Бог сумерек - Глуховцев Всеволод Олегович (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
— Ну, года полтора уж есть.
— Так. И ты хоть раз видел, слышал про него? По Васькиному описанию похожего?
— Ну, там описания-то было… Ну, вообще-то нет ничего. Хотя с кадровиками я контачил.
— Ага! Вот, кстати, нам еще один резерв — твои знакомые кадровики…
— Нет, этот номер не пройдет.
— А не пройдет так не пройдет. Я вообще-то о другом. Раз ты этого типа не видел, не слышал, не знаешь — значит скорее всего с “Гекатой” он почти не связан. Так, тонкой ниточкой. Поэтому нам с ним будет попроще. Надо только его найти.
— Легко сказать.
— А я и не говорю, что легко…
— Погодите-ка, мужики, — вклинился в разговор Федор Матвеевич, давно уже слушавший с большим вниманием. — Погодите… Я вот послушал вас и тоже кое-что вспомнил.
— Что?
— А то, что, может быть, я помогу вам найти того, кого вы ищете.
Игорь с Палычем воззрились на него, как два доктора Уотсона на Шерлока Холмса. Но Федор Матвеевич мытарить их не стал, а объяснил просто:
— Дочка моя младшая, Танюшка, она в пединституте учится. Заканчивает осенью пятый курс. Ну и вот, рассказывала она, что у них один такой чудной преподаватель был по психологии, как раз все об этом им только и талдычил: про экстрасенс этот, да про параб… как ее?..
— Парапсихологию?
— Ну! А он был как раз не ихний, не из пединститута, то есть. Откуда-то со стороны. Вот я и подумал: а никак он?..
— Так. — Палыч сделался крайне сосредоточенным. — Как его звали?
Логинов с сожалением прихлопнул ладонями по коленкам.
— Да я разве ж упомню?.. M-м?.. Нет, не припомню.
— Так, так… А внешность его? Она его не описывала?
— Описывала. — Федор Матвеевич оживился. — Внешность, да, описывала. — И он крепко поскреб ногтями щеку. — Как я помню… Небольшого роста, она говорила, волосы светлые, реденькие… вообще, светлый весь такой, блондин. В сером костюмчике, в галстуке. Аккуратненький весь такой. В золотых очках — да, вот еще вспомнил.
Гости обменялись многозначительными взглядами.
— Ну… что-то есть, — промолвил Игорь.
— Да, тепло, — согласился Палыч. — Слушай, Федор Матвеич! Этот вариант обязательно надо прокачать.
— Ладно, — немедля согласился Логинов. — Да это просто. Я схожу да позвоню. Сейчас тут все равно почти никого нет. А мне туда-сюда минут двадцать. Вы… ну, вам лучше не мелькать. В бане посидите, без шума-крика?
— Какой разговор! — Палыч засуетился. — Игорь, у тебя жетоны сохранились?
— Есть у меня. — Федор Матвеевич встал. — Ну, коли так, тянуть нечего. Давайте в баню, я быстро.
— Да, Федор Матвеич! — Игорь спохватился. — Вот что… Позвоните-ка одному моему другу. Георгий Смирнов, известный журналист. Слышали о таком?.. Нет?.. Ну ладно. Вы позвоните… черт, домой нежелательно, — помрачнел он, вспомнив вчерашнюю неясную историю.
— Так на работу? — с готовностью предложил Федор Матвеевич.
— На работу?.. — Игорь, хмурясь, подумал. — Н-ну ладно. Вот телефон редакции, запишите… Да, Федор Матвеевич, из ближайшего автомата лучше не звоните. Прогуляйтесь малость подальше.
— Ясно, ясно!.. Ну, пошли.
Игорь и Палыч с любопытством осматривались в низеньком темном помещении.
— Сумрачно, — резюмировал Игорь. — Я слыхал, по народным поверьям, в бане какая-то нечисть обитает?
— Ага, — отозвался Кореньков. — Банник так называемый. Вроде домового.
— Вроде, вроде… м-да, — сказал Игорь и сел на лавочку. И больше уж не любопытствовал, сидел, смотрел в одну точку — о чем-то думал.
А Палыч еще в предбанник заглянул, там повозился, пошуршал. Что делал — неизвестно. Вернулся, отряхивая руки.
— Сажа, пыль, — сказал он.
Федор Матвеевич вернулся минут через сорок.
Игорь только взглянул на него — и сжалось в груди. Беда! — так враз и понял. Лицо старика было растерянным, в глазах — непонимание.
Артемьев шагнул к нему.
— Что, Федор Матвеевич? Случилось что-то?
— Случилось, — кивнул Логинов. Посмотрел Игорю прямо в глаза. — Плохо дело, брат.
