Бешеный прапорщик. Части 1-19 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Ему было предложено отправиться домой, в Россию, дав слово офицера не участвовать в боевых действиях, что, впрочем, было абсолютно лишним, так как хромота все равно не позволила бы ему вернуться в строй. Прибыв, он должен был явиться в жандармское управление и рассказать все без утайки, а также передать, что германское командование в скором будущем отправит энное количество раненых русских солдат и унтер-офицеров, награжденных Георгиевскими крестами, в Швецию, где их и должны будут передать представителям Русского общества Красного Креста. Причем, именно передать, а не обменять на германских военнопленных.
– Ага, этакий жест доброй воли. Что-то мне не верится в такое благородство, особенно после того, как стало известно об условиях содержания наших пленных в Германии. Я – не Лакоон, но «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Очень смахивает на инфильтрацию диверсионной, или террористической группы. – Пытаюсь рассуждать вслух, видя заинтересованные взгляды Воронцова и академика. – И то, что все они будут Георгиевскими кавалерами, меня не смущает. В революции эти кавалеры тоже хорошо отметились. А если задачей стоит, к примеру, теракт против Государя, или членов его семьи…
– Да, согласен, предложение странное. – Петр Всеславович задумчиво почесывает кончик носа. – Но ведь, могут быть и другие объяснения. Вспомните, Денис Анатольевич, нечто подобное уже проделывал Наполеон Бонапарт.
– Вы имеете в виду возвращение пленных? С обмундированием за счет французской казны и возвращением оружия? Ну, может быть и так… Только цифры сильно разнятся. Шесть тысяч человек в 1800-м году, и двадцать-тридцать в 1916-м.
– Ну, так и Вильгельм – отнюдь не Наполеон. – Улыбается в ответ Павлов.
– Не скажите, Иван Петрович. – Воронцов все еще пребывает в задумчивости. – Мне кажется, что инициатива идет не от самого императора Германии. Вильгельм по своей натуре тщеславен и отправил бы гораздо большее количество пленных, да еще и раструбил бы об этом рыцарском поступке на весь мир. Тут, похоже, действует кто-то, из его ближайшего окружения, обладающий достаточно большой властью, но втайне от сюзерена. Или по его негласному указанию.
– Что-то типа разведки боем? Зондируют обстановку? – Павлова заинтересовала эта мысль. – С какой целью?.. Сепаратный мир?
– Или перемирие, замаскированное имитацией боевых действий. – Похоже, начинается мозговой штурм, все трое думаем в одном направлении. – Только наблюдатели от наших союзников молчать не будут. Их этот спектакль не устроит. И что тогда? Будут требовать решительных, но неподготовленных наступлений?
– Скорее всего – да. И шантажировать военными поставками. – Соглашается Петр Всеславович.
– Интересно, а эти союзнички отсиживаются по штабам, или хоть изредка выезжают на передний край? – Мечтательно прикрываю глаза. – Это я к тому, что было бы неплохо им на фугасе подорваться, или под обстрел какой-нибудь попасть.
– Они, если и выезжают, то с сопровождением.
– Ну, это не страшно, помимо одного англичанина погибнет еще несколько штабных хвостозаносителей, уже давно получивших свои тридцать сребреников.
– Ну, что, Иван Петрович, идея насчет этих… «эскадронов смерти» была Ваша с генералом? Она уже действует. – Воронцов язвительно улыбается Павлову, затем обращается ко мне. – А с простыми конвойными как быть? Тоже – в могилу?
– Нет, конечно! Бойцы-то тут причем? Да и убивать никого не надо… Было бы где-нибудь место хорошее, чтобы подержать их там, поговорить вдумчиво без спешки и суеты, они бы просто пропадали без вести.
Ротмистр с академиком многозначительно переглядываются, затем Павлов, довольно улыбаясь, выдает очередную маленькую сенсацию:
– Денис Анатольевич, а ведь есть такое место. Даже – два. Первое – у Вас в батальоне, в качестве перевалочного пункта. Вспомните, как Вы над шпионами прикалывались. А второе – здесь, в Институте. Могу даже показать, если не боитесь.
– Заодно поучаствуете в эксперименте, о котором я Вам говорил. – Добавляет Петр Всеславович, улыбка которого мне почему-то совсем не нравится…
Оказывается, Институт за последнее время разросся и превратился в маленький закрытый городок. Нам пришлось даже минут десять ехать на дежурном авто, и за это время миновать аж два КПП, прежде, чем остановиться перед длинным бревенчатым двухэтажным домом, стоявшем, однако, на мощном бетонном фундаменте. Пижоните-с, господин академик, даже подвальный этаж сделали!
Заходим внутрь, минуя очередного вохровца, дежурящего сразу за вторыми дверями, и сразу же спускаемся по лестнице в нижний уровень. Пол, покрытый непривычно пружинящим линолеумом, обшитые сосновыми досками стены, неяркие лампочки в плафонах под потолком… Непонятен только полет мысли того прораба, который отливал этот фундамент. Прям лабиринт какой-то, да еще с поворотами под самыми невероятными углами и в самых неожиданных местах. Наконец-то выходим в короткий, относительно прямой коридорчик с тремя дверями.
