Секретный фронт (СИ) - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные серии книг txt) 📗
- Товарищ лейтенант! – Вдруг раздался вопль поставленного у полуторки бойца. – Санинструктора сюда! Быстрее!
- Что? – Пожилой лейтенант обернулся и вопросительно вскинул брови.
- Там эта… докторица… припадок у неё какой-то!
- Вот чёрт!
Лейтенант побежал к машине и следом припустили все, кроме Золкина и Стасенко.
Капитан Филин пришел к финишу первым. Он рывком распахнул фанерную дверцу и едва успел поймать выпавшую из кабины Ерёмину. Левый рукав её гимнастерки был закатан, а в правой руке доктор крепко сжимала шприц. Глаза… эти чудесные васильковые глаза, во-первых, превратились в черные с тонкими синими каемками между широченными зрачками и белками, а, во-вторых, были широко раскрыты и смотрели куда-то в неведомую даль. По телу Алевтины то и дело пробегали судороги разной частоты и амплитуды, кожа сделалась бледной и липкой. Дышала Ерёмина тоже как-то судорожно, не ритмично. Наверняка что-то в этом роде творилось и с пульсом. Филин попытался его нащупать, но не сумел.
Никита осторожно положил доктора на землю и приподнялся, выискивая взглядом санинструктора. Молодой солдатик с большой санитарной сумкой был уже на подходе, но с первого взгляда стало понятно, что толку от него будет ноль целых, ноль сотых. Перевязать, наложить жгут или шину он, возможно, умел. Что-то более сложное – вряд ли.
Филин подался навстречу, ловко снял с бойца санитарную сумку и быстро изучил содержимое. Что искал – сам не понимал. Нашатырь?
«Мне же помог очухаться, надо попытаться», - решил капитан и сунул под нос Ерёминой темную склянку.
Зелье не помогло. Во всяком случае, Алевтина не пришла в себя. Но дышать стала ровнее, это факт. И судороги вроде бы пошли на убыль.
Филин собрался применить нашатырь ещё раз, но его руку перехватил Жданов.
- Убери эту вонючку. Сама справится. Видишь, розовеет. И зрачки сужаются.
- Воды надо, - рядом с Филином наконец-то присел ефрейтор Покровский. Пока шло офицерское совещание, сдобренное допросом пленных и приправленное скандалом с Ерёминой, Алексей предпочитал держаться в сторонке. Теперь же снова очутился рядом с командиром. – Очнется, пить захочет.
- Имеешь опыт? – Майор Жданов взглянул на Покровского неодобрительно.
- Рассказывали, - ефрейтор опустил взгляд и зафиксировал его на выпавшем из руки у Ерёминой шприце.
Филин краем глаза заметил, на что уставился Покровский. В стеклянном цилиндре шприца оставалось ещё не меньше половины набранной в него жидкости. Видимо, зелье подействовало на Алевтину прямо в процессе введения, что называется «на игле» и полную дозу она не получила. Это обнадёживало.
- Найди какой-нибудь футляр, - негромко, одному только Покровскому сказал Никита.
Ефрейтор кивнул, незаметно подобрал шприц и на время исчез.
- Придержать бы её, - проронил пожилой лейтенант. – Кто знает, что у неё в голове сейчас? И что потом будет. А если буйной сделается? Ещё машину помнет.
- Она ж фанерная у тебя.
- Это двери, а капот, а крылья?! Фара и так одна, если снесёт, как поедем?
- Ладно, не гунди, придержим, - пообещал Жданов. – Филин, тебе поручается. Покровский молодой ещё, а мне уже поздно девок лапать.
Рядом с Никитой снова присел Покровский.
- В пробирку слил, - тихо доложил он. – Шприц в кабине бросил, на пол, чтобы вопросов не возникло.
- Всё правильно сделал. Храни пробирку как зеницу ока и молчок.
- Понятно, что молчок, - ефрейтор вдруг встрепенулся и повысил голос. – Командир, держи её!
Покровский дал подсказку вовремя. Алевтина вдруг выгнулась дугой и неприятно заскрежетала зубами. Филин навалился сверху и прижал её к земле всем своим весом. Доктор дернулась ещё пару раз и затихла. Никита ослабил нажим, но отползать в сторонку не спешил.
- Сойди с меня, - вдруг едва слышно шепнула Ерёмина. – Или заставлю жениться.
- Я готов, добровольно, - Филин поднялся. – С возвращением. Как самочувствие?
