Особый отдел и око дьявола - Чадович Николай Трофимович (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
– Ну хорошо. С этим повременим, – произнёс Цимбаларь самым миролюбивым тоном. – Есть ещё одна проблема, интересующая меня. Говорят, что временами с жителями Чарусы случается как бы массовый психоз. Что ты по этому поводу можешь сказать?
– Дождись первого престольного праздника и сам увидишь. Все нажрутся до чертиков и начнут куролесить. Хуже, чем самоеды в тундре.
– Я имею в виду массовые психозы, сопровождаемые галлюцинациями, – пояснил Цимбаларь. – Что-то похожее на древние экстатические ритуалы, практиковавшиеся в языческих культах. Понимаешь меня?
– Экстатические? – Зинка опять прищурилась, но уже как-то иначе. – Уж больно ты, майор, много умных слов знаешь.
– Я между прочим, среднюю школу в Москве заканчивал, а не в Бузулуке. – Цимбаларю пришлось перейти к обороне. – И не простую, а специальную. С гуманитарным уклоном.
– Ну-ну… – Похоже, что Зинка не очень-то поверила ему. – Но только по поводу психозов и галлюцинаций просветить тебя ничем не могу. Сплетнями не увлекаюсь.
– Извини, что разговор такой нервный получился, – Цимбаларь ободряюще улыбнулся ей. – Но ты меня тоже должна понять. Случись вдруг какая-нибудь заваруха – первым делом с участкового спросят.
– Ладно, – хмуро сказала она. – Заходи как-нибудь вечерком. Чайку попьём, поматеримся.
– Обязательно зайду, – пообещал он, пятясь к дверям.
Заведующая фермой, молодая пышнотелая баба, чья грудь мало в чём уступала аналогичному органу подведомственных ей бурёнок и пеструх, сообщила Цимбаларю, что сторож Колтунов, в ту трагическую ночь охранявший коровник, никакой вины за собой не признавал, однако, издёрганный на допросах, где его обвиняли чуть ли не в пособничестве убийцам, благополучно скончался сразу после завершения следствия. Учитывая его весьма преклонный возраст, это было, в общем-то, вполне объяснимо.
– Часто Черенков проверял ферму? – осведомился Цимбаларь.
– Честно сказать, даже не припомню другого такого случая, – ответила заведующая. – Да и что ему тут делать? Я сама вторую смену регулярно проверяю.
– Но в ту ночь не проверяли? – уточнил Цимбаларь.
– В ту ночь я с мужем была в гостях у старосты. Отмечали день рождения его сына. Сорок лет человеку стукнуло. Вот мы в честь этого и гульнули. Скажете, нельзя?
– Конечно, можно, – развёл руками Цимбаларь.
Это известие в общем-то не было для него новостью. Из материалов уголовного дела следовало, что староста Ложкин, его сноха и сын, работавший сварщиком в райцентре, но на тот момент гостивший дома, имеют стопроцентное алиби. Гулянка началась задолго до полуночи, когда, предположительно, погиб Черенков, и кончилась под утро, причём никто из вышеперечисленных граждан не отлучался из компании больше чем на десять минут.
Зато о квартирантке Жанне Решетниковой никаких упоминаний в деле не имелось. Однако нельзя было даже представить себе, что хрупкая, застенчивая девушка сумела заколоть вилами человека, к которому испытывала самые светлые чувства.
Магазин был по-прежнему закрыт. Это уже выглядело как вызов. Цимбаларь хотя и решил несколько унять своё служебное рвение, но уступать зарвавшейся торговке не собирался.
Он ещё окончательно не решил, как сейчас поступить, но откуда-то из-за угла, как всегда внезапно, вывернул Борька Ширяев.
– Привет, товарищ майор! – всеми доступными средствами он изобразил свою крайнюю радость. – Давно не виделись! Аж с самого утра… Это хорошо, что ты хапуг и стяжателей к ногтю взял. Простой народ целиком на твоей стороне. Согласен терпеть без чая и сахара аж до самой весны. Да и мыла со спичками нам не надо. Проживём как-нибудь. Вместо спичек огниво сгодится, а вместо мыла – зола со щёлоком. Главное, что ты Вальке хвост прищемил. Так ей, лахудре, и надо!
– Это как же понимать? – нахмурился Цимбаларь. – Ты за то, чтобы она и дальше беспредельничала?