– Прошу, Денис Анатольевич. – Павлов открывает оказавшуюся неожиданно толстой дверь и вместе с Воронцовым проходит внутрь, приглашая следовать за ними. – Как Вам интерьер? Ничего не напоминает?
Захожу внутрь и осматриваюсь. Мрачновато-казенное помещение, чем-то напоминающее гауптвахту. Крашенные в синий цвет стены, тускленькая лампочка, забранная мелкой решеткой, заправленная по всем правилам солдатская койка, табуретка рядом с тумбочкой. Слева от входа в углу жестяная раковина с водопроводным краном, под ней – ведро с крышкой. Нет, однозначно – кича. Или камера предварительного заключения… На мгновение проскальзывает подленькая мыслишка, что вот сейчас запрут здесь господина штабс-капитана и… А что «и»? Если уж не верить «Тесле», то не верить никому! Да и на свободе я нужнее, тем более, что разногласий у нас никаких нет. Но червячок сомнения шевелится… или это обстановка навевает? И не только обстановка!..
– Суть эксперимента такова. Вы должны пробыть в этой комнате в одиночестве пятнадцать минут, после чего выйти и рассказать нам свои ощущения. Если почувствуете себя не очень хорошо, нажмите вот эту кнопку. – Академик показывает на стену и продолжает серьезным тоном излагать правила. – Для Вашей же безопасности прошу отдать оружие Петру Всеславовичу.
За мгновение все сомнения и мысли о подставе снова прокручиваются в голове… Нет, играть, так по-взрослому! Расстегиваю «сбрую» и отдаю шашку и кобуру с люгером вместе с ремнями Воронцову, который, видимо поняв мое состояние, пытается ободряюще улыбнуться.
– Обыскивать будете, Иван Петрович? – Развожу руки и делаю вид, что пытаюсь стать к стене.
– Денис!.. Анатольевич… – Павлов пытается что-нибудь сказать, желая скрыть свою неловкость. – Давайте поговорим через пятнадцать минут.
Дверь закрывается, и я остаюсь в одиночестве и тишине с головой, полной сумбурных мыслей. Наверное, все-таки правильно говорят, что хуже опасности только неизвестность. Заваливаюсь на койку и еще раз обвожу взглядом помещение. Пока все то же самое, ничего не изменилось… А, может, это – просто розыгрыш? Может, академику скучно и он так развлекается? Смотрит сейчас через незаметную дырочку в стене и ждет, когда начну истерить. А вот хренушки вам! Не дождетесь!..
А тишина-то, оказывается, была обманчивой. Сразу внимания не обратил, но краник-то течет. И водичка капает, негромко брякая по жести раковины. И что-то бряканье это стало, вроде, чуть громче… Да и атмосфера в камере неуловимо изменилась, стала какой-то недоброй и опасной…
Вдруг как-то внезапно засосало под ложечкой и по всему телу побежали многочисленные табуны мурашек… Это что еще за х..!.. Пытаюсь подняться с кровати и валюсь обратно. В голове ощущения такие же, как при прошлогодней контузии!.. В глазах все расплывается, потолок со стенами пускается в пляс, к горлу подкатывает тошнота… Да что со мной происходит?!.. Звук падающих капель с каждым ударом становится все громче и громче, я ничего не слышу, кроме этого сводящего с ума тревожно-зловещего ритма!.. Надо встать и закрутить кран до конца… Бл…!.. Одно движение, и все тело скручивает жуткая судорога, такая, что даже дышать трудно!.. Снова по коже гуляют мурашки, к горлу подкатывает ужасная тошнота… Пытаюсь повернуться и этого становится достаточно, чтобы содержимое желудка оказалось на полу… Да мать вашу, бл…!!!.. Надо что-то делать!!!.. Что?!.. Стиснуть зубы и сжать кулаки!!!.. А-А-А…!!!.. С-с-у-у-к-а!!!.. Не получается!!!.. Малейшее напряжение мышц вызывает судороги, по лицу текут горячие, как кипяток, слезы, во рту – страшная сухость, дышать очень трудно… Единственная поза, в которой становится легче – свернуться калачиком и обхватить колени руками… Тогда судороги немного утихают… Но появляется нарастающая боль в голове… Как будто кто-то, не торопясь и получая от этого наслаждение, вкручивает в затылок, в виски, в темя гигантские штопоры-коловороты… Капель в рукомойнике уже гремит на всю камеру, многократным эхом отражаясь внутри черепа!.. Это – не вода. Это – набат, звонящий на весь мир о торжестве Зла и Смерти!.. И каждый удар адского колокола бьет по нервам, заставляет втянуть голову в плечи и по-щенячьи скулить от ужаса и невообразимой боли в голове!.. А это что?.. Сквозь слезы вижу на стене огромный красный глаз, с диким торжеством смотрящий на мои муки… Нет!!!.. Никто не увидит, как мне хреново!!!.. Из последних сил бью рукой по кошмарному зрачку, пылающему злобой и наслаждением моей болью… Рука соскальзывает с выпуклого нароста, не причинив ему никакого вреда и бессильно скользит по стене… Сзади раздается грохот, заставляющий от страха сжаться в комок и замереть, застыть, превратиться в маленькую песчинку, чтобы никто не заметил!.. Нет, не получилось!!!.. У-у-й-й-й!!!.. Что-то жестокое и беспощадное подхватывает меня и бросает в бесконечную темноту…
