Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
– И в чем проблема?
– Разве не ясно? Зачем мне сдался сыщик, который копает под меня самого?
– Не я предложил подключить к делу чужака, – спокойно ответил Мартов. – Все претензии к мастеру Чеснокову. Но дело поправимое. Гони этого сыщика в три шеи, и вся любовь.
– После всего, что он узнал, просто выгнать его не получится. Тут надо как-то иначе проблему решать.
– Ты думаешь, он много узнал? С его-то «выдающимися» способностями.
– Способности, как выясняется, все-таки есть, просто маловато опыта. Но в нашем случае опасно уже одно то, что он знает нас в лицо.
– Ну и что? – адвокат сдержал зевок. – Мы для него обычные богатые бездельники, ничего особенного он разнюхать не мог, расслабься, Сева.
Островский снял галстук и нервно прошелся по кабинету.
– Не-ет, он чего-то недоговаривает. Его обвинения – чистый блеф. Он хотел посмотреть, как я буду реагировать. Он знает что-то серьезное, но придерживает это, как козырь в рукаве.
– Тоже не проблема, – Мартов взял многозначительную паузу. – Если считаешь, что он все-таки способен на умственные подвиги, убери его.
– Все-то у тебя просто, Андрюша, как в детском задачнике! – Островский скомкал галстук, зашвырнул его подальше и плюхнулся на диван. – Убрать его – не выход. Вот если бы его как-нибудь убедить в нашей безобидности и использовать в поисках Хамелеона дальше, это было бы грамотно. Парень он неудобный, зато цепкий. Надо только правильно его обработать. Пока не знаю, чем, но помочь он бы мог существенно. Очень даже существенно, я нутром чую.
– Ой, что-то не нравится мне такая помощь, Сева. Столько проблем… и никакого результата, одна нерво-трепка. Нужна она, такой-то кровью?
– Чесноков решил, что нужна, – бригадир пожал плечами. – Ему виднее.
– А ты не думал, что мастер посоветовал привлечь к делу чужака, преследуя другие цели, прямо противоположные?
– Чесноков не хочет, чтобы мы поймали Хамелеона? – Островский усмехнулся. – Смелое предположение. Даже смелее, чем у этого сыщика. Зачем мастеру выгораживать врага? Желание смерти? Не замечал за ним.
– Люди с годами меняются, – Мартов заговорил осторожнее, тщательно подбирая слова. – Я ничего не утверждаю, Сева, пойми меня правильно, но даже мне, адвокату, посвященному практически во все цеховые дела и секреты, неизвестны мотивы, по которым Чесноков решил привлечь к делу такого бездарного чужака. Между нами, я предлагал включить в твою группу кого-нибудь из сотрудников «Эрик и K°», но мастер настоял на кандидатуре Туманова.
– Значит, у него имелись весомые резоны, – уверенно заявил Островский. – Юрий Михайлович верил Чеснокову, и я тоже ему верю. Поэтому Туманов останется в деле. К тому же, повторюсь, не такой он и бездарный. Больше притворяется.
– Тем более. А если он доберется до истинных мотивов нашего расследования, возьмется за другой конец ниточки и начнет раскручивать клубок в обратную сторону?
Островский раздраженно отмахнулся.
– Он будет работать вслепую, как и раньше.
– Будет ли? Насколько я понял, он тебе больше не доверяет, и вряд ли ты сумеешь его переубедить без серьезных аргументов.
– А я и не собираюсь его переубеждать, – Островский задумчиво потер подбородок. – У меня вдруг появилась одна занятная мысль. Пока не план, но все-таки. Он отыщет нам Хамелеона из чистого любопытства, нам придется лишь подтолкнуть его в нужном направлении и набраться терпения. Отыщет и пусть проваливает.
– Не знаю, не знаю, – Мартов замялся. – Впрочем, это твоя операция, ты и решай. Главное, не навредить Цеху.
– Все будет нормально, Андрей. Я учту все нюансы…
…Положив трубку, адвокат Мартов некоторое время задумчиво играл золоченым «Паркером», затем спрятал ручку и снова взялся за телефон.
