ДНК. Вам слишком нравится конфликтовать. Ведь даже пословица есть: «Один человек – цивилизация, двое – армия, трое – война».
К этому моменту Неван практически забыл, зачем они оказались на скалах. Он понял, что она вообще ни черта не подозревает ни о Коннере, ни о нем, ни о Ядре, ни об особом таланте, которым недальновидные амплитуры наградили потомков насильственно подвергнутых генетическим искажениям жителей Коссуута. Вместо этого она упорно защищает невероятную теорию, которую сформулировала еще задолго до появления на Чемадии. С другой стороны, он постепенно начинал понимать, что, будучи подтверждены, и эти ее догадки могут привести к потрясающему урону, только по совсем другим направлениям, чем те, которыми он был озабочен.
– Вы переключитесь на нас, на Узор. – Это она заявила с полной убежденностью. – Именно это и показали мои экстраполяции. Поскольку у вас теперь есть возможность грызться с другими существами, а не между собой, вы кончите тем, что затеете конфликт с Вейсом или С’ваном – или даже с Массудом.
– Да с чего бы нам этого захотелось? – Он искренне ничего не понимал.
– С какой стати мы захотим вступить в войну с теми, кто сотни лет был нашим союзником?
– Потому что вы ничего с собой не сможете поделать. Конфликты всегда составляли смысл и двигатель вашей цивилизации. Все ваши крупнейшие скачки в области технологии приходились на период войн. Все это – ваша история. – Многого не потребуется, – продолжала она. – Какое-нибудь подозрение, воображаемая угроза. Я предсказываю, что первым делом вы вступите в войну с Массудом. Это гораздо больше вас потешит, чем, скажем, развязывание конфликта с Гивистамом.
– Мне кажется, что ваши выводы не корректны, – твердо сказал он. – Не забывайте: вы все это выводите с позиции Вейса, а ваш вид отличается гипертрофированной чувствительностью и мнительностью.
– У компьютерной модели, которую я разработала, не может быть мнительности – гипертрофированной или еще какой-то.
– Но ведь ваше оборудование разработано технологами Вейса или Гивистама.
– Как просто вы себя выдаете, – укоризненно сказала она. Сознание ее по-прежнему было окутано мглой. – Поверьте же, я и сама с превеликой радостью восприняла бы полное опровержение моей теории. К несчастью, на настоящий момент факты все более укладываются в противоположное гнездо. Он задумчиво посмотрел на нее.
– Я понимаю, почему вы никому не хотели говорить.
«А я не понимаю, почему я вам теперь об этом говорю, – удивлялась какая-то часть ее существа. – Почему я должна вам верить? Ведь вы даже не ученый».
– А что думают об этой теории ваши коллеги? – спросил он.
– Мне еще только предстоит поделиться моими сведениями с другими. И я по-прежнему не отказываюсь от мысли опровергнуть сконструированную мной модель. Но надежды все меньше.
А не собирался ли он причинить ей какого-нибудь вреда? – возникла у нее внезапная мысль. Или даже убить ее? Не за этим ли он привел ее в это заброшенное место? Она вся задрожала. Она так тщательно утаивала свои наблюдения. Невозможно было и представить, чтобы он заподозрил. Она никому ничего не рассказывала – даже подругам по триаде. Но ему и подозревать ничто не пришлось – она сама только что все ему выложила. Почему? Что на нее нашло? Что сделало невозможным сопротивление этой череде его вопросов? Если бы теории ее стали достоянием гласности и были бы со временем подтверждены из независимых источников, это могло бы серьезно нарушить отношения между Человечеством и Узором. Радость от этого была бы только для Амплитура, который тут же кинулся бы промышлять раздуванием межрасовых противоречий, которые всегда угрожали целостности Узора. Та же самая мысль независимо от нее пришла в голову и Страат-иену.
– А не может быть так, что эта мысль заложена в вас Амплитуром, чтобы посеять в Узоре семена раздоров? Вы же знаете их способность к «внушению», которая не распространяется только на Человечество.
– Я и близко к Амплитуру не была – ни сном, ни духом. – Ответ ее прозвучал жестко и убедительно. – И, определенно, никто из них не бывал на моей родной планете.
– Если бы побывали, то он «внушил» бы вам, что этого не было, стер бы это из вашей памяти, – возразил он.
– А тогда с чего бы я стала вам сейчас все это рассказывать?
На этот вопрос он не мог, понятно, ответить. И предпочел сменить тому дознания.
– Давайте по одной теории за раз. Предположим, что ваша работа не вдохновлена Амплитуром. Вы всего лишь историк. Один. Почему никому другому не пришла в голову столь же радикальная идея?
– А с чего вы взяли, что я одна? – вызывающе спросила она.
Это его осадило.
– А вы знаете других, пришедших к подобному же заключению?
– Я этого не говорила. Я просто предположила, что другие, работающие, может быть, в других отраслях знания, могли прийти к тому же итогу, подходя к вопросу с другой стороны, а молчание сохранять по причинам, сходным с моими.
Он поднял камень, поиграл им и, наконец, кинул с обрыва вниз. Камень бесследно исчез в кипящей под ними пене и брызгах.
– Знаете, – сказал он мягко, – с самого начала, с первого контакта Узор подталкивал нас к тому, чтобы мы становились все более хорошими воинами – гораздо лучше, чем когда мы были изолированы на своей планете. Она моргнула и покачнулась, но удержала равновесие.
– У меня вдруг закружилась голова.
– Это пройдет, – небрежно уверил он ее. – Вы просто не привыкли к сочетанию морского воздуха и ветра.
– Да. – Туман, который густо клубился у нее в голове и путал мысли, внезапно рассеялся. – У вас есть пословица, грубая, как все человеческое, но тем не менее хорошо описывающая все – что «тигра надо ловить за хвост». Он повернулся к ней лицом, руки его были засунуты в разрезные карманы тонкой куртки.
– Правильно. И Узор поискал и нашел себе тигренка – и принялся насильно скармливать ему стероиды, чтобы натравить его на Амплитур.
– Именно. И скоро у нас кончится мясо, которым этого тигра кормят. И я глубоко убеждена, что все проявляют крайнюю наивность, считая, что удастся так просто перевести его на овощную диету.
– Кого угодно можно переучить, – пробормотал Страат-иен.
Она сделала крылом отработанный вейсами жест отрицания.
– Теоретически. Но согласится ли он добровольно на атрофию клыков и когтей? Захочет ли? Ответа у него не было.
– Величайшей радостью в моей жизни было бы, если бы я сумела опровергнуть эту теорию, – сказала она ему.
Он кивнул. И просто чтобы окончательно удостовериться в своем решении, сказал прямо:
– У тех же из нас, кто происходит с Коссуута, есть даже еще больше причин желать применения своего боевого искусства, чем у остальных людей.
– Он стал внимательно за ней наблюдать.
Насколько он мог судить, в ее ответе не было ни тени заминки или искусственности.
