Погребенный кинжал - Сваллоу Джеймс (читать книги TXT) 📗
— Так и есть, — Тифон пространно кивнул, словно принимая истину. — Теперь они играют свою роль, — он снова кивнул на псайкеров-легионеров. — Они братья-библиарии во всем, кроме названия. Теперь настало их время служить нам и освободить.
В словах Первого капитана было нечто, что не на шутку встревожило Мортариона.
— Говори без обмана, брат, — потребовал он. — Моё терпение скоро лопнет. И если ты продолжишь что–то скрывать от меня, я попросту убью тебя, — он вытащил свою боевую косу одним движением руки. — Мне же не обязательно это делать? Или я был неправ, простив тебя на Иниксе? Ты все ещё …?
— Верен тебе? — выплюнул в ответ Тифон, и его желчный румянец окрасил щеки. — Как ты вообще можешь меня об этом спрашивать, Мортарион? Кто был более предан тебе за все эти годы, чем я? — он покачал головой. — Ты подарил мне жизнь в ту ночь, в долине, ты отбросил все, что когда–либо знал. Как еще я могу отплатить тебе за это, кроме как бесконечной верностью! — глаза Тифона ярко заблестели. — Я делаю это для тебя, брат. Для всех нас.
— И как же лучше нашему Легиону броситься в омут небытия? — Мортарион направил лезвие Безмолвия на гололитические панели. На них накатывал спиральный, бессмысленный поток данных от авгуров боевого корабля. — Я доверился тебе, когда другие бы отвернулись. Скажи мне, чем это окупится?
— Силой, — Тифон опустился вниз и встал перед своим господином. — Это единственное, чего мы всегда желали, не так ли? Быть бессмертными, сильными, неудержимыми, и стереть с себя все следы слабости, — прежде чем Мортарион успел ответить, Тифон страстно, словно фанатик, продолжил. — Теперь мы уже не можем отступить! Мы преданы друг другу, разве не видишь? Брат, наш путь, по которому мы шли вместе — ты и я, подходит к концу. Путь от трущоб Барбаруса до Великого Возрождения. Это судьба.
На мгновение примарху показалось, что он слышит очень слабый звук насекомых под резкими и пылкими речами своего Первого капитана.
— Я не верю в судьбу, — прорычал он в ответ. — Я уже тебе говорил, что у меня нет никакой потребности в сверхъестественном.
— Разве? — внезапные нотки лукавства, словно он поймал примарха на лжи, появились в голосе Тифона. — О, ты можешь и ненавидеть, и презирать живущее за завесой, мой старый друг, но ты не можешь утверждать, что оно не существует. Ты же видел… — Тифон опустил взгляд на свою перчатку, сгибая металл. — Даже на время подчинил его своей воли и сковал цепями…
У Мортариона перехватило дух.
— Что ты об этом знаешь? — он вспомнил разговор на краю Тераталиона. Он мог по пальцам одной руки пересчитать тех, кто знал о той беседе с демоном. И Калас Тифон не входил в число этих людей.
— Ты вглядывался в глаза варпу, — начал Тифон. — Много раз. И каждый раз них ты что–то искал, но ничего не находил, — он хлопнул ладонью по нагруднику. — Я нашел его! — он кивнул в сторону гололитов и изгиба стен за ними. — Озарение!
Первым побуждением Мортариона было оправдать изучение демонологии военным временем, но эти слова застряли в его горле. Произнеси их, и он повторит сказанное до него Тифоном. Эта мысль боролась с другой тревожной мыслью.
«Как далеко зашел мой брат в этом бреду?»
Тифон достал что–то из мешочка на поясе и показал Мортариону. Это были два потрепанных металлических неглубоких кубка для питья.
Примарх вспомнил. Он пил из одной из этих полупустых кружек около жизни назад, где–то под черно-оранжевым небом во время кислотных дождей.
— Нас ждёт величайшее испытание, мой старый друг, — произнёс Тифон. — Наше прошлое вело нас сюда. Каждая пройденная битва. Каждый конфликт, который мы пережили. Каждая рана, оставившая нам шрамы. Все, что перетерпела Гвардия Смерти, готовило нас к этому моменту. Мы предстанем перед самым смертоносным испытанием… и это чаши, из которых мы будем пить.
