Гильдия - Голотвина Ольга (серия книг txt) 📗
Ничего похожего на пуговичник Нургидан до сих пор не видел. В соседнем с трапезной зале стояли два застекленных деревянных ящика с разной мелочью из-за грани, но Тагиор прошел этот зал не останавливаясь, и странно было бы, если бы его сторожевой пес отстал от хозяина и принялся изучать содержимое ящиков…
Откушав и всласть наговорившись о сегодняшних боях, старый правитель пожелал отправиться почивать. Нового пса он приказал отправить на псарню… но не тут-то было!
Охотник скалился на каждого, кто пытался к нему подойти. А когда привычные к собачьему рычанию слуги подцепили палкой с крюком кольцо на ошейнике, серый зверь разыграл целое представление. Друзья его не видели, стесняться было некого – и «пес» выл, скулил, упирался всеми четырьмя лапами, пластался по полу и вообще всем своим видом показывал, что в разлуке с дорогим человеком ему и жизнь не мила, волоките уж сразу к живодеру!..
Тагиор растрогался:
– Ишь ты, как голосит! Ну ладно, в честь новоселья пусть остается на ночь при мне. Но завтра – на псарню. Не комнатная собачка, чтоб на подушках нежиться!
Гордый своей победой, Охотник прошествовал за усталым, тяжело ступающим правителем.
«Нежиться на подушках» ему не пришлось, но медвежья шкура у очага гостеприимно приняла Нургидана.
Спальня Тагиора была маленькой, хорошо протопленной, в очаге плясало разноцветное пламя. Нургидан знал, что там пылают доски от разбитых кораблей. От них огонь превращается в жаркую радугу.
По стенам были растянуты яркие крылья кошек-бабочек, с потолка свисали нити, на которых плясала от малейшего движения воздуха стайка алмазных жуков. Огонь отражался на их гранях яркими бликами, и под потолком реяло мерцающее облако.
Нургидан, которого от жары все-таки слегка разморило, снисходительно наблюдал за тем, как слуга разувает правителя и думал, что вот сейчас они с Тагиором останутся вдвоем – и можно будет поговорить по душам.
Увы, беседы не получилось. Над дверью тихо и грустно тренькнул колокольчик из фиолетовой раковины, добытой тоже за Гранью.
В дверь заглянул один из стражников, охранявших вход в опочивальню, и почтительно спросил, угодно ли правителю принять дарнигара.
Правитель кивком изъявил согласие видеть свою Правую Руку.
Нургидан был весьма недоволен визитом позднего гостя, оттягивающего исполнение его планов. Нет, правда, почему бы Правой Руке правителя не потолковать со своим государем днем?! Ходят тут всякие, путаются под ногами у уважающих себя сторожевых зверей…
Как ни странно, Глава Круга не поинтересовался мнением «пса по кличке Охотник», и тому пришлось ограничиться негромким рычанием на вошедшего мужчину с острой бородкой, тонкими усиками и почтительно опущенными глазами.
Тагиор кивнул – мол, подожди! – завершил облачение в балахон, жестом отпустил слугу и лишь тогда заговорил с дарнигаром:
– Что, Ралби? Есть новости из Аргосмира?
– Вон, в углу сидит… чтоб ему сюда дорогу забыть!
Полная трактирщица неприязненно дернула плечом. Похоже, посетитель, хоть и постоянный, не пользовался ее симпатией.
– Тот, унылый, похожий на аиста? – уточнил Дайру.
– Он самый, сожри его акула. Арчин Золотой Луг из Семейства Васанш. Как напьется, так болтает без передышки. Вон, мужа моего сейчас мучает. У человека столько дел по хозяйству, а тут изволь торчать у стола и слушать, что бренчит хмельной дурень!
– Так ушел бы трактирщик, раз недосуг разговоры вести.
– Да, как же… Попробуй только муженек от стола шагнуть – сразу визг на весь трактир! Мол, обижают почтенного человека, дворцового писца! Мол, сам Тагиор к его словам прислушивается, а паршивый кабатчик – не хочет?! Эх, якорной цепью его вперехлест, вот и пил бы с Тагиором!
Дайру не верил своей удаче. Он настроился на долгий поиск, но уже во втором трактире не только назвали нужного человека, но и указали на него!
