Смертный страж. Тетралогия - Прозоров Александр Дмитриевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
— Вот, блин! — только и смог ответить Варнак.
— Ага, — опять подтвердил Широков, открывая ящик. — Вот, возьми мою визитку. Ты можешь на меня не работать, твое право. Но чисто по-человечески, если вдруг соберешься его бросить, позвони. Чтобы я успел вернуть охрану до того, как появятся стрелки из Империи Добра.
— «Втемную», — буркнул Еремей, пряча визитку. — Вечно вы на чужом горбу выехать норовите.
В дверь постучали.
— Сорок минут, — отметил Сергей Васильевич. — Как часы!
Кофе в конторе, как понял Варнак, был растворимый. Еще от чиновника крепко несло солеными крекерами, а вот к запаху девушки явственно добавился мускусный дух. Похоже, Константин Белокотов смог чем-то возбудить ее интерес. Впрочем, сам он, кажется, никакого интереса к чужой секретарше не испытывал.
— Думаю, гражданина Варнака нам придется все же освободить, — признал Широков. — Поскольку с санкцией на его арест, по причине пребывания в коме, никто не обращался, то и формальности с этим особые не нужны. Документы твои у меня, выпишу пропуск — и свободен. Гуляй. И вы, Константин Викторович, тоже свой пропуск давайте.
— А где мой мотоцикл, кто-нибудь знает? — спохватился Еремей.
— Это вещдок, — не поднимая головы, сообщил хозяин кабинета. — Дело еще не закрыто, посему он опечатан.
— Но владелец имеет право взять транспортное средство или иную ценность на ответственное хранение, — вдруг вмешался чинуша, и от него тоже пахнуло мускусом. Видать, от гордости за находчивость.
— Имеет, — не стал спорить Широков. — Тань, распечатай ему форму заявления, пусть подпишет. Потом я наложу на ходатайство резолюцию, отдам начальнику, тот спустит к экспертам, те завизируют, что все положенные тесты сделаны, вернут назад, он тоже завизирует, направит ко мне, я передам Тане… И месяца через полтора вам, гражданин Варнак, позвонят.
— Блин, — высказал свое мнение Еремей.
— Пустяки, — рассмеялся Сергей Васильевич. — Тебе все равно управлять машиной ближайший месяц крайне не рекомендуется. Тем более мотоциклом. Не мною — медиками из Джанелидзе. А уж за месяц я всяко за недоказанностью дело закрою… Если ты опять чего не отчебучишь, конечно же. Но ты уже знаешь, как можно обойтись без тяжелых последствий в подобной ситуации. Вот ваши пропуска. Большое спасибо за содействие следствию.
Они с Белокотовым вышли вдвоем, и за дверью тот сразу остановился, повернулся к Варнаку:
— Хочу сказать вам спасибо. Вы спасли мне жизнь. Я… Я не представляю даже, как можно отблагодарить за такое. Если я что-то могу… В общем, все что угодно.
— Не напрягайтесь, Константин Викторович. Я человек служивый, лезть под пули — моя работа. Я не вайнах какой-нибудь — за чужую жизнь плату требовать.
— Костя, — поправил его чинуша. — Просто Костя. Не нужно на «вы».
— Рома, — кивнул Варнак и пожал протянутую руку.
— Очень приятно. Я на машине, могу подвезти. В смысле, вообще домой отвезти, в Москву. Или вы сейчас на работе?
— Давай уж тогда на «ты», раз так решили. С работой и не знаю пока. Но, думаю, поехать вместе будет проще для нас обоих.
Они спустились вниз, забрали с парковки джип, выехали на Литейный проспект, встали в пробку. Пауза затянулась, и Еремей спросил:
— Я слышал, тебя поздравить можно? Вы какой-то безумно крутой ПИК запустили?
— Спасибо за поздравление, конечно, — недоуменно повернулся к нему Костя, — но только мы его три месяца назад загрузили.
— Широков сказал, две недели тому.
— А-а, вот оно что, — ухмыльнулся Белокотов. — Не, он тебя обманул. Две недели назад ленточку резали. А физический пуск ПИКа случился аж двадцать восьмого февраля. Дело в том, что ядерный реактор-не магазин. И его пуск не по ленточке исчисляется, а по первому поцелую.
— Чего? — не понял Варнак.