На мгновение Мортариону показалось, что он видит чернильно-тёмную маслянистую жидкость, кружащую в тени потрепанной посуды.
Традиция Кубков восходит к первому основанию Гвардии Смерти, к тем дням, когда они были всего лишь людьми. Когда их тела были закалены против токсинов Барбаруса. Теперь не существовало яда настолько сильного, что выносливые и непобедимые легионеры Гвардии Смерти не смогли бы ему противостоять.
Мортарион и начал эту традицию. После каждой битвы он выбирал воина и делился с ним глотком смешанных токсинов. Они будут пить и жить, укрепляя мощь легиона, будучи его частью.
— Вопреки Смерти — говорили они и доказывали этот факт своим долголетием.
— Мы переживём этот яд, — сказал ему Тифон. — Такова воля судьбы, вне зависимости от того, веришь ты в неё или нет.
Мортарион снова услышал жужжащий гул на фоне слов своего друга, и, несмотря на железное самообладание примарха, почувствовал, как по его телу пробежали мурашки.
— Что за яд? — прошептал он, и внезапно острый, панический страх наполнил его при мысленном ответе на свой же вопрос.
III
Белая Гора
Обманки
Хор
Когда–то давно Белую Гору, возможно, назвали так из–за покрывавшего её склоны девственно-белого снега. Но даже если это и было так, те времена затерялись в давно ушедших эпохах. Теперь же широченная громада горы стала серебристо-серой от пепла, что приносили пронизывающие полярные ветры; целые барханы, изменяясь и перетекая, стремительно скользили по безжизненному ландшафту. Старые, потухшие угольки пробивались в любую щель, где не действовали статические поля, прикрывающие подходы к горе. Поэтому каждый раз, когда Гарвель Локен возвращался после смелой вылазки на выгодные позиции в самых верхних пещерах, за ним тянулся след из угольной пыли.
Он позволил взгляду неспешно блуждать по равнине, открывающейся взору на выходе из пещеры и простирающейся до края горизонта, где лежала бесконечная выжженная пустошь, о которой он знал, хоть и не видел. Отравленные земли — пугающее место, даже если воспринимать их просто как пустошь, оставшуюся после катастрофической «последней» войны, которая, если б продолжилась, уничтожила бы всю жизнь на Терре, или «Земле», как ее называли в Темную Эру Технологий. Тот, кто положил конец этой войне, не был Императором Человечества, точнее, тогда ещё им не стал, но его наследие ощущалось здесь. Белая Гора была логовом самого опасного противника той старой войны. И хотя она мертва и покрыта пеплом уже тысячи лет, ее дворец-крепость, переделанный под нужды новых хозяев, всё ещё был пригоден для использования.
Место было по-своему тихое — его незыблемое спокойствие заключалось в пустоте. Безжизненность и запустение царили снаружи, а внутри горы каждый из вырезанных лазером коридоров и каждое куполообразное помещение были отделаны голым металлом. Чем глубже он спускался, тем сильнее сказывался эффект фазовых железных пластин и антипсихотических оберегов. На самых нижних уровнях тишина была настолько абсолютной и тревожной, что Локен не мог оставаться там дольше нескольких часов. Суть ее была в полном отсутствии всего, будь то малейшие звуки или самый отдаленный шепот психического ветра.
Внизу находилась гигантская метафазная клетка, созданная по особому проекту Императора для заточения туда Магнуса Красного. Мало кто верил, что когда–нибудь появится возможность использовать её. Как и сама Белая Гора, клетка была чем–то, созданным на всякий случай, страховкой, запасным планом, который понадобится, если провалятся другие, лучшие решения.
Впервые прибыв сюда, воин задался вопросом, почему Сигиллит послал именно его. Любому из Странствующих Рыцарей можно было поручить расследование по изменённым, как только о них стало известно. Это была еще одна проверка? Какая–то часть внутри него понимала, что так и должно быть. Малкадор, Дорн и другие никогда по-настоящему не доверяли Локену с тех пор, как его нашли охваченным безумием на Исстване III.
