Инквизитор - Золотько Александр Карлович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— Чо тянешь, Вася? Он же на поезд опоздает, — выкрикнула молодка слева, и люди одобрительно засмеялись.
А если он меня сейчас ударит, то получится нападение на Инквизитора. И светит бедняге Бездна. Или не светит, засомневался Иван. Про убийство он помнил точно, а вот про нанесение оскорбления действием…
Что-то легонько коснулось ног Ивана сзади, чуть пониже колен. Ага, старый, испытанный годами, если не столетиями, способ разборки своих с не своими. Это вам не карате какое-нибудь, это благородная народная разборка. Тут ногами бьют только лежащего. И всячески берегут силы в драке, пустой рукой не бьют. Зачем бить рукой, если можно врезать палкой. А еще лучше, один опускается на четвереньки за спиной клиента, второй толкает в грудь и…
Иван отступил в сторону, уловив движение рук местного чемпиона, зацепил того за рукав и рванул вперед.
Чемпион споткнулся о того самого мужичка, что заподозрил Ивана в пособничестве вандалу, а теперь стоял на четырех костях, пригнув голову, чтобы не отшиб приезжий, падая. Чемпион споткнулся, но не упал, на ногах его удержала сочувствующая и благожелательно настроенная толпа.
Вася тут же вцепился в куртку Ивана, пришлось ударить его в горло. Не сильно, но недвусмысленно. Вася замер и стал оседать, жутко, будто предсмертно, захрипев.
— Убили! — заголосила старуха. — Ваську убили!
Ивана ударили в бок, не сильно, но по ребрам. Потом несколько ударов пришлось в спину, били пока женщины и не прицельно, но стоять на месте не стоило. Иван оттолкнул все еще хрипящего Васю и рванул на центр круга, ко все еще лежащему обладателю шикарной кожаной куртки.
— Дави его! — заорал, вскакивая на ноги, неугомонный мужичок.
В руке у него был нож, неприятно блеснувший в свете фонаря. И это уже было серьезно.
Толпа даже и не сообразит, что мероприятие переходит из категории тяжких телесных повреждений, через непреднамеренное убийство к убийству преднамеренному. И ни одного городового, как специально.
Мужичок оказался прытким, взмахнул ножом, почти достал Ивана по лицу. Если бы тот отклонился на сантиметр меньше — получилось бы замечательное украшение поперек лица.
Лезвие замерло на секунду и понеслось вперед, в глубоком выпаде. Умел мужичок работать железом, имел опыт. Толпа вздохнула разом, ожидая убийства, прогремел выстрел, и мужичок упал. Как подкошенный. Не как в кино, когда пораженный в голову еще несколько секунд сползает вдоль невидимого столба, а в мгновение рухнул, без картинных взмахов рук и хрипов. Только что был жив и хотел убить. А через секунду — стал мертвым. С пулей в голове трудно оставаться живым.
Люди замерли.
— Александров, на выход, — приказал незнакомый мужской голос. — Остальным лучше не дергаться.
— Да ты что творишь?! — закричала женщина, и пистолет выстрелил снова, на этот раз просто послал пулю поверх голов в стену, как раз в середину буквы «д». Взлетело облачко белой пыли, женщина взвизгнула и замолчала.
— Если кто-то пошевелится — умрет, — сказал мужской голос. — Александров, поезд сейчас тронется…
Иван шагнул вперед, люди расступились. Иван посмотрел на убитого, у того дергалась нога, а пальцы левой руки скребли по земле, оставляя извилистые следы в пыли.
Не раздумывая, Иван схватил главного виновника торжества за воротник куртки и потащил сквозь расступающуюся толпу. Прошел мимо человека с пистолетом в руке. Невысокий, нормального телосложения, неприметной наружности. Кажется, ехал с Иваном в одном вагоне, в соседнем купе.
— Не бежать, — сказал попутчик, когда Иван проходил мимо него. — Не бежать, спокойно. У нас еще три с половиной минуты.
— Хорошо, — ответил Иван и только тут почувствовал, что задыхается, будто пробежал только что километров двадцать по пересеченной местности.
Паренек висел, не трепыхался, ноги волочились по земле. Он даже не пытался помочь, хорошо еще, что весу в нем было килограммов пятьдесят, не более.
