Поколения (СИ) - Кружевский Дмитрий Сергеевич (читать книги TXT) 📗
- Я знаю, - Таисия растянулась на диване, положив голову на колени мужа. - Но иногда даже меня мучают сомнения и не только меня одну. На этом Доварский и пытается сыграть.
- Бедная, - Анатолий погладил жену по волосам. - Ты в этом Совете совсем скоро чокнешься.
- Скорее озверею. Ам.
Она обхватила руками шею мужа и, привстав, сделал вид, что пытается его укусить за щеку, но вместо этого звонко чмокнула в ухо. Мужчина рассмеялся и, прижав ее руки к дивану, нежно поцеловал жену в нос. Несколько минут они шутливо боролись, обманываясь поцелуями, пока случайно не скатились на пол, причем Таисия ловко оказалась сверху и, усевшись на муже, вскинула руки вверх, празднуя победу.
- Все, сдаюсь, сдаюсь, - притворно простонал Анатолий. - Слезай, раздавишь.
- А вот не слезу, - фыркнула Таисия, скрестив руки на груди и демонстративно поерзав, дабы устроиться получше. - И вообще во мне всего шестьдесят пять килограммов.
- Значит, не слезешь.
Мужчина резко перевернулся, повалив женщину на пол, затем, не обращая внимания на ее протестующие крики, подхватил на руки, закружившись с ней по комнате. В конце концов, опустив жену обратно на диван, он плюхнулся рядом и, поцеловав ее в щеку, спросил:
- Кстати, ты в курсе, что завтра у нашего Максимки начинается тест на выживание?
- Уже? - на мгновение на лицо женщины набежала тень грусти. - Быстро же время летит. Со своими заботами все пропускаешь. Не в курсе куда их кинут?
Анатолий включил информер и молча толкнул появившийся напротив его лица экран жене. Та бросила быстрый взгляд на вращающийся на нем шар планеты, где в разрывах плотных облаков порой проглядывала поверхность покрытая фиолетовыми проплешинами лесов, перемежающая бледно-зелеными пятнами озер и морей и обеспокоенно посмотрела на мужа.
- Они там с ума сошли. Это же "шестидесятка". По ней еще работать и работать. Нет, я, конечно, понимаю, что мы и "сороковки" колонизируем, но это же дети.
Анатолий приобнял жену.
- Они уже не дети, милая. Пройдет год-два и многие из них будут высаживаться на новооткрытых планетах, у которых даже категории нет и только вселенная знает, что они там встретят.
- Я понимаю, но все равно, - сказал женщина. - Все равно как-то неспокойно на душе.
- Все будет в порядке, - рука мужчины скользнула по волосам женщины, успокаивая ее. - Ты же знаешь Дитриха, он перестраховщик, так что наверняка зоны высадки перекрыты всем, чем возможно. Думаю, ребятам там безопаснее будет, чем в стенах родного университета, зато адреналина и впечатлений на весь следующий год.
Ее голова мягко коснулась его плеча, а губы тихо прошептали.
- Надеюсь, милый. Очень надеюсь.
Глава 8
Охота сегодня удалась. Гронгув лежал на небольшой покрытой короткой травой возвышенности, наблюдая за тем, как его самки доедают остатки туши каргаба и, лениво зевая, щурил глаза под яркими лучами Небесного Огня. В принципе можно было бы и подремать, но стоило опустить голову на лапы, как самки опять устроили возню, пытаясь урвать лучший кусок, и пришлось грозно рыкнуть, заставив тех, недовольно ворча, разойтись в разные стороны. На некоторое время все успокоилось, но Гронгув понимал, что это ненадолго. Юная Карсак входила в пору деторождения, и он все чаще поглядывал в ее сторону, любуясь ледяным блеском ее игл, а это не нравилось Эгране, которая видела в молодой ранчице угрозу своем положению. Столкновения становились все чаще, но он особо не вмешивался, зная, что те сами разберутся в своей иерархии. В конце концов, все они его самки и каждой он уделит толику своего внимания, кому-то большую, кому-то меньшую. Но все же Карсак была хороша: лоснящаяся белоснежная шерсть, тонкие шестигранники спинных игл, так призывно блестевшие в лучах Небесного Огня, грациозная шея. Зверь, вздохнул и все же пристроил голову на лапы, но глаза закрывать не стал, продолжая внимательно следить за своими самками. Постепенно звери насыщались, и их грызня переросла в игривые переталкивания, что порой сопровождались прыжками и легкими покусываниями. Эграна еще некоторое время не отходила от туши, хотя Гронгув давно заметил, что она ест больше из