Да, дело оказалось совсем скверным. Было так: Федор Матвеевич стал звонить в редакцию и все натыкался на короткие гудки. Этому он не удивился — газета есть газета, поэтому терпеливо продолжал набирать номер и наконец прорвался.
— Алло… — произнес странный, какой-то сдавленный женский голос. Федор Матвеевич вежливо попросил Георгия Смирнова. И тут голос разразился рыданиями и всхлипами. Федор Матвеевич обомлел, а голос сквозь слезы сказал ему, что журналист Смирнов скоропостижно умер. Вчера, в своей квартире, скончался от внезапного сердечного приступа. Смерть была мгновенной.
Вот так.
Игорь побелел. Машинально нашарил рукой скамейку, сел.
— Вот так… — пробормотал он, невидяще глядя перед собой.
Палыч сочувственно присел рядом.
— Значит, они вчера все-таки успели…
— Да, — ответил Игорь. Еще несколько секунд он смотрел в пустоту, но затем встряхнулся, собрался и сказал совсем иным тоном: — Да! Черт возьми, Палыч, а цыганка-то права. Смерть за плечами у нас. Идем и за собой ее тащим, как шлейф. Ч-черт… Прямо черные ангелы какие-то.
— Ну это ты кончай! — сердито прикрикнул на него Палыч. — Это что за самобичевание?! Вы, Федор Матвеич, не слушайте его. Вздор понес.
— Да ничего, — проговорил Игорь. — Ничего… Мои проблемы.
Палыч качнул головой, хотел что-то сказать по этому поводу, однако сдержался. Сказал другое:
— Ну ладно. А что по второму фигуранту?
— Тут порядок! — Федор Матвеевич стал сосредоточенным. — Что надо, выяснил про этого вашего…
— Пока не нашего…
— Ну да, ну да… Фамилия у него — Огарков.
— Замечательная фамилия, — сострил Палыч, но Федор Матвеевич иронии не понял и деловито продолжил:
— А зовут Лев Евгеньевич. Кандидат наук. Сам он из института психологии.
— Лев Огарков! — Тут на лице Палыча выразился прямо-таки иронический максимум. — Какое яркое сочетание! Ты слыхал, Игорь?
— Да ничего особенного. — Игорь рассеянно пожал плечами. — Мне, например, встречалось такое: Лев Мухин.
— Да ладно, шут с ним, Огарков так Огарков. Из института психологии, говорите?
— Оттуда.
— Ясно. Где этот институт находится, знаешь, Игорь?
— Нет.
— А вы не спросили, Федор Матвеевич?
Федор Матвеевич так и обомлел. И сокрушенно расставил руки: точно, мол, русский человек задним умом крепок.
— И сами не знаете?
Федор Матвеевич поник еще сокрушеннее.
Хитрая улыбка загуляла по физиономии Коренькова.
— А я… знаю! — И он рассмеялся окончательно. — Ха-ха! Один-ноль в мою пользу.
— Да что ты, Палыч, — сказал с досадой Игорь и встал. — Припадок остроумия нашел некстати… Давай-ка лучше думать, что делать…
ГЛАВА 4
— Садись, — хмуро кинул Смолянинов, и Богачев сел. Деликатно опустился на стул, ничем не скрипнув, не шумнув, почти беззвучно.
Смолянинов листал, держа в руках, личное дело Игоря Артемьева — тоненькую папочку в несколько листов: заявление, анкета, результаты психологических тестов и выводы экспертов. Там, в этих выводах, понятные только посвященным условные фразы указывали на особые качества объекта: как поддается зомбированию, каковы его данные для дальнейшей разработки. У Артемьева все эти параметры, согласно тестам, были в норме: и зомбируется, дескать, и должен разрабатываться…
— Шляпы, — зло буркнул Смолянинов, бросил папку на стол. Поднял сумрачный взгляд на Богачева, молча смотрел. Тот не выдержал взгляд. Тогда босс спросил:
— А этот… второй?
— Кореньков Александр Павлович, — четко ответил Богачев. — Он у нас… по договору, но кое-что мы о нем выяснили. Вот.
Из своей папки он вынул листок — напечатанную на компьютере биографию Палыча. Смолянинов с недовольным выражением взял его, проглядел бегло.
— И какие из этого выводы? — спросил, продолжая изучать текст.
Богачев кашлянул.
— Отработали его связи. Ну, практически и связей никаких нет. Один, друзей близких нет. С бывшей женой давным-давно не контачит. Даже любовницы нет постоянной. — Тут он позволил себе покривить себе рот в ухмылке. — По девкам ходит, по плотным. По работам его прошлись… ничего нет особенного.
