История оборотня - Алейников Кирилл (лучшие книги .TXT) 📗

Все мысли восемнадцатилетнего сына преуспевающего банкира Сиэтла витали вокруг прелестной, обалденно пахнущей Ребекки Ватсон, сидящей рядом. Джонни поймал себя на том, что больше времени смотрит не на стелющуюся под колеса дорогу, а на восхитительные формы подружки. Дыхание так и перехватывало, когда она, подняв руки над головой в желании коснуться встречного ветра, откидывалась на спинку сиденья, подставляла очаровательное круглое личико воздушным потокам. В этот момент её топик натягивался так туго, что вырисовывалась каждая деталь, каждая линия груди. Складывалось впечатление, что зеленый топик совсем не прикрывает наготу тела, а наоборот подчеркивает её. Тем более, Ребекке было чем гордиться: её груди позавидуют и цыпочки старших курсов университета, что уж говорить о школьных вертихвостках, с которыми Ребекка училась в высших классах школы имени Джорджа Вашингтона в Сиэтле.

С соблазнительных округлостей груди взгляд Джонни скользил ниже, плавно и похотливо ощупывал плоский живот, и далее перемещался на стройные, самые красивые в мире ножки. шортики-"мини" не могли ничего прикрыть, загорелая бархатная кожа влекла к себе, манила, завораживала, как песня морских сирен завораживает бывалых моряков и сбивает корабли с верного курса. Горький комок предвкушения намертво застрял в горле, ощущение приближающегося наслаждения было томительно-приятным, а когда становилось совсем невмоготу контролировать себя, Джонни доставал сигарету и трясущимися от вожделения руками прикуривал. В этот момент его больше всего на свете интересовал ответ на вопрос, есть ли трусики под шортиками Ребекки.

Он познакомился с девушкой всего две недели назад. Помнится, была суббота, Томас Хаксли, сокурсник, устроил в загородном доме своего папаши вечеринку. Предок отбыл с визитом в Канаду, оставив сыночку ключи от новенького «Феррари», пачку хрустящих свежестью двадцатидолларовых купюр и наставление следить за особняком в пригороде Сиэтла и загородным домом близ Олимпии, столицы штата. Хаксли, ко всему прочему, сумел спереть у отца кредитную карту, и, едва тот сел в такси и покатил к аэропорту, начал обзванивать всех, кого в тот момент вспомнил.

Послав окурок за борт, Джонни воскресил в памяти тот субботний вечер. Народу набилось столько, что некоторые веселились прямо на пляже. Пьяные парни и девицы носились вокруг костра, орали песни и срывали друг с друга одежду; кто-то заливисто визжал в воде; кто-то из числа самых неудачных имбецилов храпел мордой в песок. Джонни опоздал на три часа и был просто ошарашен тем, насколько быстро тинэйджеры пришли «в норму». Впрочем, три часа — разве это мало?

Гарбовски открыл пиво и нашел Тома у бассейна. Приятель, активно жестикулируя, что-то внушал захмелевшим девчонкам, не упуская ни единой возможности пощупать ту или другую за самые интимные части тела. Завидев Джонни, Хаксли расплылся в улыбке, смачно рыгнул, спровоцировав взрыв хохота у своих подружек, и воскликнул:

— А вот и Джонни-мнемоник!

— Разве он похож на Ривза? — расплылась в улыбке одна из красоток, послав томный воздушный поцелуй Джонни.

Гарбовски хмыкнул. На Киану Ривза он был похож точно так же, как сам Киану Ривз — на королеву Викторию. Тем не менее, имел славную внешность и нравился девчонкам.

— В его голове уместилось столько знаний, сколько не влезет на жесткий диск компьютера, что стоит у моего папашки в кабинете, — пояснил пошатывающийся Хаксли. — Джонни, дружище, знакомься с девочками!

Состоялось весёлое знакомство, за которым Гарбовски успел осушить две банки «Будвайзера». Вскоре подошёл Ник Макникон, меланхоличный доходяга, непонятно каким образом умудрившийся доучиться до последнего курса. Игнорируя приветствие как таковое, он сразу же предложил всем покурить травки. В университете в Макниконом предпочитали не общаться, друзей у него почти не было (во всяком случае, постоянных), но зато когда дело касалось травки, каждый пень знал: Ник Макникон вне конкуренции. Его трава цепляла лучше и держала дольше, а цена оставляла других пушеров [4] далеко позади. Когда же этот долговязый янки сам предлагал «дунуть», сие значило, что он угощает...

