Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— А что есть?
— Всякой хреновины хватает, но в лодке ее бояться нечего.
Я и не боюсь. Натуралист во мне от скуки проснулся. Скучно. Полдня плывем, а вокруг все одно и то же. Густые заросли по берегам, да сама река желтоватого цвета. Как будто перемешали в ведре глину с водой, затем та осела, но не до конца. Этакая взвесь. Даже на мелких местах дно не просматривается. При всем желании грозящей оттуда опасности не разглядишь. Впрочем, как и на берегу.
Так мы и плыли, под аккомпанемент плеска воды из-под весел да криков пернатой живности, которой хватало с избытком. Наша лодка, длинная, узкая и дощатая, легко скользила по мутной воде реки, приводимая в движение веслами, на которых попарно сменялась четверка гребцов. Приземистые, черноволосые и бородатые, они походили друг на друга как родные братья. И еще как на подбор все были молчаливые.
Иван посчитал, что шестерых человек будет достаточно. Этих хмурых типов, Игоря Стойкова да меня. Мы все плыли и плыли, пока наконец местная Лимпопо не разлилась в стороны настолько широко, что посередине реки поместился довольно большой остров. Видя, как все насторожились, насторожился и я.
— Куда смотреть? На что больше обращать внимание? — поинтересовался я у Игоря, который из всех был самым словоохотливым.
— Птицы.
— Хищные?
— Обычные.
— И в чем тогда проблема?
— Был случай, и именно здесь. Они как будто сдурели и давай нападать на тех, кому не повезло в этих местах находиться. Рассказывали потом, едва отбились.
— Наверняка домоева кислота виновата, — с мудрым видом изрек я.
— Чего?!
— Да так, вспомнилось.
Поскольку никто моими воспоминаниями не заинтересовался, объяснять ничего не стал. Ну и зря они так!
Рассказанная Профом история весьма и весьма интересна. Эту кислоту называют еще «кислотой зомби». И образуется она в каких-то там водорослях, которые поедают моллюски, а тех, в свою очередь, рыбы. Питаясь рыбой, чайки становятся настолько агрессивны, что нападают даже на людей. Об одном таком случае и написала книгу американская писательница. А уже на ее основе Альфред Хичкок снял свой знаменитый фильм ужасов «Птицы».
— Он, безусловно, намного все преувеличил, — рассказывал наш всезнайка. — Но в основном был прав: случаи нападения чаек на людей после отравления этим нейротоксином действительно зафиксированы.
Но никакой практической ценности информация им не даст, так стоит ли отвлекаться на разговоры? И еще поймал себя на мысли, что мне начинает здесь нравиться. Нет, не в лодке посреди Лимпопо — на этой планете. Домой тянет нисколько не меньше, но здешняя жизнь тоже полна своего очарования. Первопроходческого, так сказать. Здесь есть все то, что когда-то заставляло людей исследовать самые недоступные точки Земли в надежде обнаружить нечто. Тут это «нечто» везде. А заодно тайны, загадки, открытия и так далее. И какие здесь потрясающе красивые закаты! А вкус местной пищи! Он необычен, но от этого не менее хорош. Одни запахи чего стоят! Пришлось сразу же себя осадить.
«Все твои восторги, Игорь, до первого серьезного заболевания. Когда потребуются всякие КТ, МРТ, анализы крови и прочее. Вот тогда ты запоешь совсем другую песню. И все же ты нос не вешай. Жадры востребованы еще и в связи с тем, что избавляют от тоски по Земле. Но тебе не грозит — они на тебя не действуют». И, чтобы совсем избавиться от всех этих мыслей, поинтересовался у Стояка:
— Игорь, а как лодки назад за собой тянут? Неудобно же: берега сплошь покрыты зарослями.
— Их везде и не тянут. Только в тех местах, где течение быстрое. Там, внизу, — указал он взмахом руки, — порог. Вот на нем точно без этого не обойтись. А так все веслами, веслами.
— Понятно.
Остров к тому времени остался далеко за кормой, и все заметно расслабились.
— А бандиты здесь попадаются?
— Ты не каркай! Накаркаешь еще! — подал голос один из моих бородатых спутников. Самый старый и самый угрюмый. — Раньше не попадались, но и на Хутор раньше не лезли.
