Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Володя хотел что-то ответить, но понял, что заговорить просто не сможет, словно кто-то перехватил горло. Вместо этого он поднялся и быстро направился куда-то… Конрон вскочил, но был остановлен графом Танзани, который наклонился к нему и что-то прошептал. Тот нахмурился, потом кивнул и отправился следом за князем.
Практически до вечера князь, в отличие от прошлых сражений, не вмешивался в происходящее. Стоял на крыше какого-то сарая и наблюдал за происходящим… солдатам казалось, что он просто наблюдает за происходящим, но Конрон, находящийся рядом, отчётливо видел, что взгляд Вольдемара какой-то пустой, ничего не выражающий. Даже когда он встал рядом, тот даже не повернулся к нему.
Офицеры прекрасно знали свои обязанности и уже принялись за наведение порядка в захваченной замке, тем более, как они думали, на виду у командующего. Конрон по настоящему встревожился, когда уже стемнело, а князь даже не подумал уходить с этой крыши. Новоиспечённый граф уже хотел было встряхнуть его как следует, чтобы привести в чувство, но князь вдруг развернулся и отправился вниз, пройдя мимо него, словно не заметив…
На утро князя в замке найти не могли. Конрон уже хотел было бить тревогу, но подошедший Танзани его удержал.
— Кажется, я знаю где князь. Если я не прав, тогда и поднимай людей на поиски, а пока позволь мне попробовать.
— Час. Через час поднимаю солдат.
Граф усмехнулся и согласно кивнул.
— Вполне хватит.
Как он и предполагал князь сидел на своём любимом месте у реки, задумчиво глядя куда-то вдаль. Танзани подошёл ближе и чуть не отшатнулся настолько плохо выглядел князь. Неужели его так потрясло это убийство? Он, конечно, странный человек, вечно носящийся со своими идеями о том, что не должны страдать женщины и дети… впрочем, если верить князю, то его понять вполне можно. Но до сегодняшнего дня граф и не думал, что всё настолько серьёзно.
Он присел рядом и немного помолчал.
— Так плохо? Полагаю, гадаешь зачем граф сотворил такое? — сначала Танзани подумал, что Вольдемар его слов просто не расслышал, поскольку никак на них не отреагировал. Потом медленно повернул голову. Сообразив, что другой реакции не дождётся, граф продолжил: — Всегда полагал графа немного чокнутым с его убеждением, что нынешние люди разбалованные и ни на что не годные неженки. Любил он поговорить о прошедших временах когда, по его представлению, жили настоящие герои и когда все и жёны и дети сражались с врагом… делили и победы и поражения. Как жёны, чтобы не попасть в плен к врагу убивали себя и своих детей…
— Высшая доблесть? В этом? — Слова шли словно из пустой бочки, настолько глухо звучали, но Танзани был рад и такой реакции.
— Ну это в сагах так воспевалось… идеал доблести воина, идеал доблести жены воина… Граф всё это воспринимал очень серьёзно. Сам спал на деревянной лежанке укрытой только дерюгой… — он вдруг хмыкнул. — У нас долго гадали как он на таком ложе с женой… Тут он, похоже, жене не доверился, решил сам всё сделать… согласно тому, как о героях в сагах сказывают. Может считал, что так и должно быть у настоящего воина…
Ненадолго воцарилась тишина… Граф поднял голову и… во взгляде Вольдемара была такая боль, что он почувствовал её чуть ли не физически.
— Почему я не могу заплакать, граф? После гибели родителей я разучился что либо чувствовать, но научился хорошо чувства имитировать. Аливия снова научила меня смеяться и грустить… но плакать я так и не научился… даже когда очень хочется… не могу и всё.
Граф откинулся на траву и уставился в небо.
— Дураки сказали бы, что мужчины не плачут. Совсем идиоты тебе позавидовали бы. Я тебе помочь не могу. Ты не виноват в том, что произошло. Даже я, зная графа, не мог предвидеть, что он сотворит такое.
— Спасибо… Я скоро буду в норме… как обычно.
Граф поднялся и хлопнул его по плечу.
— Скорее — тебя все ждут. У нас ещё много неоконченных дел. Герцог Торенды не может позволить себе переживать о прошедшем.