Естественно, Джонни согласился. Пройдя в гостиную, он устроился на диване среди разноцветных подушек, немного подождал, пока Макникон раскурит самодельную сигарету, а затем принял её из рук старшекурсника и глубоко затянулся. Сразу же приятная легкость вскружила голову, ноги стали ватными, а окружающий мир обрёл новые, незаметные доселе краски, звуки и запахи. Джонни затянулся ещё пару раз и отдал сигарету. Настроение поднялось до облаков, захотелось непринужденно посмеяться, рассказать доходяге какую-нибудь забавную историю. Нервно хихикая, Джонни нашарил в гостиной банку пива (похоже, пиво здесь валяется на каждом квадратном дюйме), с наслаждением смочил пересохшее горло.

Стеклянная дверь отъехала в сторону, вошла незнакомая блондинка, кивнула Макникону и взяла сигарету с травкой. Джонни быстро пробежался взглядом по выпуклой груди, узкой талии, сексапильным бедрам, а затем повторил это, но гораздо медленнее и вдумчивей. Черт, девушка была очень даже ничего! Облегающая белая майка, насквозь промокшая и оттого прозрачная (должно быть, блондинка побывала на дне бассейна), узкие шортики, демонстрирующие первоклассные ягодицы и самые прекрасные в мире ноги... Джонни ощутил некое движение в паху, а когда девушка села в кресло напротив, положила ногу на ногу и мило улыбнулась, Гарбовски вынужден был спрятать причинное место под подушкой.

— Ты её знаешь? — спросил он у Макникона.

— Кого? Её? Конечно. Это младшая сестра Виктории Ватсон с медицинского факультета. Но не советую тебе западать на эту красотку. Видишь ли, как бы сексуально она не выглядела, ей всего семнадцать. Подумай над этим, приятель.

Ник переместился в дальний, более темный угол гостиной. Медитировать, наверное. Зато несовершеннолетняя сестра Вики Ватсон, ставшей в этом году «Мисс университет», плавно поднялась с кресла и подошла к Джонни.

— Не против, если я присяду рядом?

Гарбовски ощутил возбуждающий аромат ее духов, сладкий, дурманящий рассудок, облаком окружающий девушку. Кивнув головой, он немного подвинулся — чисто машинально.

— Знаешь, тут так шумно, — пожаловалась красотка не по настоящему жалобным голосом. Она обняла Джонни левой рукой, а правую положила ему на живот, предварительно убрав подушку. Юноша почувствовал прикосновение её упругой груди и чуть не выпрыгнул из штанов. Бугор на джинсах предательски выдавал его мысли. Вернее, желание. Единственное желание завладело им целиком и полностью, не оставив места ни для чего другого. — Не хочешь прогуляться до пляжа?

Девушка прильнула так близко, что Джонни ощутил на шее её горячее дыхание. Затем она языком залезла к нему в ухо и стала медленно, нежно водить им туда-сюда. Гарбовски тяжело дышал, прикрыв глаза от удовольствия. Сердце застучало в два раза быстрее, когда он почувствовал, как рука блондиночки стала опускаться ниже. Тонкие пальчики быстро справились с ремнём, расстегнули пуговицу, а затем и замок-"молнию". Джонни не смог удержать в себе стон, когда девушка взяла его...

В гостиную ввалился Хаксли в компании всё тех же красоток. Не обращая никакого внимания на Джонни, Том растормошил успевшего погрузиться в нирвану Макникона и затребовал травки.

— Пожалуй, ты права, тут слишком шумно, — с нескрываемой досадой в голосе сказал Гарбовски. — Пошли на пляж.

Огибая дом, он узнал от девушки её имя. Ребекка. Голова кружилась непонятно от чего: то ли от пива, то ли от наркотического курева, то ли от дикого, почти первобытного желания немедленно совокупиться с блондинкой. Хотя, скорее всего, голова кружилась от всего сразу. Ведя Ребекку за руку, Джонни спускался по тропинке в зарослях кустарника. Фонари уличного освещения не доставали досюда, и приходилось идти очень осторожно, дабы не оступиться и не покатиться вниз кубарем прямо к морским волнам. Справа послышалось характерное прерывистое дыхание и стон, так что даже олигофрен догадался бы: в кустах кто-то кого-то нещадно трахает. Джонни мысленно пожелал удачи парочке, а затем, подумав, дал такое же пожелание и себе.