принципа, постоянно отбирая самые сочные куски у остальных ранчиц, дабы показать свое главенство, однако вскоре ей это надоело. Она последний раз для проформы рыкнула на упорно разгрызающую бедренную кость Карсак и неторопливо направилась в его сторону, но неожиданно замерла, обеспокоенно уставившись куда-то вверх. Гронгув наклонил голову, непонимающе смотря на ранчицу, а его большие треугольные уши встали торчком, прислушиваясь к окружающим звукам. Какой-то странный звук, то ли шорох, то ли шипение, идущее откуда-то сверху, заставили его вскочить на ноги. В этот момент в вышине что-то грохнуло, а небо прочертило несколько огненных шаров, заставивших самок протяжно заскулить и вжаться в землю. Огонь - это было плохо, огонь - жег, калечил, убивал, а летящий по небу огонь вселял настоящий ужас, и Гронгуву стоило больших усилий не последовать примеру ранчиц. Он наоборот выпрямился, встопорщил иглы и, развернувшись навстречу опасности угрожающе зарычал. Однако небесный огонь не напал, а с гулом промчавшись над головой, исчез где-то за дальней горой. Гронгув нервно облизнулся и, презрительно рыкнув на продолжавших вжиматься в землю самок, трусцой направился к лесу под надежную защиту его огромных деревьев.
Защитная пена крошилась под пальцами, отламывалась кусками, которые падали на запекшуюся грязь и наконец, под нажимом, огромный ее кусок с хрустом рухнул вниз, заставив находившегося внутри капсулы человека по инерции податься вперед и упасть на колени. Судорожно шаря рукой по горловине шлема он, наконец, отыскал блокирующую защелку и, стянув тот с головы, откинул в сторону, в тот же момент выплеснув на землю содержимое своего желудка. Сплюнув несколько раз горькую тягучую слюну, Максим попытался оглядеться, но новый рвотный позыв заставил его вновь согнуться. Это продолжалось несколько бесконечно долгих минут, пока желудок окончательно не опустел и лишь неприятно подёргивался внутри, пытаясь вытолкнуть из себя несуществующую больше пищу. Отползя на четвереньках в сторону от противно пахнущей лужи, он обессиленно рухнул на бруствер из земли образовавшийся из-за падения его капсулы. Судя по всему в последнее мгновение тормозные двигатели все же сработали, но не смогли до конца погасить скорость, и капсула пропахала по земле, вырыв в ней приличную траншею.
Откуда-то сверху посыпались куски земли, а затем до ушей Крамова долетел хриплый голос Малышева.
- Максим, ты живой, или как?
- Больше "или как", - сипло выдавил из себя Макс. - А ты?
- Серединка на половинку, - над вершиной бруствера появилась всклокоченная Сашкина шевелюра. - Вылезать будешь или еще на небо полюбуешься?
Максим осторожно приподнял голову и, убедившись, что рвотные позывы отсутствуют - сел. Медленно поднявшись на ноги, он подобрал шлем и, ухватившись за протянутую Сашкой руку, буквально взлетел наверх, едва не грохнувшись вместе с ним.
- Черт, - сконфуженно буркнул Малышев. - Совсем забыл, что тут гравитация меньше.
- Ненамного, - сказал Максим, опираясь руками о колени и тяжело дыша, так как от резкого рывка желудок вновь взбунтовался. - Скорее дело в активированном экзоскелете. Отключи.
Он постучал себя указательным пальцем по правой стороне груди, где располагалась сигнальная планка, и где у Малышева рядом с синей полоской жизнеобеспечения горел зеленый треугольник.
- Точно, - Александр виновато улыбнулся, а треугольник тут же погас.
- Ну и где мы?
Крамов огляделся. Каменистая равнина, покрытая редким кустарником больше похожим на торчащие промеж камней пучки оранжевых кольев, воткнутые туда неведомым шутником. Чуть дальше местность начинала повышаться, неспешно переходя в предгорье и упираясь в почти отвесные скалы, уносящиеся ввысь на такую высоту, что их вершины терялись где-то в туманной дымке. Макс обернулся и его взгляд уперся в темно-фиолетовую стену леса, которая изгибаясь широкой дугой, убегала вдаль в обе стороны, одним своим концом почти на грани видимости встречаясь с поблескивающим зеркалом озера, другим упираясь в скальный массив. Неподалеку метров в трехстах от их нынешнего местоположения Макс увидел еще одну полосу перепаханной земли, в конце которой виднелся белоснежный горб кэски.
