Под лучами красного карлика(СИ) - Белоус Олег Геннадиевич (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Ну наконец дома, — устало выдохнул он. Нажав на кнопку, погасил монитор и потянулся всем телом так, что хрустнули суставы.
— Чего сидим? — обратился к сидящему рядом Алексею, — На выход с вещами!
— Угу, сел классно — Леха поднял большой палец правой руки вверх, показывая оценку приземлению, потом отстегнул ремни и, уже вставая с ложемента, добавил:
— Я пошел за тиадаром.
Иван дождался Машеру и тиадара, и только когда они зашли в шлюзовую, нажал кнопку на стене. Бесшумно открылся люк. От лежащих далеко внизу плит стартовой знакомо пахнуло жаром и гарью. Сквозь толстые стены с соседней стартовой донесся рев стартующей ракеты. Иван недовольно поморщился. По шустро подъехавшему к кораблю роботизированному автотрапу первым начал спускаться Машера. Капитан с незапамятных времен обязан последним покидать корабль. Перед выходом тиадар замер. Согнувшись, по-звериному зашипел, выставив вперед руки с растопыренными пальцами.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — успокаивающим тоном произнес Иван, опустив руку на плечо тиадара. Тот стремительно обернулся, секунду вглядывался в лицо Ивана, затем, видимо сделав для себя какой-то вывод, расслабился. Опустив руки, ступил на ступеньки трапа. Внизу уже ждали сотрудники службы безопасности. Они немедленно увели Ойе, а космонавтов, не дав им зайти домой, сопроводили на 4-ю верхнюю палубу, в ковчеговский институт. До вечера научники во главе с доктором Вонг Емма терзали космонавтов, заставляя вспоминать малейшие подробности их приключений.
Смеркалось, управляющий мозг Ковчега понемногу уменьшал в коридорах жилых зон освещение, имитируя вечер, когда Иван подошел к дому. На двери мелькнул диод. Домашний компьютер узнал молодого хозяина.
— Домовой, открыть дверь, — приказал он.
Дверь мгновенно открылась. Мать стояла в коридоре, она словно ждала там когда сын придет домой. Едва он переступил порог, крепко обняла его и долго так молча стояла, не отпуская и не слушая оправдания, что раньше прийти не мог. Наконец счастливо вздохнула и отодвинулась.
Осунулся, круги под глазами, подумала она, разглядывая как-то разом повзрослевшего сына.
— Кушать будешь? — поинтересовалась, ласково погладив, как в детстве, кровиночку по голове.
— Чай, бутер и спать, устал, — сбрасывая обувь и переодеваясь в домашнюю одежду утомленным голосом произнес Иван. Наконец-то дома, значит, можно расслабиться. Он слишком вымотался за время экспедиции, чтобы думать сейчас о чем-нибудь, кроме отдыха. Смерть товарищей, бой в астероидах, утомили не столько физически, сколько морально, оставив единственное желание: упасть в постель минут на восемьсот. Едва перекусив и, ничего толком не рассказав матери о пережитых приключениях, молодой человек ушел в свою комнату. Едва успев поспешно раздеться, рухнул на кровать. Через пару минут из комнаты донеслось лишь ровное дыхание спящего человека.
Ночью он снова проснулся от кошмара. Привычного уже, нудного, тошнотворного, который не оставлял его с момента разрыва с Настей. Иногда по нескольку дней он спал спокойно, а потом опять снился этот сон. На этот раз в пропасть у водопада падала не собака девушки, а она сама. Он бежал чтобы успеть, перехватить Настю, но загустевший до состояния киселя воздух не пускал его… Постоянное сосущее чувство под ложечкой, глухая ноющая боль в сердце стали его неразлучными спутниками. Тихонько, чтобы не разбудить мать, он поднялся с постели. В ванной отерся от холодного, липкого пота и прокрался на кухне. Там в коробке лежало снотворное. Через полчаса удалось снова заснуть.
На следующий день, утром, он едва успел умыться, когда из кармана послышался надоедливый писк. Иван досадливо поморщился и вытащил коммуникатор. На экране высветилось сообщение. Секретарь командора оповещал. «Вы пригашаетесь на поминальный обед по погибшим космонавтом Лю Ши-чэну и Федору Орлову, который состояться в 11.00 в помещении учебного класса отряда легких сил». Лоб предательски собрался в морщины, выдавая напряжение. Иван грустно улыбнулся и подтвердил свое участие.
