Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Гексаграмма 19 (Линь) - Посещение
Находясь на вершине, действуйте!
- Что скажешь, Вир? - спросил Ури.
Кастомайзер, оторвав ладонь от травы, поднялся с корточек, вскочил на лошадь.
- Они прошли здесь, - медленно произнес он, и указал в сторону мертвого города, чем-то схожего с широким невысоким холмом, который словно засохшая язва бугрился на теле великой степи, - ушли к Новочеку. Скакали галопом.
- Галопом? - встревожился президент. - За ними кто-то гнался?
- Не похоже, - задумчиво сказал Вир, - других следов не видно... они... просто скакали. Может, мчались наперегонки, кто быстрей. Они ведь оба совсем еще зеленые, могли и порезвиться...
- Порезвиться! - сжав кулак, Ури ударил себя по бедру. - Моя дочура, моя кроха, резвится с каким-то говнюком с бабским именем!
Сзади послышался смех. Предводитель Дэнджеров обернулся. Неп Дальнозоркий, лукаво щурясь, даже не думал скрывать свой сарказм. Остальные кочевники притворились глухими.
- Я просто сделал самое вероятное предположение, - Вир виновато улыбнулся.
- Ладно, вперед! - проворчал Ури и подстегнул байка.
Отряд двинулся к городу, однако вскоре остановился. Маленькая речка преграждала им дорогу. Во времена дедов и прадедов и еще раньше, до Великой погибели она была полноводней, а теперь высохла. Речка не представляла собой значительную преграду, ее ничего не стоило пересечь вброд в любом месте, но она отделяла мир живых от мира мертвых. Байкеры смело ходили за Пагубь, в края, населенные выродками-аэсами, однако города посещать не смели. Память об ужасе, наводнившем обитель больших каменных домов, передавалась из поколения в поколение. Матери рассказывали своим детям страшные легенды. Обезумевшие люди нападали на все, что движется, поедали живую плоть еще не умерших жертв. Других обуревала похоть, и они стремились совокупляться до тех пор, пока не обессиливали. Третьих накрывала черная тоска, они ложились и застывали как статуи, не желая принимать пищу, безропотно ждали смерти. Четвертые кончали суицидом, прыгали с высоких домов-скал, резали себе глотки и вены, бились о стены до тех пор, пока мозги не вылезали наружу. И лишь немногим удалось спастись, уйти из проклятых мест, затеряться в великой степи, чтобы больше никогда не возвращаться в города.
- Первый, кто пересечет реку, навлечет проклятие на себя и своих потомков, - тихо прошептал Рекс Неустрашимый, опухоль с его лица сошла, однако вокруг левого глаза по-прежнему чернел синяк. - В судьбоносных балладах сказано, что город - это двуликий зверь, днем он открывает дверь, а ночью становится врагом, в городах прячутся стаи волков...
- Мне бабка то же самое говорила, - юный шатен Дукат Великолепный испуганно зыркнул на Рекса.
- Йенг мне в глотку, - сказал владелец роскошных усов Крайд, - а ведь дочура-то у Ури с яйцами, не зассала.
- Да и кегль тоже отважный малый, хоть и с бабским погонялом, - заметил лысый Иж, - может, его стоит принять в шустрилы?
- Какой шустрила! - сняв с головы шлем, возмутился патлатый и небритый Кавасаки Стальной. - Он мой раб! Я выиграл его на скачках! Когда я его найду, я отрежу ему ухо. И йенг тоже.
- Встань в очередь, - буркнул Ури.
- Я могу признаться, - заметил Вир Златорукий, - когда я сбежал от выродков, я одно время прятался в городке, который мне попался по пути. Никакого проклятия на себе я не ощущаю. И абрикосы там вкусные.
- Разве что теперь тобой брезгуют женщины, кроме чокнутой Чезеты, - Неп Дальнозоркий расхохотался и следом за ним засмеялись несколько байкеров. - Так или иначе, а кто-то должен первым пересечь черту. Посетить обитель мертвых.
Ури задумался. Руки сами собой достали из кармашка на седле желтую книжицу. Ту самую, которую беглый кегль назвал путеводителем судьбы. Президент открыл ее наугад и с трудом прочитал вслух:
- На... нахо... находясь на... на... верш-ш-ш... ине... дей... действуй... вуйте... ага, находясь на вершине, действуйте...
