Львиное Сердце - Первушин Антон Иванович (первая книга TXT) 📗
— Так ты думаешь, мы знакомы? — У Артура вытянулось лицо. — Алин, ты что? Не сходи с ума. Я же… я понятия не имею, кто это такой, вот тебе честное слово… Думаешь, я тебя обманываю? Думаешь, я на это способен?
— Не знаю я, что думать, — устало отозвалась Алина. — Думаю, что есть хочу. Пошли скорее к Роте — может, как раз к обеду успеем.
3
Носилки сооружать не пришлось. Координатор Гоголь в знак мирных намерений предложил раненому генералу свой транспорт — видавший виды открытый внедорожник, что придало отступлению объединенных армий «Долга» и «Свободы» некий оттенок мрачной торжественности.
Когда они выехали на дорогу, ведущую к Припяти, Гоголь обернулся к восседавшему сзади Роте и предложил:
— Господин генерал, не пора ли нам обсудить церемонию заключения перемирия?
Давид находился в расстроенных чувствах — прорыв с территории Армейских складов стоил жизни еще двум «долговцам», а потому ответил коротко:
— Кончай ерунду пороть, Николай Васильевич. Какие еще церемонии, чернильная ты душа? Твои люди переходят под мое начало, а я постараюсь пристроить их к делу, так чтобы они не путались под ногами и не нарывались на ссоры с моими парнями.
— Позволю себе напомнить, что меня зовут Александром Сергеевичем, — сказал Гоголь обиженно. — Кроме того, формулировка «переходят под мое начало» выглядит неприемлемой. Мне представляется, что необходимо разделить обязанности к взаимному удовольствию сторон.
— От раздела толку не будет, — хмуро ответил Роте. — Любая армия дееспособна только под единоначалием. Можешь поверить двадцати поколениям моих предков-офицеров.
— Это которым? — Гоголь не смог сдержать ехидную улыбку. — Которых русские варвары гнали до самого Берлина?
— Может, и гнали, — сказал Давид равнодушно. — Только ты у нас никак не Сталин, Николай Васильевич. Как это у вас, у русских, говорится? «Тарас Бульба был вольным казаком, потому что нигде не работал»?
— Меня зовут Александр Сергеевич! — возразил Гоголь строго, однако почел за лучшее оставить пассаж про Тараса Бульбу без комментариев.
— Ладно, ладно, Александр Сергеевич, солнце вы нашей поэзии, хватит препираться. Припять близко…
Внедорожник, обогнавший колонны отступающих сталкеров, и в самом деле уже въезжал в город.
Припять приветствовала их так же, как уже двадцать лет приветствовала незваных гостей — скрипом распахнутых дверей, шуршанием листвы в скверах, подвыванием ветра в трубах и потрескиванием электрических зарядов на огромном колесе обозрения, превратившемся в одну гигантскую архианомалию.
Припять была построена в 70-х годах прошлого века и стала девятым с стране «атомградом» — городом, где жили люди, работавшие на атомной станции. Для этих городов была разработана специальная «треугольная» застройка — уникальная для того времени. Она представляла собой сочетание жилых домов стандартной и повышенной этажности, что позволяло оставлять между домами большие пространства, засаженные деревьями, и превращало Припять в «город-сад». Ее улицы и проспекты пересекались под точно рассчитанными углами, благодаря этой сетке Припять и другие атомграды должны были стать городами, в которых исключены автомобильные пробки.
По последней проведенной до эвакуации переписи, численность населения Припяти составляла сорок семь тысяч пятьсот человек двадцати пяти национальностей. В ночь взрыва несколько горожан рыбачили на пруде-охладителе и удивлялись странному зареву над Четвертым энергоблоком. На следующий день было жарко, и многие жители города загорали на крышах домов и удивлялись, какой стал «прилипчивый» загар — кожа сразу темнеет. Они еще не знали, что это — «атомный» загар и самый явный признак поражения радиацией.