Танзани неторопливо спускался с холма не оглядываясь… Снова тишина… Володя закрыл глаза… Те люди, которые его обучали на Базе, вовсе не отличались идеалистическими взглядами на жизнь. Пройдя многие горячие точки, побывав в тылу врага, в джунглях и под водой, они знали что такое жизнь и выживание. Кроме того и историки сделали всё возможное, чтобы излечить мальчика от идеалистического представления о прошлых временах, досконально изучая биографию многих знаменитых людей своего времени: Борджиа, Мария Медичи, изучал какими методами велась война за власть. Его подготовили ко многому, но… но произошедшее поразило его даже не столько своей жестокостью, хотя и это тоже, сколько своей совершенной бессмысленностью. Вот так походя распорядиться чужими жизнями… это было выше понимания… за гранью…
Князь в военном лагере появился только к полудню, неторопливо прошёлся по госпиталю, перебросился парой слов с Арвидом и его помощницей, выглядевшей не лучше самого князя.
— Война — зло, — бросила она ему и не дожидаясь ответа, удалилась. В другое время Володя долго бы размышлял по поводу того, к чему она это сказала и что имела в виду, но сейчас просто пожал плечами и отправился дальше.
У поля, где солдаты отрабатывали атаку строем, Володя остановился около графа Танзани, который наблюдал за тренировкой, стоя чуть в стороне.
— Я тогда не очень рассмотрел… Сколько в той комнате погибших?
Граф ответил не сразу, а сначала изучил небо.
— В замке, — неторопливо заговорил он, — укрывались семьи многих благородных из тех, кто поддерживал мятеж. И все они были собраны в той комнате… Двенадцать женщин, семнадцать детей… десять мальчиков и семь девочек от пяти до пятнадцати лет…
— Война — зло.
Граф удивлённо глянул на князя, но счёл за лучшее это высказывание «не заметить».
— Какие наши дальнейшие планы? Объединение Игранда с герцогом Нарским может быть опасным…
— Знаю… — Володя потёр виски, словно прогоняя головную боль. — Завтра надо уходить отсюда. Пусть остальным занимается Конрон.
Конрон не заставил себя долго ждать и вскоре появился тут же, запыхавшийся, но довольный.
— Милорд, рад, что с вами всё в порядке.
Танзани прикрыл глаза и отвернулся, чтобы тот не заметил выражение его лица. Володя наоборот, развернулся к новому графу Иртинскому.
— В порядке? Конрон, завтра мы уходим. У тебя остаются все эти отряды благородных, что подошли к нам на помощь доказывать свою преданность. Полагаюсь на тебя и надеюсь, что больше с этого графства сюрпризов не будет. Предыдущий граф держал тут всех в ежовых рукавицах, потому и шли за ним, но сейчас без него вряд ли у них получится объединиться. Но всё равно бей пока враги растеряны — сил у тебя достаточно, а самые сильные противники полегли тут, в замке.
Конрон слушая наставления, согласно кивал, хотя вряд ли слушал внимательно — главное уловил, а детали… ну детали всё равно по ходу придумывать придётся.
Володя опять-таки в другое время заставил его всё-таки выслушать себя, но сейчас только вздохнул.
— Полагаюсь на тебя.
Как и обещал князь, армия выступила на следующее утро. Поскольку на этот раз шли с обозом и осадными машинами, пусть и разобранными и пусть большая часть тяжёлой техники осталась у Конрона, это сильно сковывало скорость марша. Но на это Володя пошёл вполне сознательно, ожидая за время марша получить более подробные сведения о прошедший переговорах Игранда и герцога Нарского. Торопливость в этом деле была явно лишней. Да и после всего произошедшего он ощущал сильный упадок сил, да ещё остро давило чувство одиночества. Все, с кем он начинал работать в этом мире и с кем уже сдружился были далеко… Джером следил за Играндом, Филлип обеспечивал наполнение магазинов необходимыми армии припасами, Конрон стал графом Иртинском и остался наводить порядок в своём графстве… Аливия в замке под присмотром брата и отца, там же графиня Лурдская с дочерью. Из всех знакомых с ним оставался только граф Танзани, но называть его другом не стоило. Он прежде всего человек короля и предан исключительно королю. Если он сочтёт, что новый герцог Торенды угрожает королевству, тут же станет врагом. Вот это вот невозможность хоть с кем-то поговорить по душам была хуже всего… В результате Володя вынужден был копить боль в себе. Впрочем… а с кем бы он мог поговорить? Из всех он безоговорочно верил только Аливии, но вываливать свою боль не девятилетнюю девочку… увольте. Так что по большей части он обманывал самого себя и от этого становилось ещё хуже. Володе очень остро не хватало настоящего друга, от которого не надо было прятать свою боль.