– Что разговорчив, это хорошо, – сказал Дайру, взглянув в угол, где бледный, тощий, большеносый человек, держа трактирщика за рукав, изливал ему свои горести. – Моей хозяйке как раз и надо с ним потолковать. Она наслышана про собрание редкостей из-за Грани, что хранится во дворце. Ну, загорелась, интересно же! Всем заранее нахвалилась: мол, на Вайаниди еду, всем-всем-всем налюбуюсь. А приехали мы с барышней сюда, так никто ее во дворец и не приглашает. Не до нее, даром что кровь благородная. Вот и налюбовалась! Пусть хоть послушает про диковинки эти…
И пододвинул по столу к трактирщице монету.
Женщина сочувственно хмыкнула:
– Правильно, потолкуй с Арчином. Он хоть и простой писец, а во дворце и впрямь каждый закоулок знает и с каждой мышью знаком. А что до этих самых редкостей, так он им даже делал опись. Хвастался тут…
Дайру двинулся к столу, за которым жаловался на жизнь унылый Арчин. В душе парень проклинал свой ошейник. Будь он свободен или хотя бы не носи эту кожаную мерзость, он подсел бы за стол к Арчину, учтиво задал простенький вопрос (например: сколько дней продлятся собачьи бои?), а в благодарность за ответ выставил бы вина. Чего еще надо для начала знакомства?
Но рабу не стоит первым заводить разговор со свободным. Еще какой собеседник попадется. Если вспыльчивый, может и в морду дать.
Поэтому Дайру встал за плечом Арчина и уставился на пропасть внизу, на гуляющие под отвесной стеной волны и на сгустившиеся над островом сумерки. При этом он не упускал ни словечка из беседы, что шла за столом, и ждал удобного мгновения, чтобы в нее вклиниться.
А дворцовый писец тоскливо рассказывал скучающему трактирщику, что мимо него проплывают хорошие денежки. Крупная такая сумма, увесистая – и мимо…
Прибыл, оказывается, на Вайаниди некий чудак из тех, кто поклоняется Великой Тьме. Да-да, есть и такая религия, только про нее мало кто знает. Тихая такая религия, безобидная. Не пугают людей этой самой Великой Тьмой, не приносят ей кровавых жертв, не проклинают тех, кто молится иным богам. Сидят себе тихонько в вольном городе Авимире, откуда эта дурь и пошла.
Вернее, сидели до последнего времени. А теперь замыслили воздвигнуть свои жертвенники по разным землям. Кто-то отправился в Джангаш, кто-то в Тайверан, кто-то в Нарра-до… а этого демоны занесли на Вайаниди. И посулил он Арчину десять золотых, если тот уломает правителя разрешить возвести где-нибудь на окраине города, а то и вовсе в скалах ма-аленький такой жертвенник.
Десять золотых – деньги преотличные, вот только Тагиор никак не уламывается…
– Правитель говорит, – несчастным голосом повествовал писец, – что от тьмы ничего хорошего быть не может. Тьма – она зло, она покровительствует разрушению. Во тьме хорошо убивать, а больше во тьме ничего не поделаешь. Ни смастерить чего, ни книгу умную написать… а уж как, говорит, паршиво корабль вести во мгле! Выручают звезды, а они – свет. И вообще, говорит, во мраке только звери шастают, а умный человек ночью спит, потому что ни за каким демоном ему эта тьма не нужна…
Арчин устремил на трактирщика отчаянный взгляд человека, перед которым маячат десять золотых – а взять нельзя! И сказал тихо:
– А я и не нашелся, что ответить…
И вдруг взвыл в голос, да так, что заозирались немногочисленные посетители трактира:
– Нет, правда… ну, что в ней можно сделать хорошего, во тьме этой?
– Ребенка, – тут же отозвался Дайру.
Писец вытаращил глаза на незнакомого парня в ошейнике, который глядел на него почтительно, но без страха. Спросил подозрительно:
– Чего-о?
– Ребенка, – твердо повторил Дайру. – Все мы во тьме зачаты и во тьму уйдем. Тьма – начало и конец всему, тьма – наша матерь извечная…
– Вот как? – заинтересовался Арчин. – Ну, зачаты – ладно, с этим спорить не стану… но уйдем-то на костер!
– На костер ложится жалкая плоть, – не дал себя сбить Дайру, – чтоб не мешала душе на пути, предначертанном Безликими. А душа, как сказал поэт Джаши Странник, «скользит туда, где ни луны, ни солнца»… То есть во тьму, разве не так?