— Был однажды случай несколько лет назад, — возразил ему другой. — Объявилась в здешних местах банда. Правда, ненадолго. На нее тут же облаву устроили. Мы пришли, со Станицы народ подтянулся, со Ставок, с Безымянного… — начал он перечислять, судя по всему, названия близлежащих селений. — Быстренько с ними разобрались. Кого на месте прихлопнули, а тем, кто в живых остался, устроили показательную казнь: за ноги на деревья подвесили. С тех пор как отрезало. До позавчерашнего дня.
«Простая жизнь, и нравы такие же, — размышлял я. — Поймали, казнили, чтобы другим было неповадно, и сразу решили проблему. Если и не навсегда, то на несколько лет. Можно ли считать это правосудием? Наверное, да. По крайней мере, так куда справедливее, чем если бы поймать, посадить под замок и кормить за счет тех, чьих родственников, друзей или знакомых они убили. Хотя каторга, наверное, тоже справедливое решение. Когда-нибудь здесь дойдет и до них, а уже затем и до тюрем. Странно, но и это тоже называется цивилизацией».
— Ночевать вон на том острове будем, — указал Стояк на видневшийся вдалеке очередной клочок суши посреди реки.
Я прикинул расстояние, время, за которое его преодолеем, посмотрел на положение светила в небе…
— Не рановато ли? До сумерек еще грести и грести.
Если они скажут — грести-то не тебе, предложу свою помощь. Хотелось добраться до Станицы как можно быстрее. Существовала неплохая вероятность, что Грек с остальными окажутся там. Если они пошли в том же направлении, что и я, и не смогли обнаружить проход в горах, Станицы им не миновать. Разве что они успели ее покинуть. Как замечательно было бы с ними со всеми встретиться! К каждому душой прикипел, можно сказать.
— Нет, не рано. Дальше порог на реке, и его только по-светлу проходить, а мы к нему как раз к темноте доберемся.
— Понятно. Порог-то большой?
Не пришлось бы его с лодкой на плечах обходить. Занятие малоприятное, особенно в жаркий день. А в этих широтах других практически и не бывает. За исключением когда идет дождь.
— Не так чтобы очень. Но по темноте туда лучше не соваться: ход извилистый.
Нести лодку на себе не придется точно, что уже успокаивало.
«Ребенка от меня захотела, — переметнулись мысли к словам Жанны. — Только на радость ли ему самому, а заодно и матери он родится эмоционалом? С другой стороны, все дети уже здесь родились: ни один с Земли не перенесся. И родились они в том числе и от эмоционалов».
Правда, эмоционалов среди детей тоже нет. Слава Проф предположил: дело в том, что человеческий мозг полностью формируется годам к двадцати.
— Ты всегда к нему сводишь, — тут же заметил Гудрон.
На что Слава пожал плечами.
— В большинстве случаев все так и есть. Это сердце у нас вполне самостоятельный орган, у которого приказы головного мозга стоят лишь на третьем месте.
Так вот, когда вырастут дети, рожденные от эмоционалов, и проснется в них дар, конкуренция между ними станет огромной. Или наоборот — исчезнет. Потому что эмоционалов будет столько, что всех их не уберешь. Цены на заполненные жадры обязательно упадут, и они станут доступны как жареные семечки. Получается, Игорь, в интересах всего местного человечества сделать как можно больше детишек. Это будет твоим личным вкладом во всеобщее счастье. А что, логично ведь, черт побери! Жаль только, не получится по прибытии встать посреди Станицы и объявить: «Кому ребенка от эмоционала?! Самого сильного из всех известных! Налетай: я здесь проездом!» Понятное дело, отбирать буду только самых симпатичных.
— Чего разулыбался-то?
— Да так, своим мыслям.
— Лучше по сторонам смотри.
Слышал уже, причем не раз. Вы расслабьтесь, парни! Понимаю, что груз у вас ценный. Интересно, кстати: в чьем он рюкзаке припрятан? Или вы жадры между собой распределили, чтобы все яйца в одну корзину не класть? Только напрягайся тут, не напрягайся — не поможет. Потому что если во-о-он на той скале, скрываясь в зеленке, сидит человечек с приличной винтовкой, ничто нас уже не спасет. Выщелкает он всех в пять секунд: спрятаться посреди реки негде. И принесет течение лодку прямо ему под ноги: там излучина. Тут смотри не смотри, даже оружие вскинуть не успеешь. А если даже успеешь: куда именно стрелять?