Пассажиры возле вагонов смотрели на них, провожали взглядами Ивана с его ношей и попутчика, который хоть и опустил пистолет, но палец со спуска не убрал. Проводница их вагона попятилась, когда они подошли к двери и поднялись по ступенькам в вагон.
— Двигайтесь в свое купе, — сказал мужчина с пистолетом. — Сейчас сюда придут представители власти. Будем разбираться.
Двери купе стали открываться, люди выглядывали и отшатывались в глубь купе, когда Иван проходил мимо, волоча за собой безмолвное тело. Ковровая дорожка, покрывавшая проход, сбилась и взялась буграми.
Иван вбросил спасенного в купе, закрыл за собой дверь, хотел включить свет, но спохватился и опустил на окне штору. Только затем щелкнул выключателем. С перрона доносились голоса, но слов разобрать было невозможно.
Мать твою, пробормотал Иван. Ну не можешь ты жить спокойно, чертов Ванька-Каин. Какого ты рожна…
На перроне кричала женщина, голосов было много, они сливались в сплошной гул, громкость которого все нарастала.
Так, спокойно… Иван присел на диван. Спаситель с пистолетом будет разбираться с представителями властей, но толпа может решить по-другому. Это сперва люди опешили, испугались. А сейчас они начнут звереть. Сейчас, на ярко освещенном перроне, они осознают свое численное превосходство, почувствуют себя единым организмом, и собственная смерть, как и смерть кого-то другого, их будет уже пугать не так сильно. Или вообще они почувствуют себя в полной безопасности от выстрелов, ведь в толпе их не различишь… В толпе их человек сорок… Иван прислушался — гораздо больше, похоже. И спаситель не справится. Сейчас достаточно будет одного камня… Окно в вагоне разлетится… или просто покроется трещинами, и всем покажется, что точка невозвращения пройдена…
Иван торопливо стащил с себя спортивный костюм, бросил его на пол и, не обращая внимания на орущие от боли ребра, быстро надел форму Инквизитора. Посмотрел мельком на диван, подумал об «умиротворителе», сплюнул и вышел в коридор.
— Отдайте нам обоих! — кричали из бурлящей перед вагоном толпы. — Обоих!
Убитого мужика притащили и положили на бетон возле ступенек. Руки сложили на груди, и кто-то даже успел пригладить растрепанные волосы. На той части головы, которая уцелела. Зрелище получилось совершенно не аппетитным, но призывающим к решительным действиям.
Тут же был и Вася, который не мог кричать, но размахивал руками активно, толкал людей в спины, бил по плечам и что-то сипел им на ухо.
— Ты в нас стрелять будешь? Стреляй! — закричала женщина спасителю Ивана, который молча сидел на ступеньках, положив пистолет на колени. — Стреляй, чего ты смотришь? Думаешь, убил и уедешь? Не выпустим поезд! Не выпустим!
— Не выпустим! — закричали люди в толпе. — Не вы-пус-тим! Не вы-пус-тим!
Потом скандирование сбилось, тишина поползла по толпе, словно начался процесс кристаллизации, который так любила показывать классная руководительница Ивана на уроках химии.
И центром кристаллизации на этот раз оказался Иван. Наверное, даже не он, а его форма.
Эту форму люди знали хорошо. Она маячила перед глазами и на плакатах, и по телевизору. Защитники душ людских. Кем ты хочешь быть, мальчик? Инквизитором. Молодец, но только самые достойные смогут стать защитниками людских души. Самые-самые…
— Меня в чем-то обвиняют? — громко спросил Иван.
Возможно, слишком громко, но он первый раз в жизни выступал перед подобной аудиторией.
— Я не хочу слышать визг, я хочу услышать обвинения, — как можно тверже сказал Иван и вдруг понял, что сейчас лихорадочно вспоминает, как Круль держал в руках озлобленную толпу в христианской части Денницы. Спокойно. Нужно разбить толпу на отдельных людей. Заставить распасться этого монстра на отдельные части, на сотню уязвимых существ, несущих индивидуальную ответственность за свои поступки.
— Кто-то один, — сказал Иван, обводя взглядом толпу. — Вот ты. Ты хочешь что-то сказать?
Иван указал пальцем на ближайшего мужчину с ведром вишни в руке. Тот покачал головой и попятился.