Вдруг Ява Бесноватая, издав гортанный крик, выхватив акинак и пришпорив байка, поскакала к речке. Очень быстро она переправилась через нее и оказалась на другом берегу.
- Или волки или мы! - прокричала она. - Здесь для слабых места нет!
- Лучше действовать, чем созерцать, - сказал Вир Златорукий и поехал к отважной кочевнице.
- Раскачаем мир! - воины проревели древний клич, оставленный им от предков, и устремились к реке следом за женщиной-воином и кастомайзером.
Ури стало неловко, что он оказался последним. Президент спешно спрятал книжицу в кармашек и поскакал.
Гексаграмма 20 (Гуань) - Созерцание
Когда нельзя выиграть битву, можно попробовать выиграть время
- Кушать, - прорычал великан Валуй, тыкая Юлу в нос недоваренным куском человечины, - Милон сказать нелюдь кушать.
От противного запаха парня чуть не стошнило, но, сосредоточившись на собственном ужасе, он сдержался. Сейчас нужно было вступить в вербальный контакт с дикарем на понятном ему языке. Юл, прикрыв веки, строил перед мысленным взором предложения на людоедском языке.
- Я не... Я не мочь есть... Я не мочь есть со связанный рука...
Каннибал выдохнул гортанное недоумение. Юл осмелился открыть глаза. Дымящийся буро-розовый кусок мяса издавал сладковато-тошнотворный запах.
- Кто быть я? - спросил Валуй.
Парень перевел взгляд с недоваренной человечины на массивную челюсть дикаря, а затем на котел, возле которого столпились людоеды. Они были поглощены дележом пищи, и потому вряд ли обратят внимание на приватный разговор.
- Кто быть я? - повторил вопрос Валуй.
- Ты быть Валуй.
- Кто быть ты?
- Я быть я.
- Валуй не быть ты. Вылуй не быть я. Валуй быть Валуй.
Юл вдруг осознал, чего не понимает здоровяк. Каннибалы не вели речь от первого лица. Вождь по отношению к себе использовал свое имя: "Милон", а не "я". Дикари вообще почти не употребляли местоимений.
- Я быть нелюдь, - дал пояснение парень. - Нелюдь не мочь кушать связанный рука.
- Валуй кормить нелюдь, - от слов гиганта у парня заиндевел затылок.
Юлу вдруг почудилось шевеление за валуном, он испугался, что Хона выдаст себя и затараторил:
- Валуй кушать еда. Валуй сильный. Валуй должен быть... должен быть скипер людя Думдума. Милон не уважать традиция. Милон давать еда Валуй после женщины. Милон не уважать традиция. Милон ходить с большой нож и... и... - парень зажмурился пытаясь сообразить, как может звучать на примитивном языке малая боевая лопата, - палка-широкий-нож-на-палка. Кто уважать традиция, ходить с камень, а не металл-нож. Милон не уважать традиция. Валуй уважать традиция. Валуй ходить большая дубина. Валуй скипер людя Думдума. Так хотеть бог-птица-два-голова.
Громила на мгновение замер, затем наклонившись и обдав смрадным дыханием юношу, грозно рыкнул:
- Милон нарушать традиция?
Глаза каннибала исторгали нечто запредельно звериное, давно уже забытое, а потому и совершенно непонятное простому человеку, выросшему среди мирных землепашцев и животноводов. Подмышки Юла мгновенно вспотели. От острого запаха изо рта людоеда живот передернуло спазмом.
- Да... - с трудом выдохнул парень.
Ведь этот увалень может решить, что нелюдь оскорбил вождя, а в его лице дурацкую птицу-два-голова. Вот возьмет сейчас и отгрызет нос или учинит что-нибудь вроде этого, что-нибудь неописуемо страшное...
- Валуй должен кушать еда раньше женщины? - прохрипел дикарь, забрызгав слюной щеки парня.
- Да... - выдавил из себя Юл.
- Милон не уважать традиция? Милон ходить с большой нож?
- Не уважать, - подтвердил парень, - ходить!
Великан вдруг с легкостью, точно пушинку, подхватил парня, поставил его на ноги, отчего у Юла закружилась голова, и заныло пораненное плечо.
- Нелюдь-Я хорошо говорить, - сказал Валуй, - Нелюдь-Я говорить людя Думдума! Нелюдь-Я говорить Валуй не нарушать традиция. Нелюдь-Я говорить Милон нарушать традиция!