- Полно тебе… с мертвым о здоровье… - Алевтина глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Вижу плохо. Будто бы на солнышко насмотрелась. И слабость… шевельнуться не могу.
- То есть, рискнули вы напрасно? – За спиной у Жданова появился майор Золкин.
Следом за майором приковылял понурый, словно побитый пёс, подполковник Стасенко.
- Я была вынуждена рискнуть.
- Спасая пленного немца? Вы понимаете, как это звучит?
- Нормально звучит. Я не пленного спасала. Я вас спасала. Совесть вашу. Облик человеческий.
- Вот спасибо! – Ехидно хмыкнув, воскликнул Стасенко.
- После войны поблагодарите. Сейчас это странно звучит, но потом вы поймёте.
- Сейчас нам важно понять другое, - на Золкина скрытая моральная составляющая ситуации не произвела впечатления. Он обвел вопросительным взглядом всех, кто был в курсе дела. – Расчётного эффекта мы не получили. В чём проблема? Ведь теоретически смесь такая, что мёртвого в бой поднимет, но доктору Ерёминой она не придала ни сил, ни смелости, ни бесчувственности.
- «Мертвого в бой»? – Филин, наконец, поймал озарение и упаковал его в короткую мысль. – Может, так и было?
7. Наши дни, Москва
Алёна упрямо открывала окна настежь всю вторую половину января и весь февраль. Когда становилось невыносимо холодно, Леонид их закрывал, но через час она снова распахивала хотя бы одно, в спальне. Словно она вдруг стала птицей и сидеть в клетке противоречит её новой натуре. Происходи всё весной или летом, пусть холодным, как в десятом году, когда в июле едва не выпал снег, открыла и открыла, не страшно. Но зимой-то, в чём смысл? Душно? Есть вытяжки. Целых десять штук, плюс два кондиционера на стандартную московскую квартирку в сто сорок три квадрата. Более чем достаточно. Воняет? Чем? Или кем? Какие аргументы? Мылся Леонид ежедневно, табак не курил, химические опыты не проводил. Зачем так яростно проветривать, выгоняя с потоком сквозняка весь домашний уют?
«Всё-таки дело было во мне, - Зимин вздохнул. – Уж не знаю, чем от меня вдруг стало разить, но в последний месяц совместной жизни Алёна шарахалась, как чёрт от ладана. Не может быть, чтобы без причины. Она вообще как-то резко изменилась после двухнедельного отдыха в ведомственном санатории. Поначалу звонила, щебетала, что ей всё нравится, что там замечательные процедуры, всякие тонизирующие мази, капельницы… А потом вдруг перестала звонить. И по возвращению вела себя очень отстраненно. Может, познакомилась там с кем-то? И начала беспрестанно открывать окна, жалуясь на жару и духоту. Так её и сдуло попутным сквозняком…»
Мысль об открытом окне возникла сразу, как только Леонид вошел в квартиру. Откуда-то со стороны кабинета тянуло вечерней прохладой. Не кондиционированной, а натуральной. И доносились уличные звуки.
У Леонида ёкнуло сердце. Неужели… она вернулась? Почему тогда нигде не зажжен свет?
Зимин буркнул «свет», стараясь не топать подошел к двери кабинета и второй раз за сегодня обмер.
В комнате царил беспорядок, называемый в народе «бардаком». Практически всё было перевернуто, либо заметно сдвинуто. Кресло лежало вверх колесиками, диванчик выехал почти на середину комнаты, книги с полок были сброшены, этажерка с сувенирами опасно накренилась, зацепилась углом за штору и только поэтому до сих пор не рухнула. Жаль, что стоявшим на этажерке безделушкам зацепиться оказалось не за что. Теперь они валялись под окном кучей художественного мусора. На месте остались только рабочий стол и «Вега». Причем, компьютер был включен.
Леонид бросил взгляд на экран. «Вегу» явно изучали. Кто это делал – вопрос номер два. Что искали? Вот с какого вопроса следовало начать. Искали переданный «Электроникой» видеофильм? Пароль от Облачного хранилища?
Зимин осторожно прошел к окну. Оно действительно было распахнуто.
- Лёня, ты в порядке?
Зимин вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. На пороге кабинета стоял, озираясь, сосед из семьсот двадцать пятой квартиры. Выглядел он озадаченным, но довольно собранным, даже напружиненным, словно приготовился помочь Леониду в схватке со злодеями, учинившими этакое безобразие.