На столе в сияющей почти идеальной чистотой кухне его поджидало картофельное пюре с котлетами из самодельного фарша. По глубокому и искреннему убеждению мамы магазинный фарш, не обладал нужными вкусовыми качествами. Только из домашнего, приготовленного собственными руками фарш, можно изготовить по-настоящему вкусные пельмени и котлеты. И никакие аргументы подруг не могли переубедить ее. За завтраком она заставила Ивана подробно рассказать о приключениях. Когда он закончил, по лицу ее потекли слезинки. Парню пришлось бежать за стаканом воды и пожертвовать носовым платком, чтобы осушить слезы. Только после обещаний что будет всегда осторожен, мама понемногу успокоилась.
К классу подготовки к полетам они с Алексеем подошли одновременно. Глянул на часы, успел вовремя. Торопливо кинув приятелю: «Привет», Иван открыл дверь. Пропустив товарища вперед, зашел следом. В всегда ярко освещенном помещении царили полутьма. Шторы на окнах наполовину задернули. свет ламп под потолком с трудом разгонял сумрак, выхватывая на стене фотографии погибших космонавтов в траурной рамке. В парадной форме, еще совсем молодые, они задорно улыбались. Парты из класса убрали. По центру помещения установили вместе несколько столов, за ним чинно ожидали начала хмурые как ночь космонавты. На белых скатертях лежал поминальный обед. На стене у окна висела памятная доска из мрамора с выбитыми именами погибших за время полета космонавтов. Последним в скорбном списке стоял — Капитанов Александр Валерьевич — отец Ивана. Скоро перечень погибших космонавтов пополнят два новых имени: Лю Гуань-чэн, Федор Жуков, с горечью подумал Иван и до белизны пальцев сжал кулаки.
Молодые вдовы, в длинных черных платьях, с лицами, совершенно серыми и землистыми от горя, сидели во главе стола. Рядом с ними, на придвинутом стене журнальном столике лежали охапки свежих цветов. Такие разные чисто внешне, миниатюрная китаянка и дородная жена Федора, показались Ивану одинаковыми в своей печали. Он подошел к вдовам, произнес дежурные слова утешения. Все что он сказал показалось ему таким лишним, таким казенным, но лучше он не мог. Женщины почти синхронно грустно качнули головой, приняли цветы. С трудом сглотнув комок в горле, он отвернулся, найдя свободный стул, присел.
Космонавты по очереди поднимались, старательно отводя взгляд от молодых вдов, говорили хорошие, правильные слова о погибших, выпивали, не чокаясь и присаживались обратно. Когда очередь выступать дошла до Ивана, он был уже порядком под шафе, что и не удивительно, с зеленым змием он совершенно не дружил, а выпить пришлось уже несколько рюмок. Поднявшись, он некоторое время молчал, потом вновь выдавил из себя слова соболезнования. Потом он вспомнил о принесенном им пакете с личными вещами Лю и передал его вдове. Дальнейшие события плохо сохранились в его памяти, очнулся он утром в своей постели. Назад его довел не бросивший товарища Машера.
Троцкий достал из кармана не первой свежести платок. Революционеру некогда думать о бытовых мелочах, его мысли заняты высоким. Смахнув с покрасневшего лица липкий, противный пот, досадливо поморщился. «Вести переговоры и договариваться с аборигенами тяжело, но я предполагал что так и будет! Союз с ними — единственный способ разрушить скованное железным обручем насилия и произвола закостеневшее общество Ковчега. История нас, революционеров, учит, что только сила способна сломать старый мир. Повивальной бабкой нового общества станет война, она приведет к революции. Только после этого власть перейдет в руки угнетенных — революционной молодежи. Тогда Ковчег пойдет в будущее под его, Троцкого управлением! Он сумеет договориться с местными разумными и создаст на руинах старого мира общество будущего! Затем можно будет и с тиадарами разобраться… Ради этой великой миссии он пойдет на все!»
— Послушайте, — он вновь наклонился к микрофону, — Вас хотят завоевать проклятые ковчеговские бюрократы и военщина, но мы, революционеры выступаем против этого! Ради революции и освобождения угнетенных мы предлагаем вам союз и поможем вам противостоять империалистам!