Эвакуация города началась 27 апреля 1986 года — через два дня после взрыва реактора. Городской совет народных депутатов сообщил, что «в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка». Горожан просили при покидании жилья не забыть закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Многие горожане полагали, что отлучка будет только на выходные, и оставили дома теплую одежду, ценные вещи, значимые реликвии. Они уезжали, не зная, что уже никогда не вернутся домой… 3 июня 1986 года было принято решение о бессрочной консервации Припяти.
Той же осенью началось строительство нового города для работников оставшихся трех блоков ЧАЭС. Его назвали Славутичем — по древнему имени Днепра. В 2000 году, после окончательного закрытия ЧАЭС, жители начали покидать и Славутич.
Аномальные выбросы, ставшие регулярными после апреля 1986 года и трансформировавшие Зону отчуждения, по-разному обошлись с атомградами. Славутич был просто стерт с лица Земли. Припять неведомая сила разделила на две части: одну утащила на юг, вторую на запад. Долгие годы доступ в город закрывали психотронные генераторы Радара. Немногие решались идти и через вторую часть Припяти, получившую название Лиманск — там сохранялась сумасшедшая аномальная активность. После того как Стрелок отключил психотронные генераторы на Радаре, а группировка «Монолит» была разгромлена, началась затяжная война за новые территории, за новые артефакты, за власть. Сталкеры стреляли на улицах города в мутантов и друг в друга. Использовалась тяжелая техника: бронетранспортеры, танки, оборудованные пулеметами бульдозеры. Горели на земле сбитые вертолеты. Выбраться из той мясорубки удалось немногим. Выжившие прочесали Припять с юга на север и с запада на восток, выдоили ее, как корову, многократно изнасиловали, как портовую шлюху, и бросили. Теперь сюда время от времени заходили вольные сталкеры в поисках свежих артефактов, но предпочитали не задерживаться. Пустые дома, брошенные машины, сгоревшая боевая техника, проржавевшие грибочки на детских площадках навевали меланхолию и мысли о бренности всего сущего. К тому же дома начали оседать, перекрытия проваливались, любая стена любого дома могла рухнуть в один момент без всякого аномального вмешательства — Припять с течением времени превращалась в сплошные руины, как после ковровой бомбардировки.
И вот теперь отряды «Долга» и «Свободы» вступали в многострадальный город. Прежде всего Роте направил сотню «долговцев» во главе с Ханкилдеевым на зачистку — необходимо было освободить Припять от обитающих здесь псевдособак и плотей. Заодно он хотел поднять дух своих бойцов, и это ему удалось в полной мере. Парни устроили веселую охоту на застигнутых врасплох тварей — «долговцев» радовало, что они наконец столкнулись с «нормальными» мутантами, которых пули убивают с первого раза.
Вторая, заметно поредевшая сотня занялась строительством баррикад и устройством огневых точек в наиболее сохранившихся зданиях. Давид не сомневался, что твари Стрелка не оставят их в покое. Кто бы ни скрывался под этим псевдонимом сейчас, когда-то он был человеком, а значит и рассуждать будет по-человечески, пользуясь проверенной тактикой.
«Что бы я сделал на его месте? — размышлял Роте. — Порадовался бы, что мои враги собрались в одном месте и как следует обложил бы их. Обошел бы с юга, с запада и севера. Возможно, напал бы с реки. Ночью».
Штаб разместили в Дворце культуры «Энергетик». Пока бойцы разворачивали узел связи и обустраивали склад боеприпасов, Роте решил посидеть в одиночестве и хотя бы в общих чертах спланировать дальнейший ход операции. Морщась от боли в ноге, генерал поднялся на второй этаж здания и кабинет почище — шкафы с документацией здесь были свалены в угол и сгнили до остова, но начальственный стол и кресло сохранились неплохо. По следам было видно, что сталкеры захаживали сюда и пользовались кабинетом, чтобы переждать ночь. Хорошо хоть не нагадил никто.
Роте с облегчением уселся в кресло, раскрыл свою полевую сумку, достал и разложил на столе старую карту. Он, конечно, мог воспользоваться электронными картами «Длани», загружаемыми на личный ПДА, но маленький экран не позволял охватить взглядом территорию Зоны целиком, чем затруднял анализ, поэтому генерал предпочитал планировать операции как это делали его деды и прадеды, регулярно завоевывавшие Европу.