– Нет, я за справедливость. Ради справедливости наши деды и прадеды когда-то всех деревенских мироедов на поток и разграбление пустили, а попа, по наущению комиссаров, повесили. Правда, сорок лет после этого без божьего благословления да и без собственного молока жили, но зато по справедливости. Нет, майор, я на твоей стороне. Надо будет Ложкина раскулачить – раскулачим за милую душу! Надо будет от бога отречься – отречёмся! Не впервой костры из икон разводить… Жечь и грабить для нашего брата любимейшее занятие.
– Да ты, похоже, издеваешься? – осерчал Цимбаларь.
– Нисколечко! Наоборот, радуюсь. Мне-то магазинный товар и даром не нужен. Чай я даже в виде чифиря не употребляю, а мылом тем более не пользуюсь. Какое мне, спрашивается, дело до того, что большую часть товара Валька в райцентре за свои деньги покупает, а потому и торгует им как своим собственным? Нам ведь от райпотребсоюза, кроме этих самых продуктов первой необходимости, хрен что положено. И это, скажу я, справедливо! На фиг трудовому народу обжираться… Ты ещё учти, что Валька товар в долг аж до самого лета даёт. А ведь лицензии министерства финансов на кредитную деятельность не имеет. И вообще, лучше этот магазин трактором развалить. Не то детки меня задолбали: «Дай на жвачку! Дай на шоколадку!» Ну прямо разврат какой-то. Пусть жмых со смолой жуют, как мы в их возрасте. Пусть привыкают к справедливости, дышло ей в бок!
– Тебя Ложкин, что ли, послал? – напрямую спросил Цимбаларь. – Или сама Валька Дерунова?
– Никто меня, майор, не посылал, – Борька на минуту прекратил паясничать. – У меня своё понятие имеется. Валька, конечно, стерва, но без её торговли людям туго придётся. Самогон отрава, но мы им испокон веков болячки лечим и душу тешим. Тебя к нам как няньку к детям приставили. Вот и нянчи себе. Кричать кричи, но душить не смей. А уж тем более не выплёскивай ребёнка вместе с водой.
Подмигнув на прощание, Борька помчался куда-то, приплясывая на ходу, словно юродивый. Как нужно было расценивать его слова? Как крик души доморощенного правдолюбца или как первое предупреждение истинных хозяев Чарусы?
Во всяком случае, настроение Цимбаларя, и без того паршивое, ухудшилось ещё больше.
Как следствие, немедленно взыграл аппетит.
На сей раз Парамоновна подала к обеду щи из кислой капусты, жареную домашнюю колбасу с блинами и кулебяку с рыбой.
Щи, весьма аппетитные на вид, но сразу пробуждавшие воспоминания о скандальном происшествии с квашеной капустой, в глотку не лезли, однако обижать хлебосольную хозяйку отказом очень не хотелось.
Впрочем, он и первой ложки проглотить не успел, как с улицы постучали в окно и взволнованный бабий голос сообщил, что приехала новая учительница с ребёнком, а с ней фельдшер и какая-то городская фея.
Такой случай старуха Парамоновна, конечно же, упустить не могла. Пожелав гостю приятного аппетита, она быстренько собралась и выскочила из избы. Цимбаларь с облегчением отодвинул щи в сторону, съел колбасу, заворачивая каждый её кусок в отдельный блин, и тоже стал собираться.
По сценарию, разработанному Горемыкиным, к появлению новых действующих лиц он должен был отнестись весьма сдержанно, а уж тем более не выдавать своего знакомства с ними. Но и оставлять столь значительное событие без внимания тоже не рекомендовалось. Это уже был бы перебор.
Снегопад ещё продолжался, хотя без прежнего остервенения. На главной улице Чарусы собралась небольшая толпа. Одни рассматривали приезжих, другие – мощные американские снегоходы «Арктик кат», на которых, про слухам, эскимосы Аляски пасли свои оленьи стада.
Староста Ложкин уговаривал водителей снегоходов остаться на ночлег в деревне, но те, с виду похожие на отрицательных героев Джека Лондона, уже вновь заводили моторы, собираясь вернуться назад по собственному следу.
Кучка приезжих выглядела весьма живописно. Людочка оставалась модельной красоткой даже в овчинном тулупе до пят. Ваня, обмотанный шарфами и шалями, был похож на сказочного колобка. Кондаков напоминал героического челюскинца, только что сошедшего с гибнущего судна на льдину и ещё не осознавшего своего спасения. Немного в стороне держалась дамочка, облачённая в ярко-оранжевый комбинезон, наверное, специально предназначенный для прогулок на снегоходе.