– Иван Павлович, категорически приветствую. Как ваша, ничего? И у меня ничего, спасибо. Да, звоню по делу. Мне нужен Эфиоп. Ненадолго, максимум на неделю. Дадите? Лады, спасибо. В долгу не останусь.
Часть вторая
Враг моего врага
«Остатки стен, торчащие во все стороны металлические балки, мусорные отвалы, остовы сгоревших машин, вставший дыбом асфальт, воронки и поваленные столбы – все разрушенные города похожи, словно истлевшие трупы. В них нет ничего индивидуального. После гибели от них остаются лишь общие черты: одинаковый пепел и хаотичные руины разной высоты и очертаний, но, похожие в главном, – они мертвы, как и люди, некогда их населявшие.
Люди, между прочим, тоже были разные, живучие и не очень. Но даже те, кто не смог умереть вместе с городами, намного их не пережили. И причиной смерти переживших катастрофу «счастливчиков» стали вовсе не голод или радиация. От таких банальных причин избранные умереть не могли, даже сильно этого захотев. Нет, они исчезли потому, что попались в лапы своему реальному врагу, тому, кто был рожден убивать тех, кого убить нельзя.
Смотритель бежал, перебираясь через завалы и ныряя под поваленные столбы, падал, сползал на животе по склонам мусорных куч и щебня, поднимался, перепрыгивал ямы и бежал, бежал… Он давно потерял счет времени, но, кажется, был близок к тому, чтобы пересечь мертвый город с востока на запад. Никакого бонуса ему за это не полагалось, но провидец бежал не ради приза. Единственным призом была жизнь. Тот, кто шел по пятам, нарушил данное когда-то Смотрителю обещание и теперь собирался его убить, как и всех остальных.
Провидец отлично понимал, что видит сон, но еще он понимал, что этот сон когда-нибудь обязательно реализуется, и от того, как повернется сюжет сейчас, возможно, будет зависеть исход погони в будущем. В далеком или нет – вопрос второй. В первую очередь Смотрителя должно было волновать – сумеет ли он оторваться или даже обмануть безжалостного убийцу, заманив в ловушку. Победить его в честном поединке, встретившись лицом к лицу, было нереально по двум причинам. Во-первых, Хамелеон был сильнее, а во-вторых, он оставался невидимкой даже во сне. Пока на стороне беглеца было лишь одно преимущество: все-таки это был его сон и, хотя провидец не мог кардинально менять правила игры, он мог использовать свой дар предвидения, так сказать, «on-line», в «режиме реального времени». Он точно знал, что предпримет враг в следующую минуту, и каждый раз успевал увернуться от стычки или обойти поставленный Хамелеоном капкан. Благо среди развалин было полно места для игры в своеобразные «пятнашки вслепую».
Смотритель обогнул очередной каменный холм и выбежал на изрытую воронками площадь. Примерно на уровне третьей ямы, из-за остова сгоревшего дотла автобуса, должен был выскочить враг. В принципе можно было не сворачивать, а сделать крюк и пройти у врага за спиной, но Смотритель решил рискнуть. Если удастся «засветиться», но не попасть на мушку, шансы вырастут вдвое. У Хамелеона кончались патроны, а пополнить боезапас ему было негде. К тому же провидец знал, что впереди еще как минимум две стычки с врагом и, следовательно, в этой ему суждено уцелеть.
Предвидение не обмануло. Смотритель перемахнул одним прыжком две воронки (спасибо неисчерпаемым силам и ловкости, которыми наяву провидец похвастаться не мог никогда, даже в юности) и резко прыгнул влево, под прикрытие бетонной тумбы, на которой некогда стоял памятник древнему поэту. Пули оставили на постаменте длинный ряд выбоин, окончательно сколов имя поэта.
«Все равно его больше некому помнить. – Смотритель пригнулся пониже и перебежал под прикрытие остатков другого сооружения; теперь уже не понять, что это было раньше. – Если только мне, но зачем? Кому читать его стихи при луне?»
Новое видение пришло неожиданно и так же внезапно реализовалось. Перед внутренним взором мелькнула живая картинка: «Хамелеон выскочил из провала в асфальте, как чертик из шкатулки. С той лишь разницей, что Смотритель увидел не рогатую фигурку, а размытое серое пятно, почти неразличимое на фоне таких же серых городских руин…»