— Того, — улыбнулся Белокотов, продвинувшись к светофору на несколько шагов. — По первому поцелую жизнь реактора отсчитывается. Двадцать восьмого февраля к реактору подвезли первые сборки. В два часа три минуты великий Кир Александрович Коноплев в белых перчатках поднял одну из них, торжественно поцеловал, передал техникам, ее подвесили к штанге, и она медленно поехала вниз, в бирюзово-светящуюся воду. С этого мгновения реактор и дал свою первую мощность. Аж целых три ватта. Как раз потянет, чтобы запитать подсветку у меня на приборном щитке. Это при том, что полной мощности у реактора целых сто мегаватт! Хватит, чтобы осветить ночью весь этот город. Правда, основная задача реактора — это выработка не света, а медленных тепловых нейтронов. Они используются как подсветка у обычного микроскопа. Так что, по сути, мы построили этакую большую лупу для разглядывания атомов. Знал бы Левенгук…
Машина тем временем медленно проползла по Литейному проспекту, по Загородному, повернула на Звенигородскую улицу. Варнак слушал, отвечал, смотрел в окна — но никак не мог избавиться от ощущения, что сейчас, в эти самые минуты, лежит за полудохлым кустом барбариса, пахнущим нестиранными носками, и дожидается из школы повелительницу пломбиров. Галлюцинация была столь ясна и отчетлива — что он даже попытался встать. И волк — поднялся!
Еремей тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и побежал навстречу знакомому имбирному запаху.
— Чего дергаешься? — покосился на него Белокотов.
— Больницу вспоминаю.
— Ну да, представляю, — усмехнулся тот. — Почти месяц на искусственном питании. Сейчас из города выкатимся — у «Ленты» тормознем. Водички и чего-нибудь пожевать купим в дорогу. Кофейку выпьем. Это ничего, что я тебя без спросу сразу в Москву везу? Никаких планов не срываю?
— У меня по планам было два пожизненных, — криво усмехнулся Варнак. — Немножко сорвалось — но хрен с ними, с такими планами. Лучше я в джипе внезапно покатаюсь.
— И это правильно! — согласился Костя.
Варнак опять поежился — на этот раз от того, что девочка потрепала его по загривку, но теперь Белокотов уже ни о чем не спросил.
На выезде из города они завернули на парковку, зажатую между несколькими магазинами, купили минералки, сухариков и чипсов, выпили кофе с пирожными, двинулись дальше. Садясь, Еремей заметил на заднем сиденье ноутбук, указал пальцем:
— Можно?
— Конечно, — не стал возражать Белокотов.
— А интернет есть?
— Еще километров пятьдесят должен быть. Потом из зоны покрытия выйдем.
— Ну, за полчаса успею, — открыл он крышку компьютера… И где-то в его галлюцинациях девочка увидела, как волк, приподняв лапу, попытался нажать на кнопки несуществующей клавиатуры. — Как тут поисковик включить?
— В правом верхнем углу в окошке запрос набери.
— Вижу, гугл… — Еремей ненадолго задумался, как лучше спросить, потом набил: «Погиб профессор». И чуть не крякнул от вывалившейся ленты новостей: — Вот козлы! Только штаны за казенные деньги просиживать умеют.
— Ты чего? — стрельнул взглядом на экран Белокотов, отвернулся, снова стрельнул: — Не понял… У нас что, внезапный мор на профессуру случился?
Он проехал еще метров триста — и внезапно затормозил, свернул на обочину, выхватил ноутбук из рук Варнака, забегал глазами по экрану, открыл одну ссылку, вторую, третью. Лицо его пошло пятнами, от тела запахло мускусом, голос осип:
— Подожди… Ты хочешь сказать, что это не случайности?! Что на меня охотятся? Меня хотят убить?
— С чего ты взял, Костя?
— Ни хрена себе — «с чего»?! Ты меня совсем за дурака держишь?! Ты сам-то посмотри, что тут наоткрывал от безделья! «Сброшен с лестницы профессор химии и биоорганики Александр Шкроб». «Убийца профессора Проскуряковой не найден». «Зарезан кухонным ножом профессор-математик МГУ Вячеслав Федоров». «Зарезан кухонным ножом профессор Николай Валягин». «Бесследно исчез известный ученый-химик профессор Сергей Бахвалов». «Профессору Бугаенко неизвестные проломили голову». «Убит профессор Артемьев». «Отравлен Сергей Вовк, доктор технических наук, лауреат Государственной премии». «Профессору Чичурину проломили череп». «Найден мертвым известный генетик Леонид Корочкин». «Погиб физик-ядерщик Аркадий Муллин». «Убит известный специалист по вопросам ядерного вооружения Александр Пикаев». «Убит профессор Бияков». «В машину профессора Бажанова врезалась иномарка, ученый скончался». «Профессор Страчунский убит в своем номере». «Забит битами микробиолог профессор Валерий Коршунов», «забит битами профессор Брушлинский», «убит профессор Дружинин». Убит, зарезан, зарезан, убит, найден мертвым, забит хулиганами. Они же… Они же не от старости в постельке скончались! Это же… — Он пролистал страницы ссылок. — Это же десятки убитых! Много десятков. У нас что, миллион профессоров в стране, чтобы именно с ними постоянно смертельные случайности происходили? Ой-ё-о-о…
